Реакция мозга на большое отклонение тоже должна быть сильной: снижение фертильности и инстинкта самосохранения, повышение уровня агрессивности, и все это в значительных дозах. Сигнал о большом отклонении требует адекватного ответа. Но адекватный ответ в условиях технологической и социальной хрупкости приводит к катастрофе. Снижение численности нарушает баланс разделения труда, а исключение из производства даже малой части производителей вызывает разрушение целых производственных отраслей. Снижение уровня самосохранения и повышение агрессивности приводит от социального недовольства к бунтам, революциям, а на государственном уровне — к войнам. По ходу «процесса домино» и разрушения производственной, а за ней и социальной структуры усиливаются сигналы о неблагополучии, получаемые центральным мозгом, и вместе с дальнейшим снижением уровня самосохранения и ростом агрессивности включается еще один канал регулирования численности: снижается иммунная защита отдельных особей.

Все это в совокупности вызывает резкое сокращение численности за счет снижения уровня жизни и рождаемости, за счет войн, социальных потрясений и, наконец, эпидемий. Когда численность населения сократится до допустимых пределов, центральный мозг возвращает к прежнему состоянию уровни фертильности, агрессивности, самосохранения и иммунитета.

Так заканчивается предыдущий цикл и начинается новый — с новым ростом численности и повышением уровня технологии. Так можно представить себе с точки зрения гипотезы супермозга развитие событий в случае «критической перегрузки» окружающей среды, с которой не смогли справиться технологические возможности общества.

Оказывается, такие трагические завершения, казалось бы, успешного развития цивилизационных процессов неоднократно бывали в истории человечества. Такое циклическое изменение состояния общества, который в истории принято называть «демографическими циклами» прослеживаются в Европе, Азии и в древних государствах Междуречья и Египта и в настоящее время интенсивно изучаются историками и экономистами.

Установлено, что длительность таких циклов — несколько столетий, а структура цикла примерно одинакова для различных регионов и исторических периодов.

Сначала — резкий рост численности и освоение свободных земель, далее перенаселение деревни, рост нищеты, рост городов за счет бегства из безземельной деревни, бунты, войны, эпидемии и демографическая катастрофа.*

*) В Китае в VIII веке (эпоха Тан) произошла демографическая катастрофа, после которой, по данным переписи, численность населения уменьшилась вчетверо. В XIV–XV

веках от войн, бунтов и чумы погибла половина населения Европы

Такие катастрофические способы разрешения демографических конфликтов — плата Homo sapiens за интеллект. Интеллект позволил резко увеличить объем экологической ниши Homo sapiens, но за это пришлось платить снижением надежности всей структуры жизни. Эта структура возникла как необходимое условие расширения экологической ниши, вместе с разделением труда, усложнением социальной структуры общества и созданием производственной инфраструктуры. По мере роста численности и необходимости расширения экологической ниши эта структура усложнялась и вследствие этого становилась все более хрупкой. Ведь основой и опорой техносферы является окружающая среда, а при неконтролируемом развитии ей наносятся серьезные повреждения. И поэтому неизбежно наступал период, в котором возможности техносферы по получению ресурсов в поврежденной окружающей среде оказывались исчерпанными. Это вызывало массовый голод, и лавина сигналов о неблагополучии включала регуляторные функции супермозга.

После срыва в катастрофу очередного демографического цикла начинать приходилось с более низкого уровня, и только наличие больших интеллектуальных возможностей (в том числе и возможностей центрального мозга) позволяло быстро восстанавливать и превосходить прежний уровень.

По мере развития цивилизации и искусственного расширения экологической ниши катастрофы становились все более грандиозными и достигли своего апогея в ХХ веке, когда суммарные потери человечества от войн, болезней и лагерей уничтожения превысили четверть миллиарда человек. Теория демографических циклов, развившаяся во второй половине ХХ века, четко выделяет эти циклы в истории человечества и хорошо их описывает. Интересно, что при изучении демографических циклов исследователи приходят к прямо-таки полумистическим выводам, которые, однако, хорошо объясняются с точки зрения гипотезы распределенного мозга.

Ф. Бродель, один из создателей теории демографических циклов, так завершает анализ численности населения Европы в XII–XVIII веках: «Эти длительные флуктуации обнаруживаются и за пределами Европы, и примерно в то же время Китай и Индия переживали регресс в том же ритме, что и Запад, как если бы вся человеческая история подчинялась велению некоей первичной космической судьбы, по сравнению с которой вся остальная история была истиной второстепенной» [51].

Действительно, на фоне титанической борьбы супермозга Homo sapiens за поддержание экологического равновесия и выживание вида, все то, из чего состоит наша история, — все войны, смены династий, взлеты и падения человеческого духа — кажутся «второстепенной истиной». Численность популяции для супермозга — один из важнейших факторов поддержания гомеостаза, и мозг корректирует её, учитывая только интересы вида в целом.

Сохранить вид — его основная задача, а нашу гордость — великие цивилизации — супермозг просто не замечает.

А какие проявления регулирующей деятельности мозга, направленные на сокращение численности можно видеть сегодня?

Отчетливо видны результаты снижения фертильности и самосохранения и возрастания агрессивности. С этой же точки зрения численный рост и легитимация сексуальных меньшинств оказываются проявлениями той же тенденции, что и стремительное расширение участия женщин в общественной жизни. Возможность гомосексуальных отношений, как один из каналов регулирования численности популяции, заложена в Homo sapiens, видимо, изначально. И, как видно из истории, всякий раз, когда численность населения начинала превышать возможности жизнеобеспечения соответствующего этапа цивилизации, гомосексуальные отношения не только ширились, но и становились в глазах общества допустимыми и даже желательными.

Так было в Древней Греции и Риме, так было в Европе эпохи Возрождения.

Такая тенденция очень четко проявляется и сейчас, причем носит глобальный характер.

Что же касается женщин, то команда центрального мозга на снижение уровня фертильности сильно повлияла на их социальную роль. Внутренняя гормональная настройка женщины ориентирована на деторождение, и этот процесс всегда был ведущим в ее социальном поведении. Поэтому участие женщины в других сторонах общественной жизни обычно было ограниченным. Однако если ориентация на деторождение перестает быть основной, освобождается значительная часть интеллектуальных и эмоциональных возможностей женщины, которые — по самой скромной оценке — не уступают мужским, и женщина начинает активно реализовывать себя в общественной жизни. Основной целью феминистских движений, появившихся на фоне быстрого роста населения после промышленной революции, было укрепление правовых позиций женщины в общественной жизни и изменение взглядов общества на общественную роль женщины.

Очевидным результатом этого процесса стало сокращение деторождения в тех слоях общества, где социальный статус женщины изменился достаточно сильно. Все это позволяет считать изменение роли женщины в общественной жизни еще одним каналом регулирования численности населения.

Повышение агрессивности и снижение уровня самосохранения видны, во-первых, по чудовищным результатам ХХ столетия, в котором суммарные потери человечества превысили 250 миллионов человек. Кроме того, процент самоубийств сегодня высок как никогда, особенно в развитых странах, где “демографическое давление” на техносферу (и через нее на окружающую среду) особенно велико.