Первый из островов был очень низкий и песчаный. Он представлял собой эллиптический риф, между самыми отдаленными точками которого на севере и на юге было более 6 морских миль, и находился под 14° 28' южной широты и 144° 56' западной долготы. На нем росло много кокосовых пальм, которые придавали острову живописный вид. Стволы этих пальм иногда были высоко закрыты другими деревьями и кустарником, но все равно их красивые кроны возвышались над прочими. Там, где совсем не было деревьев, земля или, вернее, скалы были такими низкими, что волны перекатывались через них, образуя внутреннее озеро. Спокойная вода этого озера, в мелких местах молочного цвета, красиво контрастировала с пенившимся и бурлившим вокруг берилловым океаном.
После полудня мы прошли близ западной стороны острова и заметили, что скала во многих местах была ярко-красного цвета, как это описывал и Байрон. По внутреннему озеру плавало несколько каноэ с парусами, среди деревьев кое-где поднимался дым, а по берегу бегали вооруженные темнокожие люди. Все это делало вид еще более живописным. Мы также заметили, что несколько женщин с узлами на спине убегали подальше в скалы. Очевидно, они не ждали от нас ничего хорошего, и этому не следовало удивляться. Когда-то они, на свою беду, оказали сопротивление людям Байрона и потеряли несколько человек; потом английские матросы весь день гоняли их и бесплатно питались кокосовыми орехами.
На юго-западной стороне острова мы обнаружили проход во внутреннее озеро, о котором упоминал и Байрон. Мы спустили шлюпку промерить там глубину, не зная, что он уже делал это, но без особого успеха. Наши люди выяснили, что дно состоит из крепких кораллов и стать здесь на якорь невозможно.
Тем временем на северной стороне пролива собрались вооруженные туземцы; несмотря на свой воинственный вид, держались они вполне дружелюбно и принесли несколько кокосовых орехов, которые обменяли на гвозди. Узнав об этом, мы послали к берегу вторую шлюпку, чтобы начать с местными жителями торг и заодно опровергнуть неверное, дурное представление, которое они, по всей видимости, имели о нас. В этой группе были мой отец, доктор Спаррман и я, хоть я еще и не совсем оправился от желудочной болезни.
Мы без помех вышли на берег и тотчас смешались с туземцами, которых собралось здесь человек пятьдесят-шестьдесят. Все это были сильные, рослые люди с темно-коричневой кожей. На груди, животе и руках у них была татуировка, изображавшая главным образом рыб, которые, видимо, составляли основную их пищу. Черты лиц нам показались не лишенными приятности, только более дикими, чем у обитателей соседних высоких островов. Они ходили совершенно нагие, лишь с небольшим куском материи вокруг бедер. Женщины не решались к нам приблизиться; те, которых мы видели издалека, имели такой же цвет кожи, что и мужчины, но одежда у них была несколько длиннее и в форме передников, достававших до колен. Волосы и борода были курчавые, частью подстриженные и обычно черные, хотя я видел одного человека, у которого кончики волос желтоватые.
Когда мы высадились на берег, они приветствовали нас, как новозеландцы, потершись своими носами о наши, и тотчас понесли на продажу к шлюпкам кокосовые орехи и собак. Махеине купил несколько собак за мелкие гвозди и спелые бананы, которые он взял на Маркизских островах. Этот плод был им немного знаком, очень нравился и высоко ценился. Отсюда можно было заключить, что они, очевидно, имели связи с жителями высоких островов, поскольку на их неплодородных коралловых рифах бананы не растут. Собаки напоминали тех, что мы видели на островах Общества, однако у этих была особенно тонкая, белая и длинная шерсть. Махеине постарался купить их, потому что на его родине такая шерсть служит для украшения нагрудных щитов.
Мы попробовали подойти к их хижинам, которые виднелись под деревьями, но, поскольку они нам этого не позволили, удовольствовались тем, что собрали на мысе немного растений, главным образом разновидность клоповника (Lepidium), которого здесь было много и который считается хорошим средством, очищающим кровь. Жители показали нам, что эти растения они разминают, смешивают с мясом моллюсков и бросают в море, туда, где был замечен косяк рыбы. Рыбы в результате оказываются на некоторое время оглушенными, всплывают на поверхность, и тогда их можно без всякого труда просто брать руками. Они называют это полезное растение э-нау. Мы нашли также много портулака, напоминавшего обычный вид; местные жители называют его э-тури. Это растение встречается и на островах Общества; там его тушат в земле и употребляют в пищу. Здесь есть также другие деревья и растения, встречающиеся на островах Общества, однако мы нашли и несколько совсем неизвестных трав.
Земля всюду состоит из коралловых скал, которые лишь слегка возвышаются над поверхностью воды. На них лежит вначале слой грубого белого песка, смешанного с кораллами и раковинами, а поверх него тонкий слой плодородной почвы.
Занимаясь этими ботаническими исследованиями, мы обошли вокруг мыса и оказались по другую сторону хижин. Тут мы увидели еще один мыс, вдававшийся в море, которое здесь образовывало залив. Между обоими мысами было, должно быть, очень мелко: мы видели, как большая группа дикарей переходила залив вброд, волоча за собой свои копья. Увидев их, мы поспешили сквозь заросли обратно. По пути мы прошли мимо хижин. Они здесь маленькие и низкие с кровлей, сплетенной из кокосовых ветвей. Все они были пусты, ибо жители собрались на берегу; оставалось только несколько собак. Из того же материала и сходным образом сделанные, только несколько больше, были также и навесы над их каноэ. Сами же каноэ короткие, но крепкие, с обеих концов заостренные, с острым килем.
На берегу мы опять смешались с дикарями. Некоторые из них выразили удивление тем, что мы пришли со стороны деревни. Мы сообщили лейтенанту, командовавшему нашей шлюпкой, о замеченных нами враждебных приготовлениях, после чего решено было сразу вернуться на борт. Тем временем Махеине помогал нам объясняться с островитянами. Они сообщили, что у них есть вождь, или эрики, а их остров называется Те-Аукеа [Такароа]. Язык очень напоминает таитянский, хотя выговор более твердый и гортанный.
Тут в кустах показались другие дикари, которых мы видели переходящими вброд залив. Одни были вооружены длинными палицами, другие — круглыми короткими дубинками и копьями, длиной нередко 14 футов и с хвостовым шипом морского кота наверху. Мы уже сели в шлюпки. Толпа туземцев побежала к нам. Было непонятно, намерены ли они задержать нас или дадут отплыть. В конце концов они выбрали последнее, возможно потому, что мы успели позаботиться о своей безопасности раньше, чем они ожидали. Некоторые даже помогли оттолкнуть шлюпки от берега. Другие, напротив, бросали в воду около нас камни, будто воображали, что прогоняют пас. Когда мы отплыли, они громко заговорили друг с другом, а потом уселись в тени деревьев.
Как только мы оказались на борту, капитан приказал выстрелить из четырех или пяти пушек, отчасти над их головами, отчасти в воду перед ними, дабы они увидели, на что мы способны. Ядра, особенно те, что упали в воду, нагнали на них такого страху, что они всей толпой поспешно удрали с берега. Мы приобрели у них не более тридцати кокосовых орехов и пять собак.
Байрон нашел здесь источники; правда, воды в них было немного, но все же достаточно, чтобы обеспечить небольшое число жителей сим необходимым элементом. Он также видел в зарослях каменную гробницу, очень похожую на таитянские марай. На деревьях вокруг висели жертвы в виде кусков мяса и плодов. Это, как и весь облик, обычаи и язык островитян, позволяет заключить, что они находятся в близком родстве со счастливыми обитателями соседних гористых островов.
Большие внутренние озера на этих островах, имеющих форму окружности, судя по всему, обильны рыбой, которая, видимо, составляет повседневную пищу туземцев. В местах, покрытых песком, черепахи откладывают яйца, и куски черепашьих панцирей, которые находили тут люди с «Долфина», ясно показывают, что здесь жители умеют ловить этих больших животных, чье питательное мясо, очевидно, является у ниx лакомством. Немногие встречающиеся растения очень полезны и используются для ловли рыбы. Некоторые деревья достигают такой толщины, что стволы их используются для постройки каноэ, ветки же — для изготовления оружия и других предметов. Кокосовая пальма, дающая питание столь многим народам земли, и здесь служит верную службу. В ней может быть использовано почти все. Орехи, покуда они зеленые, содержат обычную целую пинту, а то и кварту жидкости, очень сладкой и необычайно приятной на вкус, чьи прохладительные и прочие свойства делают ее превосходным и живительным напитком, который в сих жарких широтах утоляет жажду, без сомнения, лучше, чем какой-либо другой. Когда же орех поспевает, в нем образуется ядро, первоначально напоминающее жирные сливки; затем оно становится крепким и маслянистым, как миндаль. Оно очень питательно. Масло иногда выжимается и используется для смазывания волос и тела. Из твердой скорлупы делают посуду для питья и всякие другие предметы, из волокнистой коры — хорошие, крепкие, эластичные и долговечные веревки, а также различные украшения. Верхними длинными листьями или побегами покрывают хижины или плетут из них корзины. Из внутренней оболочки скорлупы делают нечто вроде материи; в этих жарких странах ее надо немного, чтобы одеться. Сам же ствол дерева, когда оно становится слишком старым, чтобы плодоносить, годится и для постройки хижины, и для мачты каноэ. Кроме рыбы и плодов, их пищу составляют также собаки, которых они кормят рыбой и которых жители островов Общества считают вкуснейшим мясным блюдом. Так провидение в мудрости своей даже сей крохотный и узкий коралловый риф снабдило всем достаточным для пропитания целого племени!
