- Да, – соглашается Джимми. – Я слышал то же самое. Зачем она нам, Харпер? Саманта вроде бы намного лучше.

– В каждой команде должен быть свой трудный подросток, – пожимаю плечами. – И все мы знаем, что это – не один из нас, – довольно проговариваю мягким тягучим голосом и только теперь оборачиваюсь, чтобы увидеть в дверях, догадайтесь кого? Конечно же, Келси Стентон! Холодное выражение лица, зеленые глаза опущены – эта женщина привыкла прятать эмоции.

- Легка на помине, – я даю понять ребятам, что она здесь.

(голос за кадром)

И так и продолжаются дальше.

(вставка)

– Значит, это было не занятие любовью, Харпер. Это был секс, – я отклоняюсь на стуле и отставляю чашку. Меня раздражает ее невозмутимость. Кажется, ей по барабану мои слова. А я хочу, чтобы она чувствовала себя такой же виноватой, как и я. – Да, это был секс. Как и всегда у тебя.

Ее синие глаза смотрят с удивлением на меня.

– И что все это значит?

– Харпер, в первый раз, когда я увидела тебя, ты практически трахалась на своем мотоцикле.

(голос за кадром)

Но иногда все изменяется в лучшую сторону.

(вставка)

- Иди ко мне, - обхватываю ее руками. Она с готовностью обнимает меня. Наши условные границы стерты из-за случившегося, как происходит каждый раз на выездном задании. Я крепко обнимаю ее, нежно укачивая и шепча успокаивающие слова.

(голос за кадром)

И даже более того.

(вставка)

После этих слов она целует меня. Я удивлена этим порывом, но такой поворот событий меня несказанно радует. Боже, это так прекрасно. Ее губы такие мягкие и так нежно прижимаются к моим. Это пока еще не требовательный, но и не просто дружеский поцелуй.

Я чувствую, как мои руки сами по себе обхватывают ее плечи. И когда ее рука обнимает мою шею и еще ближе прижимает к себе, я почти забываю, о чем мы говорили последние пару минут.

Мы немного отстраняемся друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Я все еще чувствую вкус ее губ, смешанный с соленой влагой моих слез и мне снова хочется ощутить ее.

(голос за кадром)

Но может ли быть еще лучше?

(гаснет свет)

 Я облачаюсь в халат и направляюсь в кухню, зная, что там находится Сесиль. Мне будет тяжело смотреть ей в глаза после вчерашнего объявления во всеуслышание малышки Даниэль о том, что мы с Харпер делали на веранде.

А что мы вообще-то там делали?

Имею в виду, кроме поцелуя.

Я плакала, она утешала меня, и наши губы сами собой нашли друг друга. Верно? Вот и все в общем-то.

Не считая того конечно, что это было бесподобно.

Кажется, я попала.

- Доброе утро, милая, - мама улыбается мне, глядя поверх чашки с кофе. – Почему ты поднялась так рано? – Она поднимается, чтобы поставить на плиту чайник.

- Мне что-то не спится, - я присаживаюсь за стол и поправляю коврик-подставку для посуды, который лежит передо мной, только для того, чтобы чем-нибудь занять руки.

- Ну-ка, расскажи мне, что это тебя так перевозбудило? – подтрунивает она надо мной, опуская пакетик с чаем в чашку. Ей наверное очень нравится наблюдать за тем, как я краснею до корней волос.

- Э … я …, - жаль, что я не могу укрыться в своей кровати в этот момент.

- Девочка моя, не надо так краснеть. Мне все же кое-то известно о таких вещах, особенно после того, как я родила пятерых детей, - мама подходит к холодильнику и начинает выкладывать оттуда продукты для завтрака. – И насколько мне известно, она знает, что делает.

Я издаю слабый стон, уткнувшись лбом в обеденный стол.

Мама смеется.

- Если хочешь знать, она уже тоже проснулась, - Сесиль разбивает скорлупу яйца и выпускает его содержимое в миску, – и пошла на утреннюю пробежку. Она сказала, что у нее переизбыток энергии.

После этих слов мне вообще хочется провалиться сквозь землю.

Закипает чайник. Женщина, которую я считала до этого очень милой, наливает в чашку воду и приносит мне вместе с баночкой меда. Она заправляет выбившуюся прядь моих волос за ухо, а затем снова возвращается к плите.

- Мы с Джонатаном сегодня едем в Батон Руж.

- Что-то случилось?

- Да нет. Сегодня проводится ежегодное собрание одного из наших фондов. Днем состоится заседание членов правления, а вечером благотворительный ужин с танцами. Лично я очень жду вечера.

Я смеюсь, услышав такое искреннее признание.

- Понимаю вас. Я сама не очень люблю разные заседания.

- Се ля ви. Если они тем самым обеспечат защиту еще большему количеству женщин и детей, я не против. Но я рада, что Джонатан будет там вместе со мной. Он привносит в мою жизнь столько радости.

- Сесиль, мне кажется, что вся ваша семья специализируется на этом.

- Харпер тоже умеет доставить радость, не так ли? – она начинает жарить колбасу и пряный аромат тут же разносится по всей кухне. Неужели все матери такое делают по утрам? Мне это достоверно неизвестно.

Харпер умеет доставить радость?

- Да, это она умеет, - соглашаюсь с ней. Конечно же, если она не раздражает, сводит с ума или приводит в бешенство.

Кажется, Сесиль прочла мои мысли.

- Если только не давить на нее. Я знаю, что говорю, я же ее мать, - она переворачивает лопаткой колбасу и вбивает на сковородку яичную смесь. – Но у нее доброе сердце. И я никогда не припомню, что бы она обидела кого-нибудь намеренно. Особенно, если это касается самого важного.

- Понимаю, - это мой обычный уклончивый ответ.

- А ты важна. Для нее.

Сесиль все еще стоит ко мне спиной, давая возможность осознать ее слова. Я тщательно взвешиваю и оцениваю каждое слово, инстинктивно ощущая их важность.

- Она никогда раньше никого не приводила домой, - после длительной паузы добавляет она.

Это удивляет меня, и я признаю это.

- Почему так? Неужели ты думаешь, что моя Харпер могла бы привести в дом обычную девушку из тех, с которыми она привыкла развлекаться?

Я пытаюсь представить себе в этом доме ту девицу на мотоцикле. Тщетная попытка, у меня ничего не выходит.

- А вы знаете о них? – едва слышно спрашиваю ее.

Она начинает накрывать на стол и ставит большую тарелку передо мной.

- Вот, пожалуйста, - выставляет со вздохом вторую тарелку и садится напротив меня. И после короткой молитвы добавляет, - любая мать знает свое дитя. Я долго молилась, чтобы она была столь же счастлива, как мы с ее отцом.

- Я уверена, что все так и будет когда-нибудь. В такой семье как ваша, она знает, что такое любовь.

- Мерси. Я думаю, ты права, теперь она уже это знает.

И что она только имела в виду?

Папа сбавляет скорость, когда мы подбегаем к дому. Наши футболки влажны от пота. Еще бы – пробежаться три километра для разогрева!

- Что-то ты стала хуже бегать в твои-то годы, - шутит он.

- Ну конечно! А кто кого обогнал на последнем километре? – слегка хлопаю его тыльной стороной ладони в упругий живот.

- Я просто не хотел, чтобы ты чувствовала себя старой клячей, - он сверкает своей белоснежной улыбкой, которая досталась по наследству и мне, и изгибает бровь. – О чем ты только думаешь? Или лучше спросить – о ком?

- А что, это так заметно?

- Знаешь, Харпер, я это проходил уже четыре раза и знаю все признаки происходящего.

Я качаю головой.

- Папа, я все еще не могу прийти в себя. Насколько я вижу, у мамы серьезные планы по поводу Келс. Черт, да она вчера ее практически заперла под замок на кухне. Это нечестно!

Папа смеется, хватает меня за предплечье и мы переходим на ходьбу.