Для вида походив несколько минут возле вахтера, полистав свежие газеты на подоконнике, молодой человек несколько раз потребовал шапку, перчатки и кашне, а потом увидел, как уборщица попросила у вахтера ключи от входной двери, отперла дверь и побежала к телефонной будке. Они, эти люди, не могли сообразить, что молодой человек не мог войти в казино снаружи. Они воспринимали его как пришедшего с улицы.
Молодой человек проскользнул в дверь и был таков.
***
Утренние сумерки еще не рассеялись, когда у подъезда зашуршали шины автомобиля, и в казино вошел в отглаженном костюме, при бабочке, выбритый, чистый, пахнущий дорогим одеколоном Василий Петрович.
Уборщица сидела возле ящика с молодой пальмой, вахтер Степаныч дышал через трубочку ингалятора, сражаясь с приступом астмы. Он видел, как молодой человек, так и не сказав ни слова, ушел.
Управляющий казино всегда вызывал своим видом и поведением у уборщицы Лизаветы страх и высочайшее уважение, впрочем как и у любой женщины с поломанной жизнью. Он был намного старше ее, но выглядел всегда моложе.
Уборщица забормотала:
- Я зашла, а она там.., лежит, сидит... И птичка ваша...
- Во-первых, здравствуй, - спокойно, одним голосом внушая женщине уверенность, произнес Василий Петрович, - во-вторых, кто где сидит или стоит. Расскажи толково...
- Там, в туалете, труп, - совладав с собой, произнесла уборщица.
Ищенко направился в туалет, жестом приглашая следовать женщину за собой; та, идя по лестнице, начала тараторить:
- Я прихожу, ну, как всегда, набираю воды, только я, значит, набираю воды в ведро, тут вижу, значит...
В туалет управляющий вошел спокойно, начал осматривать помещение, словно он это делал каждое утро и словно его каждый рабочий день начинался с обозрения трупа в заведении.
Но вдруг, вглядевшись внимательно в мертвую девушку, он побледнел. Рука его нервно задергалась, и он, не зная, куда ее деть, сунул в карман.
Затем он нагнулся над трупом девушки, протянул к ее голове трясущуюся руку, собираясь повернуть ее лицом к свету и рассмотреть получше, но тотчас отдернул ее.
- Черт возьми, - пробормотал он. - Черт возьми, неужели это она?
- Кто она?
- Да, она... - не отвечая уборщице, сказал Василий Петрович. - Но почему именно здесь?
Затем управляющий казино повернулся к уборщице и довольно неприятным голосом произнес:
- Ты ничего не трогала? Не прикасалась к ней?
А к сумочке?
- Да что вы?! Я так испугалась... Я набираю, значит, воды в ведро...
- Ступай наверх, скажи Степанычу, пусть вызывает милицию... Немедленно! И ничего не трогайте.
Дождавшись, когда уборщица вышла, Василий Петрович выглянул следом, убедился, что Лизавета ушла по лестнице вверх, плотно закрыл дверь и быстро осмотрел кабинки. Ничего подозрительного он не обнаружил. Потом подошел к окну, до половины закрашенному белой краской, вынул из кармана носовой платок и, через него нащупав защелку сумочки, которая валялась возле мертвой, открыл ее. Сама покойница его больше не интересовала.
Первое, что бросилось в глаза среди содержимого сумочки, был распечатанный шприц разового пользования, скомканные рублевые купюры и две тоненькие пачки по двадцать долларов и по двадцать евро.
Василий Петрович вздохнул с облегчением.
Он словно не верил словам уборщицы, боялся, что та выпотрошила сумочку, оставив на ней свои отпечатки.
Управляющий казино кончиками хорошо ухоженных ногтей вцепился в одну из долларовых купюр и вытащил ее на свет. Тщательно осмотрев купюру, он убедился, что та не фальшивая, и перехватил ее пальцами, нисколько не опасаясь, что на ней останутся отпечатки его пальцев.
Ведь в самом деле, одна из таких двадцаток еще вчера принадлежала ему, но после сеанса орального секса бумажка перекочевала в сумочку юной особы, регулярно обслуживавшей клиентов казино и безобразно удушенной неизвестным убийцей. Подумав, Василий Петрович вытащил из сумочки всю пачку. И переложил в карман.
Ведь совершенно неизвестно, на какой из двадцаток остались его отпечатки. Рубли и евро он не тронул.
***
Милицию управляющий казино встречал у входа. Их было человек шесть, четверо в форме. Они все вошли в холл и стали с любопытством оглядываться по сторонам.
К Василию Петровичу подошел один в штатском и представился:
- Следователь майор Леонов...
Остальные сотрудники милиции громко разговаривали между собой, курили... Странно было слышать чужие громкие голоса, такие непривычные и резкие утром в пустом заведении, в теплом и уютном холле, который так располагал к жизни, и нисколько не верилось, что смерть где-то рядом.
Ищенко первым протянул руку майору, но тот почему-то не спешил. Видно, в каждом свидетеле немолодой следователь видел подозреваемого.
"Работа такая, никому не верить, всех подозревать", - подумал управляющий и не обиделся за непожатую руку.
Василий Петрович вплотную приблизился к служителю закона и негромко произнес:
- Господин майор, прежде чем вы начнете осмотр, я хотел бы...
- Что вы хотели? - сухо спросил Леонов.
- Я хотел бы сказать вам несколько слов...
- Позже, - еще более сухо сказал майор. - Кто обнаружил труп? Где он?
- Уборщица обнаружила, - так же сухо, по-деловому ответил управляющий. - Труп внизу, в туалете.
- Ведите.
Уборщица Лизавета, взглянув на Сергея Леонова и словно получив от него разрешение, в который раз затараторила, ведя работников милиции по лестнице:
- Я набирала воду, значит, только открутила кран.
Работники милиции действовали споро, без лишних движений. Они производили замеры, очерчивали мелом на стене и кафельном полу контуры полусидящего тела. Человек с фотоаппаратом непрерывно щелкал фотовспышкой, и на белых стенах появлялись черные тени людей.
Один раз фотограф был вынужден встать на колено, делая снимок лица девушки. Когда он отошел, то брезгливо вытер платком колено - близость смерти чувствовалась и в этих движениях.
Некоторые из молодых милиционеров перешептывались, глядя на высоко поднятую юбчонку, на известное место, так как ноги были широко раздвинуты.
Майор диктовал протокол. Записывал кто-то в штатском. "Тело полусидит, полулежит. Тьфу, поправь - прислонено к стене. На шее следы удушения. Левая нога развернута влево, правая - вправо..."
"Какой тупой милицейский язык?" - подумал Василий Петрович.
Диктовка протокола продолжалась:
"Одета в свитер цвета... - майор милиции несколько секунд шевелил губами, очевидно подыскивая нужное слово для определения цвета джемпера, - рыжего цвета, - наконец произнес он, - и красную короткую юбку. Белье не снято, а... - Леонов снова задумался, - что исключает изнасилование..."
- Ее могли.., а потом трусы надеть, - неожиданно грубо и не стесняясь предположила уборщица.
Человек в штатском, который писал протокол, хмыкнул. Майор вроде не обратил внимания на слова женщины, но задумался. Кажется, замечание показалось ему не лишенным основания.
Мысленно он учел и этот факт, однако вслух произнес:
- Внешний первичный осмотр исключает изнасилование.
Наступила пауза. Майор думал несколько минут и наконец продолжил:
- В сумочке десять купюр по двадцать евро каждая, восемьдесят российских рублей, пара презервативов, распечатанный шприц одноразового пользования. Во рту находится мертвая птица, предположительно дрозд, с золотыми кольцами на лапках...
***
Майор не скрывал, что ему противно находиться в казино. Перед прибытием машины, которая должна была увезти тело в морг, Леонов спросил у одного из молодых милиционеров:
- Ты сколько получаешь?
- Тысяч шесть, - ответил тот. - Но не получаю с августа... Вы же знаете...
- Шесть тысяч - это чуть больше двухсот долларов, - майор показал упакованную в полиэтиленовый мешочек пачку евро. - Вот видишь, тебе нужно целый месяц вкалывать, а у этой девочки двести евриков за вечер!
