— Неизвестной? — повторил Алексей и встал. — Ты сказал — неизвестной?! Да ее тут знал каждый фонарный столб! Эта сука переспала с доброй половиной Москвы! И в этом виноват я!
Малышев замер:
— Ты?! При чем тут ты?! А ты… случайно… того… не сам ли девку пристукнул? Смотри, Алексей!
Леха махнул рукой:
— Ты что, шеф, сбрендил?! Я тебе все потом расскажу… Но пришил ее не я, вот те крест! — он перекрестился. — Могу поклясться на Библии. А что тебе рассказал этот поганый братец?
— Рассказал, что училась в университете, снимала квартиру… Подрабатывала. Недавно потеряла отца. Мать тяжело больна…
— Училась — это правда… — пробурчал Леха и вдруг снова заорал: — А он тебе не сказал, отчего умер ее отец? Нет?!
— Успокойся! — взмолился Григорий. — Никогда еще не видел тебя в таком состоянии!
Но Алексей его не слушал:
— Он умер от сердечного приступа, когда узнал, чем занимается в столице его единственная любимая дочь-студентка! Его радость, его надежда и опора в старости! А мать лежит с больным позвоночником. Помогает родная сестра Ингиного отца, мать этого паршивца Ильи! Сюда приехал как-то человек, который любил Ингу. Они из одного города. Как уж он все о ней разузнал, я не в курсе. Говорят, пошел на факультет, а там однокурсницы ему все и выложили. Он поехал в ЦДЛ и увидел там Ингу… Только она не шибко об отце убивалась! У нее — своя жизнь, у родителей — своя…
Григорий встал, подошел к Алексею, сильно нажал на его плечо и заставил сесть.
— Успокойся! — повторил он. — Теперь все равно ничего не исправишь…
— Ни раньше, ни теперь… — пробормотал Леха. — Я пытался… У меня ничего не вышло… Наверное, я делал что-то неправильно… Она меня не слушала. Надо было вернуться к ней, с ней остаться… Она так просила об этом… И тогда бы ничего не случилось…
Малышев взглянул на него удивленно:
— Ты в это веришь?
— Во что это?
— Да вот в то, что тогда бы ничего не случилось…
Леха ссутулился и опять уперся мрачным волчьим взглядом в пол:
— Не верю… Потому и не вернулся…
— Ну, вот видишь… Зачем тогда себя винить? Попробуй что-нибудь разузнать… Братец горит желанием найти и покарать наказать убийцу.
Алексей пожал плечами:
— Пусть покарает меня! Я согласен.
— Да перестань ты, в конце концов! — не выдержал и взорвался Григорий. — А в этом поросенке-хакере говорят лучшие родственные чувства. Все-таки двоюродная сестра, кузина…
— Дорогая кузина… — прошептал Леха.
— Что? — не расслышал Малышев.
— Дорогая кузина… — повторил Алексей. — Очень дорогая… Ты даже не представляешь себе, Гриша, сколько она стоила…
Но Малышев очень хорошо это представлял.
28
Вадим давно почти оборвал все родственные отношения с братом. Поэт и раньше не слишком нуждался в братской любви и заботе, а когда узнал, что после его отъезда из Краснодара и женитьбе на Ариадне Анатолий резко осудил брата и встал на сторону Тамары, решил не общаться с остальными Охлыниными.
Писем они друг другу не писали, редкие телефонные звонки погоды не делали… Так длилось годами.
И вот совершенно неожиданно Вадим получил слезное, какое-то полуистерическое, бессвязное письмо от Элеоноры, жены брата, умолявшей узнать о судьбе дочки Инги, которая учится в Москве, но родителям о себе почти ничего не сообщает.
— Что за чушь! — раздраженно сказал Вадим, бросая письмо на стол. — Почему я должен узнавать о судьбе не нужной мне и не интересной девчонки?! Как там ее зовут? — он заглянул в письмо. — Инга… Как?! Инга… Совпадение… Но это очень редкое имя…
Он задумался. Но ненадолго. Мало ли какая чепуха придет в голову… Великий поэт не привык размышлять всерьез. Он всю жизнь порхал по верхам и потому жил легко и безмятежно. Глубины — они придуманы и созданы для других.
Несколько раз Вадим порывался уйти от Ариадны. Симу он вообще в расчет не принимал. Даже пару раз отваживался выйти на откровенный разговор с женой.
Ариадна лениво отмахивалась от него, как от комара:
— Дима, ты просто снова ее не рассмотрел хорошенько! Ты слишком плохо видишь. Разглядишь — сразу поймешь, что к чему. Я подожду.
Но какой-то доброжелатель, которым несть числа на Руси, недавно прислал Охлыниным конверт с фотографией Инги и недвусмысленной подписью. Дескать, путается ваш муженек, уважаемая Ариадна Васильевна, с этой красивой шлюшкой, и давно путается. Присматривайте за своим поэтическим муженьком получше, иначе вещь, что плохо лежит, могут увести, истина известная.
Ариадна искренне полюбовалась на красотку и положила любительскую фотографию под стекло письменного стола в кабинете мужа на самое видное место. Чтобы сразу заметил, как придет.
Но он по рассеянности, высокомерию и близорукости заметил фото далеко не сразу. Только дня через два. Жене спешить было некуда. Она терпеливо дождалась своего часа, когда ошеломленный муж выскочил из кабинета, держа злополучную фотографию в дрожащей руке.
— Откуда… это?.. — спросил он.
Сима облила отца презрением.
— Прислал один хороший человек, — невозмутимо разъяснила Ариадна. — Друг дома и наш большой заботник. Хотел сделать мне приятное. И сделал! Очень красивая женщина! Я рада, что у тебя, наконец, на старости лет, прорезался настоящий вкус и проснулось понимание красивого.
На фотоснимке, явно сделанном в ресторане ЦДЛ, Инга сидела за столиком, по привычке отодвинувшись от него, чтобы все видели ее ноги, и смеялась куда-то в сторону. Очевидно, заметив близкого знакомого. Это для нее большого труда не представляло.
— Она очень похожа на твою племянницу, — продолжала Ариадна.
— На кого?.. — пролепетал окончательно подавленный, уничтоженный Вадим. Черный взгляд передернулся страхом. — Какую племянницу? Я ее видел лет восемнадцать назад. А ты не видела вообще.
— Это почему же? — бесстрастно справилась Ариадна. — Я давно переписываюсь с твоим братом и его женой. Очень милые люди. И я в курсе их жизни. Равно как и Серафима, — она кивнула на дочь. — Мы помогаем твоему Илюшке… А кто ему поможет, если не мы? От тебя не дождешься даже фальшивой десятки… И они когда-то мне присылали фотографии Инги и Ильи. Сейчас найду…
Ариадна порылась в стенке и вытащила пакет. Вадим следил за ней в отчаянии и ужасе. Нет, этого не может быть… А, собственно, почему не может?..
— Вот, — Ариадна положила перед ним два фотоснимка. — Правда, здесь дети невелики, но определенное сходство есть.
Вадим взглянул на фотографии. На них Илье и Инге было лет тринадцать-четырнадцать. Но это, конечно, была она… Ариадна лукавила. Она тоже сразу узнала это прекрасное лицо. Его забыть было невозможно.
— Значит, Дима, будем в очередной раз думать, что ты ее не рассмотрел, — подытожила Ариадна.
Сима злобно ухмыльнулась.
На следующий день она поехала к дому Инги, который давно отлично знала.
Окна ее квартиры были темны. По всей вероятности, квартирантка еще не возвращалась. Хотя… Хотя могла быть дома с мужиком.
Сима караулила почти час. Окна не зажигались. Она уже надумала ехать домой, когда неожиданно увидела отца. Он вышел из машины и барственным жестом, который Сима так ненавидела, отпустил водителя. Ишь, не боится, что шофер знает адрес! Наверняка не раз сюда приезжали. Впрочем, водитель не выдаст хозяина. Молчание покупается очень большими деньгами.
Сима быстро и ловко спряталась за угол. Правда, бояться ей нечего: в темноте да с его близорукостью, отец никогда не заметит Симу. И все-таки…
Отец поднялся наверх и быстро спустился. Красотки действительно не оказалось дома. Девушка гуляет… Тоже за очень большие деньги. Неужели отец будет ее дожидаться?..
Сима высунула любопытный нос из-за дома и убедилась, что права. Папаша медленно, неторопливо прохаживался вдоль дома в ожидании. Долго же ему придется дышать свежим воздухом! И замерзнуть не боится! Все-таки еще зима! А если краля приедет утром?..
