Коул вынужден был с ней согласиться. Даже его двухлетний доход с ранчо был меньше.

– Но откуда ты знаешь, что это ты зашила деньги в подкладку? Сама говорила, что пальто, наверно, куплено из вторых рук.

– Кто станет продавать пальто с пятью тысячами в подкладке?

– Может, и продавец не знал о деньгах. А может, и деньги, и записка подброшены, чтоб тебя оклеветать. Помнишь, тебе снилось, что тебя преследуют?

– Наверно, какой-нибудь сыщик Пинкертон! Этот шов сделан моими замечательными стежками. Никто в мире так плохо шить не умеет. Это я спрятала деньги! – Она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Боже, Боже, что я натворила?!

Коул опустился на колени, обнял ее и попытался успокоить.

– Все хорошо, Стефани. Все хорошо.

Никто не знает, что ты здесь – иначе тебя давно бы нашли. У нас ты в безопасности.

Его мозг лихорадочно работал. Может быть, Джеймса похитили и это выкуп? А может, ей пришлось украсть ради него? Похищение детей, шантаж... он перебирал в уме все известные ему виды преступлений.

– Послушай, Стеф, если деньги не твои, значит, хозяева их ищут. Вряд ли они хотят причинить тебе зло: они хотят только вернуть деньги. Надо выжидать и держать ухо востро. Рано или поздно мы выясним, чьи это деньги, и отошлем их хозяину. И ты будешь чиста.

Он поднял ее голову и дал ей свой платок.

– А теперь кончай реветь. Все будет хорошо.

– Хотела бы я в это верить!

– Я никому не позволю тебя обидеть. Ну что,все в порядке?

Она кивнула, вытерла глаза и высморкалась.

– Вот и хорошо. Теперь слушай: я видел всадника. Он едет сюда и ведет на поводу вторую лошадь. Уверен, что это Чарли. Минут через пятнадцать он будет здесь. Деньги мы спрячем, и он ничего не узнает. Пусть это останется между нами – так меньше опасность, что тайна выйдет наружу. Даже Кейт не говори.

Она снова кивнула и робко улыбнулась.

– Так-то лучше. И помни...

Вдруг раздался взрыв, и их лица облепило что-то горячее.

– Что за ч... – прорычал Коул, вытирая лицо. Стефани взглянула на очаг и хлопнула себя по лбу.

– Боже, я забыла про бобы! – Она захихикала. – Видел бы ты себя сейчас!

– Да и ты вряд ли лучше. – Коул снял бобы с кончика ее носа и сунул себе в рот. – М-м, недурно, хотя немного недосолено.

Стефани пришла в голову гениальная идея: привести в сторожку Сэма, чтобы он помог навести порядок. Пес попировал на славу, и радость его была неописуема.

Чарли очень обрадовался, найдя их в добром здравии и прекрасном расположении духа. Он не знал, почему Стефани в такую метель бросилась вон из дому, но замечал, как холоден с ней в последнее время Коул, и боялся, что они уже готовы глотку друг другу перегрызть. А они счищали со стен бобы и хохотали, как дети! «Удивительно, что отшельничество делает с людьми!» – подумал он и довольно хмыкнул.

– Папа! Стефани! Вы живы! – Поспешно вытерев глаза, чтобы никто не заметил его слез, Джош выбежал им навстречу.

Кейт не стыдилась плакать: слезы текли по ее лицу ручьями.

– Уж и не помню, когда я в последний раз так радовалась! – воскликнула она, обнимая то одного, то другого. – Я боялась, что вас нет в живых!

За тарелкой тушеной баранины Коул поведал об их приключениях. Он ни слова не сказал о находке Стефани; зато подробно описал и шахматный поединок, и героизм, с которым Стефани латала дыры. Не был забыт и бобовый взрыв.

После обеда Кейт отправила Стефани в постель, а сама стала мыть посуду. Дождавшись, пока Джош и Чарли уйдут на конюшню, она повернулась к Коулу.

– Что же, теперь ты на ней женишься? Коул вздохнул – он ждал этого вопроса.

– Нет, не женюсь. Это будет нечестно по отношению к Стефани:.

– Ты погубил ее репутацию и говоришь, что будет нечестно ее восстановить! – Она скрестила руки на груди и смерила его грозным взглядом. – Может, объяснишь?

– С ее репутацией все в порядке. Никто, кроме нашей семьи, не знает, что мы ночевали в сторожке вдвоем. – Он сдвинул брови. – А она любит другого.

– Кого? – изумленно спросила Кейт.

– Джеймса. Она снова звала его во сне и говорила, что любит. – Он помолчал. – Настанет день, когда она все вспомнит, или же кто-нибудь ее найдет. Представь себе: она замужем за мной, а в ее жизнь возвращается человек, которого она любит на самом деле. Кроме того, ты забываешь: она, может быть, уже замужем.

– Бог ты мой! – несколько секунд Кейт переваривала услышанное. – Коул, а она не могла забеременеть?

– Кейт Кентрелл, за кого ты меня принимаешь?

– Хм... Ты мужчина, и в жилах у тебя не розовая водичка, а она – красивая женщина. От такого сочетания недалеко до ребенка.

– Слишком уж ты подозрительна.

– Слишком не слишком... – Она повернулась к столу. – Только порой случается, что метель уносит здравый смысл прочь.

О возможности появления ребенка Коул еще не думал. Стефани может и не понять, что беременна... Коул невольно представил себе маленькую зеленоглазую девочку с веснушками и каштановыми косичками. Но он отогнал непрошеное видение и начал высчитывать дни. Все станет ясно к Рождеству, а до этого нет смысла ни о чем спрашивать.

Он покосился на Кейт. Та, кажется, забыла о посуде: мечтательно улыбаясь, она смотрела куда-то вдаль и рассеянно поглаживала камею на шее – как всегда, когда вспоминала о Джонатане. Коул невольно подумал о том, было ли что-нибудь у его отца с Кейт до свадьбы. Может... нет, только не Кейт, с ее-то несокрушимыми устоями! Коул тряхнул головой, и назойливая мысль исчезла.

Стефани проспала несколько часов и проснулась бодрой и свежей. Правда, двигаться ей было трудно, все мышцы ныли – прошлая ночь не прошла даром, – но от этой боли сладко щемило грудь. Неожиданная находка отодвинула ночные события на задний план, но Стефани ничего не забыла.

Она вышла на кухню, и Кейт встретила ее обычной добродушной болтовней. Но вскоре прозвучал вопрос, которого так боялась Стефани.

– Скажи, Коул в сторожке не сделал с тобой ничего... э-э... нехорошего?

– Сегодня утром он запустил в меня снегом, – с благородным негодованием ответила Стефани. – И еще предложил мне что-нибудь сшить из дерюги, чтобы не скучать.

Она убеждала себя, что не лжет. Коул не сделал с ней ничего плохого – ничего такого, чего бы она не хотела.

– Весь в отца, – прыснула Кейт. – Тот тоже мастер дразнить да подначивать. – Она помолчала, затем заговорила, пристально глядя на Стефани и тщательно подбирая слова. – Знаешь, бывает, что мужчина и женщина проведут ночь наедине, а люди потом выдумывают невесть что. Нам лучше будет просто все забыть.

Стефани кивнула, хотя все ее существо возмутилось. Забыть самую прекрасную ночь в жизни? Да ни за что на свете!

Отворилась дверь, впустив в кухню струю холодного воздуха. Стефани недоуменно вгляделась в смутно знакомое лицо.

– Леви? – Без длинных волос и бороды он стал совершенно неузнаваем.

– Собственной персоной, – ответил он, растирая замерзшие щеки. – Теперь-то я вспомнил, почему зимой лучше носить бороду. – Он с надеждой воззрился на плиту. – Милые дамы, не угостите ли чашечкой кофе? На улице холод собачий...

Стефани налила чашку кофе и замерла, глядя, как Леви выпутывается из рукавов тяжелого кожаного пальто. Прежде длинные космы и борода скрывали его сходство с Коу-лом, но теперь любой признал бы в них братьев: оба высокие и крепкие, с правильными, словно точеными лицами. Леви был сантиметров на пять ниже брата, но шире в плечах. Природа не наделила его яркостью Коула, но каштановые волосы и серо-голубые глаза, искрящиеся добродушным весельем, были не менее привлекательны.

– Ну, как я выгляжу?

Стефани сообразила, что бесцеремонно его рассматривает, и покраснела.

– Я просто подумала, что вы очень похожи на Коула.

– Нет, это он на меня. Я заимел физиономию раньше. Так нравлюсь я вам или нет?

Стефани поставила кофе на стол и обошла вокруг Леви, нарочито критически прищурив глаз.