Надеюсь, что, хотя приведенные выше сведения и не дают полного описания Азорских островов, все же читателям они будут приятны, ибо эти не так уж далеко расположенные от нас острова малоизвестны и редко посещаются европейцами.
В воскресенье мы осмотрели несколько церквей и после полудня вместе с нашим капитаном отправились в монастыри. Каждый имеет собственную церковь, где обычно можно увидеть две стоящие одна против другой кафедры. Иногда здесь принято предоставлять чёрту возможность для защиты. Тогда он поднимается на кафедру, а с другой звучат в его адрес обвинения и проклятия. Можно себе представить, что, даже если его противником окажется самый глупый монах, какого только тут можно найти, бедный чёрт все равно остался бы в проигрыше. Алтари по большей части сделаны здесь из кедрового дерева, оно распространяет по всей церкви приятный запах. Вечером мы видели большое шествие, на коем присутствовали священники всего города и самые знатные из жителей в черных плащах. Нетерпимость, в которой иногда упрекают римскую церковь в других странах, здесь, кажется, заметно ослаблена благодаря постоянному общению и торговле с Северной Америкой. Если кто-то пропускает причастие, его не обвиняют в безбожии. В этом отношении особенно иностранцы могут воздать должное хорошему обращению, коего напрасно было бы ждать в любезной, но рабской столице Франции.
На следующее утро мы прошли к горе, лежащей к северу от города. Там много красивых пейзажей. Дорога по обеим сторонам была усажена высокими тенистыми деревьями и окружена нивами, садами и огородами. Мы могли увидеть всю равнину с деревней Nossa Senhora de la Luz, а за ней горную гряду, образующую самую высокую часть острова. По словам местных жителей, на вершине одной из гор примерно в 9 английских милях от города есть глубокая круглая долина. Эта впадина имеет в окружности более 2 больших морских миль и со всех сторон пологие склоны, одетые красивой травой. Жители пасут там большие стада овец, которые становятся почти совсем дикими. Там много кроликов и перепелов. Посредине озеро пресной воды, на нем водится бесчисленное множество диких уток. Вода нигде не бывает глубже 4—5 футов. Впадина, из-за своей формы получившая название Ла-Калдейра (котел), видимо, представляет собой кратер потухшего вулкана; это тем более вероятно, что на Азорских островах, как известно, есть несколько вулканов. Странная гора, которая поднялась в 1638 году неподалеку от острова Сан-Мигел, образовав новый остров, несомненно, вызвана была действием мощного вулкана, и хотя она вскоре потом снова исчезла, все же ее короткого появления достаточно, дабы опровергнуть мнение, что лишь самые высокие вершины могут обладать внутренним пламенем. Таков же был и остров, обнаруженный в ноябре 1720 года между Терсейрой и Сан-Мигелом, что подтверждает сказанное выше[616]. Из высокой горы на Пико постоянно поднимается дым, о чем нам говорил португальский капитан Шавьер, с большим трудом взобравшийся туда. В очень ясную погоду этот дым можно рано утром видеть на Файале. Землетрясения на всех Азорских островах — вещь весьма обычная; всего за три недели до нашего прибытия на Файале ощущались толчки. Таким образом, почти все острова Атлантического океана, подобно островам Южного моря, представляют собой остатки былых вулканов или имеют еще теперь огнедышащие горы.
До возвращения в город мы еще побывали в загородном доме и в саду одного из самых знатных здешних жителей и обнаружили тут больше вкуса, чем ожидали. Хотя мы только что покинули жаркий пояс земли, зной очень тяготил нас. Однако климат на Азорских островах по большей части очень счастливый, здоровый и умеренный. Зима здесь никогда не бывает суровой; правда, в это время года усиливаются ветры и чаще идут дожди, однако мороз и снег бывают лишь на самой вершине пика. Весна, осень и большая часть лета, видимо, бывают здесь очень приятны благодаря свежему морскому ветру, который обычно охлаждает воздух настолько, что жара становится необременительной.
После полудня за мной зашел французский консул господин Эстри и повел меня в монастырь св. Клары. Там были две его сестры-монашки; проведать их пришла вся семья. Даже женщин не допускали за решетку, как это делается в других странах. Монахини обычно предлагают своим гостям какие-нибудь сладости; на сей раз они выставили целое угощение из разных сладких и жирных блюд. Конечно, трудно предположить, что дух может оставаться спокойным и склонным к размышлениям и молитве, покуда тело ослаблено и истощено постами и бдениями. Однако можно ли считать соответствующим сей главной цели монастырского уединения противоположный образ жизни, когда в изобилии вкушаются все лакомства роскошного стола? Это тоже, разумеется, вызывает обоснованные сомнения.
На следующее утро мы попрощались со всеми нашими знакомыми и в полдень вместе с консулом и несколькими другими португальцами отправились на корабль. Послеполуденное время пролетело приятно и незаметно; наши гости были непринужденны и веселы в общении, чем заметно отличались от португальской знати на Мадере, которой присуще невежественное высокомерие. Вечером они вернулись на берег, а мы наутро снялись с якоря и отправились в путь при попутном ветре.
Мы миновали острова Св. Георга и Грасьозу, а к полудню увидели остров Терсейру. В три часа пополудни мы прошли вдоль его северного берега, где видны были обильные нивы и окруженные зеленью деревни. К вечеру мы уже удалялись от него; курс наш лежал к Английскому каналу [Лa-Манш]. 29-го в 4 часа пополудни мы увидели Старт-Пойнт и маяк на Эддистоуне, последнем месте английского побережья, которое мы видели в начале нашего путешествия. На другое утро мы прошли мимо Игольных скал (Needls)[617], между островами Уайт и плодородными берегами Гэмпшира, пока в полдень наконец не бросили якорь в Спитхеде.
Итак, преодолев бесчисленные опасности и трудности, мы завершили плавание, длившееся 3 года и 18 дней. За это время мы покрыли больше миль, чем какой-либо другой корабль до нас. Если сложить в одну линию весь наш путь, то она более чем трижды опояшет земной шар. Нам достаточно повезло: мы потеряли всего четырех человек, из них трое погибли случайно, а четвертый умер от болезни, которая наверняка свела бы его в могилу, даже если бы он оставался в Англии[618].
Главная задача нашего путешествия была выполнена: мы выяснили, что в умеренном поясе Южного полушария нет никакого материка. Мы даже исследовали Ледовое море по ту сторону антарктического круга, не встретив таких значительных земель, какие предполагались там. В то же время мы сделали важное для науки открытие, что в великом Мировом океане природа образует ледовые глыбы, совершенно лишенные частиц соли и содержащие чистую и здоровую воду. В другие времена года, проплыв в Тихом океане между тропиками, мы нашли там для географов новые острова, для натуралистов — новые растения и новых птиц, в особенности же для друзей человечества — неизвестные до сих пор разновидности рода людского. В одном уголке земли мы не без сострадания наблюдали бедных дикарей Огненной Земли, полуголодных, отупевших, бездумных, неспособных защитить себя от суровой непогоды и опустившихся почти до грани, где кончается человеческая природа и начинается неразумное животное. В другом месте мы видели счастливые племена островов Общества — людей красивых, живущих в превосходном климате, способном удовлетворить все их желания и потребности. Им уже известны были преимущества общительности, мы нашли у них человеколюбие и дружелюбие, но они же привыкли давать волю распутству. Для всякого непредубежденного человека, повидавшего столь разные народы, станут несомненны и очевидны выгоды и преимущества, кои нравственность и религия принесли в нашу часть света. С благодарным сердцем осознает он сии неоценимые блага, без всякой его заслуги даровавшие ему великое превосходство над столькими другими людьми, кои слепо подчиняются своим влечениям и чувствам, не ведая даже слова «добродетель», и коим еще не дано постичь общую гармонию мирового устройства настолько, чтобы принять волю творца. Впрочем, куда важнее понимание, что, как ни велик вклад, внесенный нашим путешествием в сокровищницу человеческих знаний, цена его невелика в сравнении с тем, что еще скрыто от нас. Нет счета тому неизведанному, что мы при всей нашей ограниченности еще способны познать. Не одно столетие перед нами будут открываться новые, бескрайние перспективы, и дело только за тем, чтобы обратить все силы нашего духа, все его величие и блеск на служение общему благу.
