Песнь взирающего вдаль на Чжуннаньские горы (Посвящаю сенатору Сюй'ю) Выходишь ты вниз, вниз из сената, И видишь: настало уже время заката. Скорбишь ты о том (знаю я, знаю!), Что эти мирские дела очень мешают. Ты около двух старых и стройных Деревьев с коня соскочил, глядя спокойно. Не едешь домой. Смотришь в просторы, И видишь в туманной дали синие горы. ИЗ СТИХОВ «ДОМ ХУАНФУ ЮЭ В ДОЛИНЕ ОБЛАКОВ» Живу я один на свободе, Осыпались кассий цветы. Вся ночь безмятежно проходит… Весенние горы пусты. Но птицу в горах на мгновенье Вспугнула, поднявшись, луна: И песня ее над весенним Потоком средь ночи слышна. Пырейная лачуга В Чжуннани есть. Фасад Ее встречает с юга Вершин Чжуннаньских ряд. Весь год гостей не вижу я, Всегда закрыта дверь моя. Весь день свобода здесь, и с ней Усилий нет в душе моей. Ты ловишь рыбу, пьешь вино, И не вредит тебе оно. Приди! — и будем мы с тобой Ходить друг к другу, милый мой! Вместе с Лу Сяном прохожу мимо беседки в саду ученого Цуй Син-цзуна Деревья зеленые плотную тень Повсюду собою накрыли. Здесь мох утолщается каждый день, И нет здесь, конечно, пыли. Он, ноги скрестивши, без шапки сидит Под этой высокой сосною; На мир лишь белками с презреньем глядит Живущий жизнью земною. Остановлены лошади в ряд; мы готовы Разлучить рукава и полы. Над каналом большим императорским снова Начиняется чистый холод. Впереди красотою сияя высоко, Поднимаются горы-громады, От тебя уезжаю я вдаль одиноко, И опять на сердце досада. Провожаю Юаня Второго, назначаемого в Аньси Утренним дождем в Вэйчэне {8}Чуть пыльца увлажнена. Зелены у дома тени, Свежесть ив обновлена. Выпей, друг, при расставанье Снова чарку наших вин! Выйдешь ты из Янь-гуаня {9}И останешься один. На «Высокой Террасе» провожаю цензора Ли Синя Провожать тебя всхожу На «Высокую Террасу» и слежу, Как безмерно далека Протянулась и долина и река. Солнце село; и назад Птицы, возвращаяся, летят. Ты же продолжаешь путь И не остановишься передохнуть. В девятый день девятой луны вспомнил о братьях в горах
Живу одиноко в чужой стороне, Как причудливый странник. И вот, Лишь радостный праздник Чун-яна {10} придет, О родных я тоскую вдвойне. Все братья теперь с волшебной травой, (Вспоминается мне вдали) Чтоб стебли воткнуть, на горы взошли… Но кого-то там нет одного. Странно всем, что двери я закрыла В терем, где храню белила. Царь спустился из приемной залы, Но его я не встречала. Без конца смотрю, смотрю весь день я В этот царский сад весенний. Там, я слышу, говор раздается: Кто-то {12} меж кустов смеется. Прохожу мимо храма «Собравшихся благовоний» Не знаю, где стоит в горах Сянцзиский храм {13}. Но на утес Я восхожу, и путь мой кос Меж круч в туманных облаках. Деревья древние вокруг… Здесь нет тропинок. Между скал Далекий колокола звук В глуши откуда-то восстал. За страшным камнем скрыт, ручей Свое журчанье проглотил. За темною сосною пыл Остужен солнечных лучей. Пуста излучина прудка, Где дымка сумерек легка; И созерцаньем укрощен Точивший яд былой дракон. Поднялся во храм «Исполненного прозрения» Здесь, по «Земле Начальной» {14} вьется Кверху тропинка в бамбуках. Пик ненюфаров выдается Над «градом-чудом» {15} в облаках. Чуские три страны на склоне Все здесь видны в окне моем. Девять стремнин как на ладони Вон там сравнялись за леском. Вместо монашеских сидений Травы здесь мягкие нежны. Звуки индийских песнопений {16}Под хвоей длинною сосны. В этих пустотах обитаю Вне «облаков закона» я. Мир созерцая, постигаю, Что «нет у Будды бытия» {17}. |
