Этот переворот очень напоминал те, что столь часто происходят в деспотических государствах Азии. Там редко победитель отваживается сам править завоеванной страной. Обычно он довольствуется тем, что просто грабит ее, а затем назначает правителем кого-либо из королевской семьи.
Вскоре после упомянутых событий О-Пуреа не поладила со своим супругом. От слов перешло к делу, и они решили разойтись. Он утешился тем, что взял себе в наложницы некую весьма прелестную юную особу, она же делила свою благосклонность между известным Обади и другими любовниками. Видимо, больше в этих раздорах был повинен Аммо, склонный к супружеской неверности; правда, подобное случается здесь не так часто, как в Англии, но все же бывает, особенно когда дама, у коей года прибывают, а красота убывает, все еще оказывается достаточно тщеславной и требует от мужа такой же нежности и внимания, как от жениха.
Один такой случай разыгрался на борту нашего собственного корабля. Полатехера, когда-то бывшая замужем за Потатау, с некоторых пор развелась с ним. Когда ее муж нашел себе другое утешение, она тоже подобрала себе мужа или любовника помоложе. Тот, однако, находился в нежных отношениях с некоей молодой особой и избрал наше судно местом свиданий с нею. Сии тайные отношения не могли долго оставаться незамеченными. Дюжая Полатехера однажды утром застигла их и выместила весь свой гнев на сопернице. Смущенный же любовник отделался лишь тем, что должен был выслушать горчайшие упреки за свою неверность.
Когда капитан Кук прибыл сюда на «Индевре», управление островом находилось в руках Тутахи. Вскоре после его отбытия Тутаха, который все еще не мог забыть обиду, нанесенную его семье Ахеатуа, попытался уговорить вождей на О-Таити-нуэ [Таити-нуи], то есть большего полуострова, чтобы они объединились с ним для новой войны против Ахеатуа. Возможно, он опирался при этом на богатства, полученные в подарок от европейцев, и часть их использовал, чтобы привлечь на свою сторону виднейших людей острова. Короче, он снарядил флот и отплыл с ним в Теиаррабу [Таити-ити]. Хотя Ахеатуа был вполне в состоянии отразить нападение врага, но, будучи уже в летах и предпочитая провести свои дни в мире, нежели начинать новую войну, он отправил навстречу Тутахе посла и велел передать, что считает себя его другом и готов таковым оставаться всегда, а потому просит его мирно вернуться в свою страну и не предпринимать враждебных действий против народа, который не питает к нему вражды. Однако Тутаха не отказался от своих замыслов и дал приказ к наступлению.
Потери с обеих сторон были примерно одинаковые, но все-таки Тутаха отступил, однако решил атаковать врага на суше. Хаппаи не одобрил этого шага и со своей семьей остался в О-Парре. По Тутаха не стал поворачивать обратно. Вместе с О-Ту он дошел до перемычки, соединявшей обе половины острова. Там между ним и Ахеатуа произошла битва, в которой все войско Тутахи было разбито, а сам он погиб. Некоторые говорят, что он попал в плен и уже там был убит по приказанию победителя, но другие, в том числе О-Маи, утверждали, что он действительно остался на поле брани.
О-Ту с несколькими близкими друзьями убежал в горы, Ахеатуа же повел свое победоносное войско в Матаваи и О-Парре. Узнав о приближении победителя, Хаппаи тоже убежал в горы. Однако Ахеатуа через посланца пообещал ему безопасность и велел передать, что не имеет ничего ни против него самого, ни против его семейства, а, как и прежде, склонен к миру. От этого же посланца беглецы узнали, что Тутаха остался на поле боя, О-Ту же исчез, хотя, куда он ушел, не было сказано.
Итак, положившись на слово Ахеатуа, Хаппаи решил выйти из своего убежища, а вскоре затем по нехоженым и очень трудным дорогам добрался до своего отца и О-Ту с немногими оставшимися спутниками. Сразу после этого был заключен общий мир, и О-Ту с этого часа сам перенял правление. Судя по заметным улучшениям в состоянии страны, которых он добился после своего прихода к власти за время нашего восьмимесячного отсутствия, О-Ту был человек толковый и сумел сделать немало для блага своих подданных. Ахеатуа умер вскоре после заключения мира, и его сын, носивший то же имя, которого мы встретили в 1773 году в Аитепиехе, унаследовал его власть в Теиаррабу.
Те-Эри-Ватау, коему мы обязаны этим сообщением, дал нам также следующие сведения по генеалогии королевской семьи. У его отца, сказал он, было восемь детей. 1) Тедуа, то есть принцесса, Нихаураи, старшая из всех, примерно 30 лет, была замужем за сыном Аммо поимени Т'Эри-Дерре; 2) вторую тедуа (принцессу) звали Таураи, она была не замужем, ей было около 27 лет; у здешних женщин она пользовалась, судя по всему, почти таким же уважением, как король у всех островитян; 3) О-Ту, эри-рахаи, или король Таити, был примерно 26 лет. Я уже упоминал выше, что в знак почтения каждый в его присутствии должен был обнажать плечи; наш таитянский историограф сказал мне в тот раз, что и Ахеатуа, хоть он и был правителем меньшего полуострова, все равно, как вассал короля, должен был оказывать ему ту же почесть; 4) тедуа Техамаи, то есть принцесса Техамаи, по возрасту следующая за О-Ту, умерла в детстве; 5) сам Т'Эри-Ватау (от которого записаны все эти сведения) был следующим по порядку. На вид ему было лет 16. Он сказал, что у него есть еще другое имя, которое выпало у меня из памяти; думаю, однако, что это всего лишь почетный титул; 6) его следующий брат, Тубуаитераи, звавшийся также Майорро, мальчик лет 10 или 11; 7) Эрреретуа, маленькая девочка 7 лет, и 8) Тепаау, мальчик 4—5 лет,— самые младшие.
Все семейство отличалось здоровым, хотя и отнюдь не тучным, телосложением, у всех были густые волосы. Черты лица большей частью приятные, но цвет кожи довольно темный у всех, за исключением Нихаураи и О-Ту. Видимо, это семейство пользовалось большой любовью в народе. Вообще любовь к своим вождям представляет собой черту таитянского национального характера. Но королевское семейство действительно по праву снискало всеобщую любовь неизменно приветливым и доброжелательным обращением.
Тедуа Таураи сопровождала короля почти всякий раз, когда он отправлялся к нам на корабль. Она отнюдь не считала неподобающим для своего ранга приобретать у самых простых матросов красные перья в обмен на ткани и разные диковины. Однажды она вместе с О-Ту, капитаном и моим отцом рассматривала в каюте наш запас железных изделий и других товаров. Случилось так, что капитана позвали, и едва он повернулся спиной, как она что-то зашептала на ухо своему брату. Тот постарался всяческими вопросами отвлечь внимание моего отца. Отец сообразил, чего он добивается. Решив, что никто за ней не следит, принцесса мимоходом стащила несколько крупных гвоздей и спрятала их в складках своей одежды. Когда капитан Кук вернулся, мой отец рассказал ему об этой проделке ее светлости. Но оба сочли за лучшее сделать вид, будто ничего не заметили.
Она и в других случаях не могла удержаться, чтобы не стащить что-нибудь. А между тем ей ни в чем никогда не отказывали, напротив, дарили почти всегда больше, нежели она просила. Поэтому довольно странно, что ее тянуло воровать вещи, которые она могла бы получить куда более достойным путем. Но, возможно, для нее была какая-то особенная привлекательность именно в вещах украденных, ибо она думала, будто добыла их только благодаря своей ловкости. Если таитянские девушки не слишком на нее наговаривали, она вообще была весьма падка до ворованных радостей; по их словам, она ночами водила шашни с обыкновеннейшими таутау, о чем ее брат ничего не знал. Возможно, она действительно так поступала; однако довольно странно, что здесь, в стране, где каждый не задумываясь следует зову своей природы, именно от принцесс и знати склонны ждать какого-то исключения, тогда как именно они обычно более всех других привыкли следовать необузданным своим желаниям. Сие известно: человеческие страсти всюду одинаковы,
У рабов и князей те же инстинкты, а стало быть, и воздействие их в любой стране одинаково.
