Все в квартире было стареньким - диван, книжные полки, сплошь заваленные нестоящими книгами и вовсе макулатурой в виде трех или четырех разнотипных изданий Макаренко.
Генка снял в прихожей кроссовки, не совсем смело вошел в комнату и сел в потертое до полной потери первоначального цвета кожаное кресло. Он молчал, а Варанов смотрел в потолок.
- Что такой мрачный, проигрался? - неожиданно спросил сосед. Варанов молчал. - Проигрался, спрашиваю? - повторил вопрос Генка и добавил:
- А что это у тебя щека расцарапана?
У Баранова все похолодело внутри, но он медленно перевернулся на диване на живот так, чтобы не было видно царапину. Генка снова помолчал. Он или сочувствовал, или делал вид, что сочувствует.
- У тебя деньги есть? - неожиданно спросил Варанов.
Генка расслабленно улыбнулся:
- Ну есть.
- Пива сходи купи...
Когда Генка ушел, Варанов бросился к зеркалу.
Так и есть - два следа от ногтей. Неужели он убил Огородникову? Варанов ясно помнил, что общался только с одной - старообразной Васильевой Тасей, именно ей покупал фрукты, обнимался, кажется, даже целовался, но вот чтобы с Огородниковой... Нет, не может быть.
Варанов поискал новое лезвие, побрился и удовлетворенно посмотрел на себя в зеркало. Лицо от одеколона стало свежим, порозовело, но следы от ногтей стали заметнее.
"Скажу, что бритвой порезался", - решил он.
Минут через десять Генка принес четыре бутылки "Старого мельника".
- Можно, я закурю?.. - несмело спросил он. На столе, покрытом тяжелой бархатной скатертью, стояла фарфоровая пепельница, наполненная окурками.
- Кури, - пробормотал Варанов, а сам сковырнул при помощи другой бутылки пробку и начал жадно пить.
- Отходняк, да?
Игнатий лежал, ни о чем не думая, и, наверное, не будь у него в квартире Генки, уснул бы. Но то, что рядом находился человек, успокаивало. После вчерашнего, а особенно после утрешнего очень хотелось, чтобы поблизости кто-нибудь был.
- Генка, - наконец произнес Варанов. - Ты меня извини, но мне так хреново, что говорить тяжело, понимаешь?
Парень смущенно улыбался.
- Ты еще молод, поймешь потом. Знаешь, меня турнули из милиции, и сейчас я, сам видишь, игрок, профессиональный игрок, без гроша в кармане, одолжил у тебя на пиво. А тебе мать дала, должно быть, на школьный обед...
- Да нет, - смутился Генка, - у меня свои деньги...
- Ладно, я не об этом, - размахивая бутылкой с пивом, Игнатий начал разглагольствовать.
Ему нравилась сама возможность высказаться перед кем-либо, чтобы успокоиться самому. - Так вот, перед тобой, Геннадий, классическое утро игрока: лежит в постели и у него хлещет прямо через край поток сознания... Ты знаешь, что такое поток сознания?
- Ну, представляю, в литературе что-то там такое...
- Так вот, поток сознания: что я делаю, как я живу, зачем вчера напился, почему живу в одиночестве? И так беспрерывно, под пиво, с сигаретой... - Варанов махнул рукой. - Дай закурить.
Ого, какие ты куришь! "Parlament"!
- Да они дешевые... Это контрабандные...
- Какая разница, уже шикаришь... Дальше... Как ты считаешь, я умен?
Парень замялся с ответом.
- Так вот, Гена, скажу тебе, я умен, и умен чертовски. Но у меня положение не имеющего своей ниши человека. Бомбы раскурочивать мне не доверили, и я человек, который ушел от прошлого, а к настоящему не пришел. Лишился работы, но обучился искусству игры на игральных автоматах. Имея аналитически развитой ум, я квалифицирую собственное состояние как болезнь, духовное падение, игорную страсть. Понимаешь ли ты меня?
- Дядя Игнат...
- Не называй меня больше дядей... Если хочешь, зови Игнатием... Ты уже взрослый, понимаешь... Тебе уже семнадцать...
- Нет еще...
- Неважно, ты выглядишь на все двадцать...
Так вот, мозг у меня силен, как компьютер, но сердце и душа пытаются противиться пагубной страсти. Анализируя эту страсть, я понимаю, что счастье не в деньгах. Только вот зачем вчера я засунул туда эту птицу?
- Какую птицу?
- Никакую, - поспешно ответил Варанов.
Генка подозрительно посмотрел на него и спросил:
- Ты, Игнатий, был счастлив, когда командовал саперным отрядом? И вообще, что такое счастье?
- Что такое? - Варанов открыл другую бутылку пива. - Я ставлю перед собой этот вопрос уже второй год, интуитивно понимая, что страсть к игре рождается не изнутри, а приносится внешней силой... Есть дьявол, и этот дьявол искушает меня.
Словно ты держишь гранату без чеки и тебе хочется просто выронить ее, а не отбросить подальше...
- Дьявол? - улыбнулся Генка.
- Да, в старину это так и назвали бы...
Наступила тишина.
- Игнатий, расскажи мне, как вчера тебе игралось... - попросил Генка.
- Варанов долго молчал, затем начал рассказывать:
- Вчера я, как обычно, пошел в казино. Но я не о себе расскажу, о другом человеке. Он привлек мое внимание тем, что очень уж суетился, нервничал, перебегал от одного рулеточного стола к другому и везде отчаянно проигрывал. Карманы сиреневого пиджака у него были туго набиты жетонами. Когда он их доставал, чтобы сделать ставку, пластмассовые фишки рассыпались на ковер, и, собирая их, он нервничал еще больше. Не знаю почему, но после его очередного проигрыша я шепнул ему: "Ставь на семерку!" Он послушался и выиграл. Когда крупье снова запустил шарик в диск дьявольской машины, в глазах моего неожиданного подопечного горел адским пламенем вопрос - на какой номер ставить.
И я снова шепнул ему наобум: "Девять!" - и выигрыш опять пал на эту цифру... Но в третий раз, увы, угадать не удалось. Мой игрок аж топнул от неудачи ногой.
- Проиграл? - удивился Генка.
- Да, Гена. И чуть не заплакал. Пора, мол, с этим кончать! Разорюсь! Пришлось посочувствовать. Он работает там управляющим и пристрастился к рулетке совсем недавно, но уже просадил столько капусты, что мог бы купить себе бронированный лимузин.
- А зачем ему бронированный лимузин? Кроме того, насколько мне известно, работникам казино не разрешается играть...
- В том-то и дело, - вздохнул Варанов, - что не разрешается. Потом, за стойкой бара, он чистосердечно рассказывал об этом обрушившемся на него наваждении.
- Это у него страсть такая? - глаза у Генки заблестели.
- Да, Геннадий. Нечто вроде болезни. Рассказал, что однажды в Москве случайно с компанией подвыпивших приятелей посетил казино. И в тот вечер крупно выиграл. С того и пошло-поехало.
Проигрыши катили океанскими валами. Сначала думал: только бы отыграться, вернуть свое - и с концами! Но втянулся - и погиб...
- Погиб? - в глазах у Генки была тревога. - Из-за денег? Но он же управляющий...
Варанов посмотрел на третью бутылку пива и с отвращением поморщился.
- Значит, Геннадий, дело не в деньгах. Он и стал управляющим казино, чтобы и деньги иметь и играть можно было. Тут страсть, понимаешь, страсть...
- Может, ему нужно было очень много денег...
- А кому они не нужны? Вот тебе, например, нужны?
Генка покраснел.
- Я понимаю, что у тебя нет отца, что мать-пенсионерка вынуждена подрабатывать. Так вот, сколько тебе нужно денег, чтобы ты себя нормально чувствовал?
В это время дверная ручка задергалась, и женский голос произнес:
- Геночка?!
Варанов вскочил и приложил палец к губам.
- Гена! - громче и настойчивее звал женский голос.
- Иди, - шепнул Варанов, - не впускай свою мать сюда, я не хочу, чтобы она видела, что здесь творится... - Игнатий обвел рукой комнату.
- Сейчас, мам, - отозвался Гена из прихожей, надевая кроссовки.
Варанов поманил пальцем парня, завлек его в кухню и спросил:
- Ты можешь одолжить мне хоть полтинник...
Я вечером верну... Только поздно вечером... Зайдешь ко мне часов в одиннадцать?!
Парень пошарил по карманам, вывернул их и наскреб всего двадцать рублей.
