Слава не знал что пяти оставшимся демонам было не до того. С визгом они носились по деревне. Маат гоняла их между домами хлеща своей плетью, пока в конец не измочалила жгут силы. Капли изумрудного огня расплескались по сторонам, но восток уже окрасился розовым. Еще чуть-чуть и начнет светать. Демоны со всей возможной для них поспешностью удирали в лес. Колдунья проводила их взглядом, уже понимая, что зашла слишком далеко. От бедлама который она устроила, Верхний мир стал просыпаться и ничего хорошего это не сулило. Гексаграмма призыва еле виднелась сквозь серую муть. Маат поспешила назад, чувствуя, что опаздывает. Хлестнул в лицо холодный вихрь. Вокруг что-то шевелилось и вздыхало. Призрачные огоньки мигали сотнями недобрых глаз. Под ногами сочно чмокало, как на болоте. Девушка торопилась, врожденным чутьем ощущая опасность и уже у самой точки выхода со всего маху налетела на что-то звонко лопнувшее, наполнившее мир вокруг оглушительным звоном тысяч бьющихся зеркал. Лицо опалило то ли холодом, то ли жаром и над ведьмой взметнулся черный вал. Ударил, опрокинул, размазал по земле, растер между жерновами, расплескал кровь и беззвучно схлынул, оставив умирать то что осталось. Угасающим сознанием Маат потянулась, к ауре Техи. Уже не осознавая, что делает, она зачерпнула жизненную энергию из первого попавшегося источника, впитала жадным глотком всю без остатка и провалилась в нижний мир.

Дом все-таки загорелся. Люди покинули его поспешно хоть и с опаской и теперь стояли озирались, не веря, что опасность миновала.

— Ксаламасс! — сказал капитан глянув на Славу. — Что с тобой?

Тут старлей заметил, что и другие смотрят на него с брезгливостью и испугом. Он поднял руки, поднес их к лицу и отдернул. Посмотрел на плечи, грудь, живот, ноги… Он был весь с головы до пят перемазан кровью и совершенно гол. Когти демонов сорвали с него всю одежду. Кровь высыхала, противно стягивая зудевшую под ней кожу. При этом Слава чувствовал себя довольно сносно. В том смысле, что устал конечно, буквально валился с ног, все кости ломило, но совершенно точно он не был при смерти. Это означало лишь одно — кровь не его. Хотя, наверное, его крови вытекшей из многочисленных царапин и шрамов, тоже хватало. Но в основном все же, то была кровь ракшасов.

— Помыться бы вам надо, господин рыцарь, — совершенно серьезным голосом сказал Торво. Остальные дружинники согласно закивали.

— Неужели ведьме все ж таки удалось отогнать нечисть… Кстати, где она? Ксаламасс! — Этт хлопнул себя по лбу. — Она же в кладовой осталась и мальчишка с ней. Все посмотрели на разгорающийся дом. Из дверей и окон валил густой дым.

— Вытащить бы надо… — Этт ожесточенно почесал затылок но не двинулся с места.

Слава бросился к двери. Торво заступил ему дорогу.

— Ты это, господин рыцарь… Валад… там же уже все горит. Сгинешь!

— С ума сошел? — Слава оттолкнул его руку. — Она же всех нас спасла… и Теха там! — он бросился в проход и скрылся в дыму.

— Пусть, — сказал Этт, жестом останавливая тех дружинников что кинулись было бежать за Славой, — сгинет, значит небу так угодно.

Все посмотрели на воткнутый в землю меч.

Секунды ожидания показались вечностью. Когда старлей вывалился из дверей с девушкой на одном плече и мальчишкой на другом, дружинники уже не чаявшие увидеть его живым, удивленно загомонили и уже тогда кинулись помогать.

— Везуч макурт, — пробормотал капитан и сплюнул под ноги.

В доме что-то рухнуло, из дверей вылетел сноп искр, заставив людей попятиться.

У Маат пульс был, хоть и слабый. У Техи — нет. Слава метался между ними, пытался делать искусственное дыхание и массаж сердца. Дружинники угрюмо наблюдали за ним. Потерь в отряде не было, не считая сломанных ребер Верцингеторинга, ушибов и царапин у остальных. Только эти двое. Наконец, Маат застонала и открыла глаза. Слава в это время возился с мальчиком.

— Как ты?

Девушка не отвечая, перевернулась на живот, попыталась приподняться на руках и ее вырвало.

— Значит, жить будет, — пробормотал старлей возвращаясь к мальчишке. Тот никак не хотел оживать. Не было дыхания и не билось сердце.

— Да будет тебе, Валад! — угрюмо буркнул Торво. — Не видишь что ли, помер малой.

Через час Маат оклемалась, хоть и выглядела подавленной. Она ни с кем не разговаривала, сидела рядом с телом мальчика и смотрела в пустоту. А вот Славе, напротив, стало совсем худо. Его лихорадило, поднялась температура, тело покрылось испариной. Когда он, наконец, понял, что оживить Теху не удастся, у него не оставалось сил, даже чтоб почувствовать утрату. Ощущая лишь тупое безразличие ко всему на свете, старлей встал и, пошатываясь, побрел к реке, чтобы, наконец, помыться — кожный зуд стал непереносим. Однако не получилось пройти и сотни шагов, закружилась голова, и он рухнул прямо посреди дороги. Попытался подняться, но не смог. Мир вокруг кружился, словно гигантская карусель. Глаза застилала кровавая пелена, в висках стучала пара настырных дятлов. Дрожь перешла в судорогу. Руки и ноги отказываясь повиноваться, дергались самостоятельно. Все реже и реже. Повозившись в пыли еще пару минут, он почувствовал, что мышцы все больше цепенеют, теряя способность двигаться. Затем померк свет.

Когда Маат, наконец, вышла из своего созерцательного состояния, она первым делом поняла, что вокруг никого нет. Дружинники обнаружились неподалеку, стояли вокруг лежащего ничком Славы и о чем-то горячо спорили. Там же был и капитан. Стоял и угрюмо ковырял землю носком сапога. Подойдя ближе, девушка услышала, как они обсуждают, помер господин рыцарь или еще нет. При этом ни одна сволочь не попыталась не то что помочь, но даже приблизиться к Славе, чтобы удостовериться в своих предположениях. Девушка протиснулась между Лекой и Оржаком и опустилась на землю рядом со старлеем. Он выглядел плохо, совсем неживым. Не шевелился, не дрожали веки, не чувствовалось дыхание. "Неужели умер?" — пронеслась в голове паническая мысль. Как за последнюю соломинку Маат схватилась за Славино запястье. Несколько тревожных секунд и бесконечное облегчение — есть пульс. Она даже не успела заметить, когда этот странный человек стал ей небезразличен.

— Это кровь ракшасов его отравила, — выразил всеобщее мнение Торво, — всем известно, что кровь демонов — яд похуже вытяжки мандрического корня. А он вон как изгваздался. В раны кровь попала…

— Так помогите! — вскинулась Маат. — Отнесите его к воде… Ну же! — она схватила за руку ближайшего дружинника коим оказался Щепа.

— Еще чего! — тот попятился, вырывая рукав. — Мож он заразный!

— Точно! — согласился с ним Лека. — Мне вон, одна капля проклятой крови на руку попала, и то я уже исчесался весь.

— Он же ваш товарищ! — попыталась воззвать к их совести колдунья, — сражался вместе с вами. Если бы не он, твари разорвали бы вас как тех старателей.

— То-то я и думаю — не человек он! — встрял Оржак, — человек бы не смог так с демонами биться! А нелюди мне не товарищи! Кроме акети, конечно, — добавил он, глянув в сторону хмурого Верцингеторинга.

— Точно, братья! — Щепа важно качал бородой. — Я его дольше вас знаю и вот что скажу: появился неизвестно откуда и даже соврать толком не мог, кто он и зачем пожаловал. И речи вел странные, и простых вещей которые даже ребенок знает, не знал, а слова часто говорил нечеловеческие. Думал, Щепа не заметит! А Щепу не проведешь! Не человек он и не рыцарь! Он демон! Такой же, как и те, только без шерсти.

— Ты борода, соображай, что говоришь-то! — одернул его Торво. — Был бы он демон, разве отравила бы его кровь ракшасов?

— Ну, может и не демон, — продолжал гнуть свое Щепа, — но и не человек!

— Макурт он, — подал голос, доселе молчавший капитан.

Дружинники загалдели, сперва удивленно, а потом согласно.