А с другой стороны, что в этом плохого? Может быть, для того, чтобы вдохнуть в Дрохеду новую жизнь, ей нужны шум и запах гари… От одной такой мысли Мэгги передернуло, и она выругала себя — правда, не вслух — за подобное святотатство. Нет уж, пусть лучше Дрохеда остается заброшенной сельской глубинкой, чем здесь будет стойбище для туристов!

Мэгги знала, что многие овцеводческие фермы в далеких и не слишком далеких окрестностях для того, чтобы поднять свои изрядно пошатнувшиеся в последнее время доходы (спрос на шерсть медленно, но неуклонно падал), занялись тем, что возят туристов по живописным окрестностям и даже — это вызывало у Мэгги особый ужас — позволяют охотиться на собственной территории.

Нет, пока Джек, Боб, Хьюги, Джимс и Фрэнк живы, с Дрохедой ничего подобного не случится. Они просто не допустят этого. На этот счет Мэгги могла быть совершенно спокойна.

Конечно, Мэгги было очень жаль покидать давно ставший родным дом, мать и братьев. Но она уже твердо решила для себя, что будет жить с Джозефом.

Теперь ее желание исполнилось. Прошла уже неделя с тех пор, как она переехала вместе с Дженнифер в Канберру и поселилась в огромном доме, который все окружающие почтительно именовали резиденцией.

Это была действительно резиденция. Здесь Джозеф организовывал приемы, которые, однако, были не настолько частыми, чтобы Мэгги могла утомляться. К тому же здесь ей не приходилось делать ничего собственными руками. Генерал-губернатору Австралии по его статусу был положен целый штат прислуги, в которую входили повара, горничные, управляющие делами и даже личный доктор. Все они жили в нескольких комнатах на первом этаже огромного двухэтажного особняка, построенного в викторианском стиле — с колоннами из белого мрамора, просторным вестибюлем и огромным залом, где можно было организовать весьма солидные вечеринки.

Мэгги уже успела познакомиться с послами нескольких государств, в том числе Англии и Соединенных Штатов, побывать на открытии традиционного мельбурнского конного сезона, несколько раз посетить небольшой, но очень уютный оперный театр Канберры, где выступали, между прочим, артисты из Метрополитен Опера и Ла Скала.

Перечисление же других, мелких и более крупных, событий, которые произошли за последнее время в жизни Мэгги, могло бы наверняка утомить читателя.

Правда, если бы саму Мэгги сейчас спросили о том, счастлива ли она, она не могла бы ответить с полной уверенностью. Дело было не в том, что ей не нравилась такая жизнь. Наоборот, слишком уж все было хорошо.

Привыкнув за многие годы к тому, что все хорошее когда-нибудь обязательно заканчивается, Мэгги теперь каждое утро просыпалась с плохо осознанным, но явственно ощутимым тревожным чувством.

Ей казалось, что все это не может так долго продолжаться. Какой-то неотвратимый фатализм овладел ею.

Несмотря на то, что ее со всех сторон окружали веселые, радующиеся жизни и часто беззаботно веселящиеся люди, Мэгги внутренне всегда была настороже.

Она не знала, что ее ожидает — ее или Джозефа — болезнь, внезапное несчастье с близкими, засуха или землетрясение… Но тяжелые чувства почти ни на минуту не покидали ее.

Джозеф был великолепен. Мэгги не ожидала, что человек в его возрасте может быть таким энергичным, доброжелательным и внимательным, каким был он. Казалось, он знал имена всех, с кем ему хотя бы один раз в жизни доводилось встречаться, помнил подробности их биографий. Знал, кто исполняет партию Тоски лучше всех в мире, разбирался в лошадях и типах яхт, прекрасно знал историю дипломатии, религии и политики.

Он блистал остроумием на дипломатических приемах и разнообразных торжествах. Помнил обо всех, кому должен был отослать приглашения и поздравления. Галантно, как рыцарь, ухаживал за собственной женой, не забывая при этом делать комплименты другим дамам.

Мэгги все шире и шире открывала ему свое сердце. Она рассказала Джозефу о том, что было за предыдущие пятьдесят пять лет ее жизни. Рассказала о Ральфе, Дэне, Дике, Джастине, о жизни Дрохеды десять, двадцать, тридцать, сорок лет назад.

Джозеф не просто заинтересованно слушал ее рассказы, он делал кое-какие пометки для своей будущей книги об Австралии, которую планировал написать в следующем году.

— Это будет история Дрохеды и ее обитателей, — с улыбкой говорил он, когда Мэгги рассказывала ему о том, что было до войны и во время ее, как ее братья ходили воевать и чем жила в это время Австралия, о том, какие перемены произошли после войны.

Поскольку вечера в доме Уилкинсонов — а Мэгги теперь стала миссис Уилкинсон, потому что со связями Джозефа нетрудно было добиться упрощенного прохождения некоторых формальностей, связанных с церковью — так вот, вечера в доме Уилкинсонов были в основном заняты делами. Поэтому Мэгги рассказывала Джозефу о своей жизни по утрам, после завтрака, когда они сидели за столиком в гостиной, украшенной картинами и гобеленами.

Мэгги никогда не думала, что станет такой вдохновенной рассказчицей. Казалось, она копила в себе это целую жизнь.

Да, когда-то она должна была все это рассказать, чтобы Дрохеда осталась не только в ее памяти, чтобы о ней знали другие, чтобы ничего, что произошло с ней за последние пятьдесят лет, не забылось. Именно поэтому она так долго и подробно рассказывала обо всем.

Временами Джозеф откладывал в сторону ручку и, с восхищением глядя на Мэгги, произносил:

— Я всегда был согласен с утверждением о том, что у мужчины должно быть будущее, а у женщины — прошлое. Мне невероятно повезло, когда я встретил тебя в Джиленбоуне. Даже не знаю, что бы я мог делать без такой женщины, как ты.

Он наклонился и поцеловал Мэгги руку. Такая нежность исходила от этого человека, такая любовь и преданность, что у Мэгги даже затрепетало сердце.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Джозеф подошел к трубке и, несколько раз повторив «да», произнес: «Скоро буду».

Закончив разговор, он обратился к Мэгги:

— Через полчаса нам нужно быть в аэропорту.

— А что случилось? — обеспокоенно спросила она.

Джозеф улыбнулся:

— Ничего особенного. Приезжает принц Уэльский. Если ты помнишь, через два дня мы должны открывать традиционную ежегодную регату королевских яхт в Мельбурне. Принц Уэльский будет присутствовать на торжественной церемонии.

— А почему он так рано приехал?

— Он хочет посетить базу военно-морских сил и встретить там два военных корабля королевских ВМС Великобритании, они заходят к нам с дружественным визитом. Как, должно быть, тебе известно, принц Уэльский является номинальным главнокомандующим королевскими военно-морскими силами Великобритании, а это, разумеется, возлагает на него определенные обязанности. Еще вчера вечером я разговаривал с ним по телефону, но он планировал прибыть в Австралию только завтра. Очевидно, какие-то планы изменились. Мне нужно встретить его личный самолет. Разумеется, там было бы желательно и твое присутствие.

Мэгги не слишком охотно поднялась со стула.

— Ну что ж, если это необходимо, я буду готова через пять минут.

— Хорошо, — кивнул Уилкинсон. — Я буду ждать тебя в машине. А пока спущусь вниз, скажу телохранителям, чтобы были сегодня особенно внимательны.

— Нам что-то угрожает?

— Нет. Надеюсь, что нет. Но во время последнего пребывания принца Уэльского в США была сделана попытка покушения на него. Насколько мне известно, это уже не первый такой случай. Наверное, это один и тот же человек. Служба безопасности предполагает, что раньше он работал в охране принца, а затем был уволен по причине профессиональной непригодности. Считают, что он таким образом пытается свести счеты со своим обидчиком, которым, конечно, считает принца Уэльского. Нужно быть предельно осторожными.

Мэгги торопливо направилась к себе в спальню, снова почувствовав ту необъяснимую тревогу, которая терзала ее в последнее время. Однако теперь причины этих мучительных сомнений обретали более ясный и отчетливый характер. Да, над ними нависла угроза. Вряд ли есть смысл копаться в предположениях о том, что случится в следующий час, день, неделю. Просто нужно знать, что опасность где-то рядом.