— Где взяли барашка?
— Доставили на самолете из Абхазии, — простодушно признался комендант Соловов.
— А самолет что, водой заправляли?» («Рядом со Сталиным»).
Действительно, вероятно, не водой, как и моторную лодку, которую Василий разбил о камни и бросил в кустах, и многочисленные машины, которые сын вождя, по словам самого Сталина, «менял как перчатки»… Ну и что из того, что он запретил Светлане пользоваться казенной машиной: «Вот тебе деньги — купи себе машину и езди сама, а твои шоферские права покажешь мне».
Сталин ел мало, рассказывает Н. С. Хрущев, но он любил угостить других. Как угостить? Известно, что в гостиной кунцевской дачи всегда имелся запас чистых тарелок, приборов, хрустальных фужеров. В разгар пирушки Иосиф Виссарионович коротко произносил по-грузински: «Новая скатерть» или: «Свежая скатерть»… И тут же обслуга с четырех концов подымала прежнюю скатерть — и все мешалось: черная икра с отбивными, недоеденная капуста по-гурийски с жареными куропатками, начиненный грибами фазан с пюре, хрусталь с фарфором… Приносилась чистая скатерть, и стол снова заставлялся яствами.
Не только искренние доброжелатели Сталина, но и те, кто его не любил, тем не менее указывали на его скромность в быту.
«У руководителей партии тогда не было ценных вещей, и даже разговоры о чем-то подобном были признаком дурного, мещанского, даже антипартийного тона. Сталину долгое время был присущ внешний аскетизм. После смерти у него фактически не оказалось личных вещей, кроме нескольких мундиров, подшитых валенок и залатанного крестьянского тулупа. Он любил не вещи. Любил власть. Только власть!» (Д. Волкогонов. «Триумф и трагедия»).
«В те времена (20-е годы. — В. С.) Сталин ведет очень простой образ жизни. Одет он всегда в простой костюм полувоенного образца, сапоги, военную шинель. Никакого тяготения ни к какой роскоши или пользованию благами жизни у него нет. Живет он в Кремле, в маленькой, просто меблированной квартире, где раньше жила дворцовая прислуга… Конечно, для него, как и для других большевистских лидеров, вопрос о деньгах никакой практической роли не играет. Они располагают всем без денег — квартирой, автомобилем, проездами по железной дороге, отдыхами на курортах и т. д. Еда приготовляется в столовой Совнаркома и доставляется на дом» (Б. Бажанов. «Воспоминания бывшего секретаря Сталина»).
Сколько у него было дач? В Зубалове, Соколовке, Кунцеве, Семеновском, Липках, Сочи, под Гагрой — на Холодной речке, в Мюсерах (около Пицунды), в Цхалтубо, в Кисловодске, на озере Рица, в устье реки Лашунсе — вот далеко не полный их перечень…
Самая любимая дача — так называемая ближняя, в Кунцеве. Рыбин вспоминает: «Сталин предпочитал постоянно жить в Кунцеве — ближе всех от Кремля. Построили там кирпичную дачу очень быстро еще в 1931 году. Застеклили две просторных террасы. На крыше сделали солярий с будкой от дождя. В отдалении поставили кухню и небольшую баню с хорошей каменкой. В соседней с баней комнате поместился биллиардный стол.
Забор был обыкновенный — из досок. Без всякой колючей проволоки сверху. Правда, высотой в пять метров. А в 1938 году появился второй — внутренний. Трехметровой высоты, с прорезями смотровых глазков…»
В. М. Молотов описывает эту дачу более подробно.
«Большое фойе, справа комната одна, там он болел однажды. Большая столовая, где мы собирались ужинать. Обедали редко. Назывался обед, но какой обед в 10–11 вечера. Здесь большой стол. Патефон. Часто он приводился в действие. Пластинки разнообразные, но он был любителем классической музыки. Часто в Большой театр ходил, на середину оперы, на кусок из оперы. Хорошо относился к Глинке, Римскому-Корсакову, Мусоргскому — к русским преимущественно композиторам. Ему нравились песни хора Пятницкого.
За столом помещалось человек пятнадцать — двадцать. Здесь у него вроде кабинета. Здесь идет коридор к кухне.
В фойе карты по всем странам… он очень карты любил географические…
На второй этаж мы никогда не ходили. Только после смерти его я как-то был.
В кабинете стол стоял небольшой. Здесь мы часто беседовали, но больше в столовой. Когда ждали обеда, вот тут на диванах сидели, говорили. Обсуждали у карт на предварительной стадии всякие хозяйственные вопросы. А здесь спальня, небольшая, — по-моему, в этой комнате я ни разу не бывал. А умирал он в этой большой комнате. Здесь у стенки было пианино. Жданов играл. Он немного пианист, домашнего типа.
Был биллиард у Сталина…» (Объяснения эти Молотов давал, рисуя план дачи Сталина.)
Относительно дачи Иосифа Виссарионовича следует добавить к «обыкновенному» «без проволоки» забору следующее свидетельство Антонова-Овсеенко:
«На трассе, ведущей к даче, и в ее окрестностях круглые сутки, в три смены, дежурила армия телохранителей, по 1200 агентов в смену».
Откуда это все — дачи, машины? Ответ, исчерпывающий, надо сказать, ответ, мы находим в воспоминаниях Молотова.
«Зарплата у нас, конечно, была. Видите, в отношении нас это нарушалось, потому что зарплата, а кроме того, все обеспечивалось. Фактически на государственном обеспечении. Я сейчас точно не могу сказать, сколько мне платили, — менялось это несколько раз. После войны, кроме того, это уже инициатива Сталина, ввели так называемые пакеты. В закрытом пакете присылали деньги, очень большие деньги — военным и партийным руководителям. Нет, это было, конечно, не совсем правильно. Размеры были не только чрезмерны, а неправильны…»
Борис Бажанов подтверждает, что в двадцатые годы Сталин вел скромный образ жизни… Вот что об этом говорит историк Сергей Кулешов:
«В том же 1922 году, когда по России прокатывался смерч голода, специальная медицинская комиссия обследует состояние здоровья «ответственных товарищей». Результаты неутешительны — почти все больны: у Сокольникова — неврастения, Курского — невралгия, Зиновьева — припадки на нервной почве… Здоровы — Сталин, Крыленко, Буденный… Но важны не столько диагнозы, сколько предложения о лечении — Висбаден, Карлсбад, Киссинген, Тироль… Что это — целебный пир во время чумы? О какой нравственной основе партийных лидеров можно вообще говорить?»
«Медицинской темы» касается немного и Светлана в книге «Только один год»: «…специальные врачи подвергали химическому анализу на яды все съедобное, поставлявшееся к нему (Сталину. — В. С.) на кухню. К каждому свертку с хлебом, мясом или фруктами прилагается специальный «акт», скрепленный печатями и подписью ответственного «ядолога»: «Отравляющих веществ не обнаружено». Иногда доктор Дьяков появлялся у нас на квартире в Кремле со своими пробирками и «брал пробу воздуха» из всех комнат…
Отец не знал, сколько стоили его обеды, дачи, «анализы на яды», потому что никогда ни за что не платил денег. Его жизнь целиком обеспечивалась государством…»
А во что государству обходились общественные мероприятия, официальные поездки — это видно из докладной записки Берия, который подготавливал поездку Сталина и других вождей в побежденную Германию.
«НКВД докладывает об окончании подготовки приема и размещения предстоящей конференции: 62 виллы (10 000 кв. метров и один двухэтажный особняк для товарища Сталина: 15 комнат, открытая веранда, мансарда 400 кв. метров). Особняк всем обеспечен. Есть узел связи. Созданы запасы дичи, живности, гастрономических, бакалейных и других продуктов, напитки. Созданы три подсобных хозяйства в 7 км от Потсдама с животными и птицефермами, овощными базами, работают две хлебопекарни. Весь персонал из Москвы. Наготове два специальных аэродрома. Для охраны доставлено семь полков войск НКВД и 1500 человек оперативного состава. Организована охрана в три кольца…
Подготовлен специальный поезд… Обеспечивают безопасность пути 17 тысяч войск НКВД, 1515 человек оперативного состава. На каждом километре железнодорожного пути от 6 до 15 человек охраны. По линии следования будут курсировать 8 бронепоездов НКВД.
Для Молотова подготовлено 2-этажное здание (11 комнат). Для делегации — 55 вилл, в том числе 8 особняков…»
