Известно бабе —

         в таком горе

коровий заступник —

             святой Егорий.

Лезет баба на печку,

трет образа, увешанные паутинами,

поставила Егорию в аршин свечку —

и пошла…

    только задом трясет по-утиному!

Отбивает поклоны.

         Хлоп да хлоп!

Шишек десять набила на лоб.

Умудрилась даже расквасить нос.

Всю руку открестила —

               будто в сенокос.

За сутками сутки

молилась баба,

         не отдохнув ни минутки.

На четвертый день

(не помогли корове боги!)

отощала баба —

         совсем тень.

А корова

    околела, задрав ноги.

А за Фекловой хатой

         — пройдя малость —

жила Акулина

         и жизнью наслаждалась.

Акулина дело понимала лихо.

Аж ее прозвали

               — «Тетя-большевиха».

Молиться —

          не дело Акулинье:

у Акулины

       другая линия.

Чуть у Акулины времени лишки,

садится Акулина за красные книжки.

А в книгах

    речь

про то,

    как корову надо беречь.

Заболеет —

        времени не трать даром —

беги скорей за ветеринаром.

Глядишь —

        на третий

         аль на пятый день

корова,

    улыбаясь,

         выходит за плетень,

да еще такая молочная —

хоть ставь под вымя трубы водосточные.

Крестьяне,

    поймите мой стих простенький

да от него

    к сердцу

         проведите мостики.

Поймите! —

         во всякой болезни

доктора̀

    любого Егория полезней.

Болезням коровьим —

             не помощь бог.

Лучше

    в зубы возьми ног пару

да бросайся

        со всех ног —

к ветеринару.

Нашла на деревню

         оспа-зараза.

Вопит деревня.

              Потеряла разум.

Смерть деревню косит и косит.

Сёла

         хотят разобраться в вопросе.

Ванька

    дурак

             сказал сразу:

«Дело ясное —

             оно не без сглазу.

Ты

     вокруг коровы пегой

возьми

    и на ножке одной

           побегай

да громко кричи больного имя.

Заразу —

    как рукой снимет».

Прыгают —

        орут,

         аж волдыри в горле.

А люди

    мёрли,

         мёрли

         и мёрли.

Тогда

         говорит Данила Балда:

«Средство есть —

         наговорная вода.

Положи́те, —

         говорит, —

           в воду уголёчек

и сплевывайте

             сквозь губы́ уголочек».

Пока заговаривали воду,

перемёрло

    еще

            с десяток народу.

Собрались

    снова

         всей деревней.

Выжил из ума Никифор древний,

говорит:

    «Хорошее средство есть —

ходите по улице

         и колотите в жесть.

Пусть бабы разденутся да голосили чтобы —

в момент

    не будет и следа от хворобы».

Забегали.

    Резвей, чем в прошлые разы́,

бьют в кастрюли,

         гремят в тазы —

выгоняют, значит, оспяного духа.

Да оспа оказалась

         бабой без слуха.

Пока гремели —

         человек до́ ста

провезли из села в направлении погоста.

Тогда

         бабы

    вспомнили о боженьке,

повалились господу-богу в ноженьки.

Молятся,

    крестятся

         да кадилом кадят.

А оспа

           душит людей,

         как котят.

Только поп

       за свои молебны

чуть не весь пережрал урожай хлебный.

Был бы всей деревне капут,

да случай счастливый представился тут:

Балды Данилы умный отпрыск —

красноармеец Иванов

         вернулся в отпуск.

Служил Иванов в полку,

           в лазарете,

все переглядел болезни эти.

Знахарей разогнал саженей за̀ сто,

получил по шеям и поп кудластый.