Месяц осенний Встает над высокой стеной, Флейта и цитра Плачут за ней без конца. В пышных покоях Женщине горько одной. Дети играют Возле ступеней крыльца. Снова и снова Выходит к воротам она: В сбруе зеленой, Нет, не видать скакуна! Мало прохожих, Пусто и глухо вокруг. Ночь наступила — Нейдет непутевый супруг. Смолкли служанки, Им слова сказать не вольно, Глядят на хозяйку, Плачут с ней заодно. Солнце заходит. Гляжу на Тайханский хребет {291}. Тяжко вздыхаю — В горы уйти не могу. Спросите вы: Почему вызволения нет? — Сетью мирской Опутан в семейном кругу. День ото дня Сестра взрослеет моя, Младший мой брат До сих пор еще не женат, Скудный оклад, Безо всяких достатков семья, Нет сбережений, И не было их никогда. Сколько уж раз Взлететь не давала нужда! На месте одном Топчусь, озираясь назад. На холме, где Сунь Дэн Свистал в былые года {292}, Есть укромный приют — Там растут бамбук и сосна; Путь не так уж далек, Нетрудно добраться туда, — Мешает семья, Стоит поперек как стена. С каждым днем все слабей Любовь и привычка к родне. С каждым днем все сильней Стремленье к покою во мне. Немного еще — И в дорогу пуститься готов. Неужель дожидаться Прихода вечерних годов? Простой, правдивый, прямой, Пристрастный к вину, Испивать любил допьяна. Оставив службу, Вернулся нищим домой, В убогой лачуге Не было часто вина. Девятый день, Девятая счетом луна {294}, Полно хризантем, А вина — ни капли в дому; И все ж в глубине Таится дума одна: А вдруг да пришлют Вина доброхоты ему! Чей-то слуга С кувшином и чарой большой Вправду принес, Чтоб старцу дар передать. Старец ковшом Утешался бы всею душой, Кувшина и чары Вовсе не смел ожидать! Взвихрив одежды, Бродит в полях, без дорог. Бремя свалилось, И на душе — благодать. Сбился с пути, Не поймет: где запад, восток?.. Шапку и плащ Он растерял, не сберег. Рухнул, поднялся, Еле способен брести, К ивам пяти С песней вернулся хмельной {295}. Он оставлял Без внимания каждый попрек И не терял Достоинства перед женой. Худо вдовцу В сиротливой жизни такой! Скорбно ропщу На мою горевую судьбу. В горы Ланьтянь Давно ушел на покой, Тощую землю Один мотыгой скребу. Год завершен — Плачу налоги сполна, В жертву богам Приношу толику зерна, Тихо плетусь К восточному лугу с утра — Влажные злаки Еще в пыльце росяной; По вечерам Гляжу на угли костра, Ношу взвалив, Возвращаюсь порою ночной. Внемлю: спешат Почтенные гости сюда. Перед калиткой Замел сухую листву. Чем угощу? Непышной будет еда: Тыкву разрежу, Фиников сладких нарву. Робко смущаюсь Меж столь ученых мужей — Нищий старик С поникшей седой головой. Стыдно, что нет Циновок в лачужке моей, — Пол застелил Ветвями и свежей травой. Позже неспешно Направились к лодкам, на пруд; Лотосы рвали, Дивились до поздней поры, Как серебрятся В прозрачной воде осетры, Как на белом песке Их сизые тени снуют. Горные птицы В гнезда летят косяком, Солнце укрылось В легкой вечерней мгле. Сели в коляски, А кто примостился в седле, Сразу умчались. Тихо и пусто кругом… Птахи щебечут В селенье глухом вдалеке. Крик петушиный С безлюдных несется дворов. Молча бреду Под мой одинокий кров. Тяжко вздыхаю. Нет предела тоске. |
