Однако в их доме Маргарет пользовалась расположением властей, и, во избежание неприятностей, Пенрод не торопился входить внутрь. Он знал, как она умеет настраивать против него правительство, когда он вмешивается в ее беседы с ухажерами. А по тому, как она себя повела, он сразу понял, что на этот раз его вмешательство расстроило ее даже больше, чем раньше.

Вот почему для него явилось приятной неожиданностью, когда, по возвращении, он был вполне радушно встречен в библиотеке родителями. Родителей он застал за игрой в крибидж[2]. О Маргарет они вообще не упомянули. Оказалось, что она проследовала прямо в свою комнату и, как убедилась та часть Пенрода, которая именовалась Джорджем Б. Джашбером – сыщиком, затворила за собой дверь и даже заперлась изнутри. Постепенно в душе великого сыщика воцарились мир и покой. Он начал смутно догадываться, что Маргарет не очень-то хочется, чтобы родители узнали о сцене, разыгравшейся на веранде. И хотя он не совсем понимал, почему она так себя повела, однако, со своей стороны, горячо одобрял ее скромность.

На следующий день неповторимый Джордж Б. Джашбер проявил себя очень активно во время обеда, который вкушал вместе с семьей Скофилдов. Разумеется, ни семейство Скофилдов, ни Герберт Гамильтон Дэйд, присутствовавший на обеде в качестве гостя, не подозревали, какую честь оказал им знаменитый сыщик. Миссис Скофилд, правда, отметила, что сын ведет себя несколько необычно, но истолковала это по-своему.

– Пенрод, у тебя что, глаза болят? – шепнула она ему.

– Нет, – ответил он, – а почему ты спрашиваешь?

– Ты как-то болезненно морщишь лоб. И еще я заметила, что ты смотришь искоса, как будто тебе больно смотреть прямо. Тебе правда не больно?

– Нет, не больно.

– Тогда не смотри больше так, Пенрод. Если ты так привыкнешь, ты испортишь себе глаза.

– Не испорчу, мама.

– Ну, не знаю. По-моему, это вредно. Надо узнать у врача. Я не понимаю, если у тебя не болят глаза, зачем же ты это делаешь?

Пенроду эти расспросы надоели.

– Ни за чем, – буркнул он.

После обеда он удалился до девяти часов вечера. Таково было его священное право во время летних каникул. Мгновение спустя Пенрод уже медленно полз по земле вдоль веранды. Однако его тайным планам не суждено было сбыться. К его несчастью, на веранду вышла Маргарет. Обозревая дорогие ее сердцу уголки, она глянула через перила вниз и заметила маневры непревзойденного сыщика.

– Не надо тут играть, Пенрод, – сказала она суровым голосом, – на траве уже выступила роса, и ты можешь простудиться. Кроме того, если ты не подыщешь себе какое-нибудь более здоровое занятие, я пожалуюсь маме.

Пенрод не стал с ней спорить. Он молча поднялся с земли и ушел. Она же устроилась на перилах и, беседуя с мистером Дэйдом, то и дело оглядывалась назад. Джордж Б. Джашбер тоже некоторое время наблюдал за этими проявлениями бдительности, и убедившись, что они не уступают его собственным, бесшумно покинул заросли сирени, в которых сидел, вошел через кухню в дом, поднялся по черной лестнице, спустился по парадной лестнице, прошел на цыпочках через прихожую и опустился на пол возле самой двери библиотеки. Дверь была приоткрыта. Родители играли в крибидж, и то, что они обсуждали за игрой, очень заинтересовало Пенрода.

– Ну, мне просто хотелось бы знать, что он из себя представляет, – говорил мистер Скофилд. – Я не люблю, когда у меня за столом сидит человек, про которого я ничего не знаю, кроме того, что его зовут Дик или Гарри.

Но на вид мистер Дэйд такой приятный молодой человек, – мягко возразила миссис Скофилд, – и манеры у него хорошие…

– Манеры! – перебил ее мистер Скофилд. – Хорошие манеры бывают у кого угодно. Я знал одного конокрада, так у него тоже знаешь какие были манеры?

Тихий, нежный смех свидетельствовал, что слова мужа развеселили миссис Скофилд.

– Но я не думаю, чтобы мистер Дэйд был конокрадом, – пробормотала она.

– Какой-то он скользкий, – проворчал ее муж, – я бы хотел получше разузнать о нем, раз он так к нам зачастил.

– Маргарет познакомилась с ним месяц назад на церковной ярмарке, – объяснила миссис Скофилд.

– На церковную ярмарку может прийти кто угодно. Для того их и устраивают.

– Но он знаком со всеми подругами Маргарет.

– И со всеми познакомился на ярмарке?

Миссис Скофилд опять засмеялась.

– Они все от него без ума, из-за того, что он такой красивый, и на других наших молодых людей не похож. Ты прямо как Пенрод. Стоит молодому человеку заинтересоваться Маргарет, как ты сразу начинаешь подозревать его в чем-то нехорошем. У мистера Дэйда прекрасные манеры, он хорошо одевается, внешне он представителен и даже красив. Он много ездил, смотри, как он свободно говорит о многих городах, ко…

– Но мы не знаем, – сделав ударение на слове «но», подхватил мистер Скофилд, – чем он занимается, откуда появился у нас и даже где живет в нашем городе. Он не упомянул…

– Да нет же! В прошлый раз он мне сказал, что приехал из Госпорта, штат Иллинойс.

– Ну, а где он живет в нашем городе?

– Не знаю.

– Не знаешь, – мрачно повторил мистер Скофилд. – Ну, а чем он занимается?

Тон мужа слегка задел миссис Скофилд, и она с ехидным видом ответила:

– Об этом он не упоминал. Так что, наверное, ты прав. Тут можно сделать один вывод: он профессиональный конокрад.

Разумеется, она даже представить себе не могла, что ее заявление может быть воспринято всерьез. Но дело в том, что Джордж Б. Джашбер не умел распознавать иронию, если она не высказывалась откровенно насмешливым или издевательским тоном. А так как миссис Скофилд все это произнесла вполне обыденно, он тут же пришел к выводу, что родители подозревают мистера Дэйда в конокрадстве, которым тот занимается подобно тому, как другие ходят на работу или на службу. Такой вывод совпадал с его собственными впечатлениями и потому явился для него тем самым «моментом истины», после которого каждый из нас переходит от размышлений к активному действию. Он тихо поднялся с пола. Рука его скользнула в карман курточки и нащупала некую хорошо отполированную поделку, которая чуть-чуть смахивала на автоматический пистолет. Вынув и оглядев «оружие», он снова опустил его в карман, потом должным образом втянул голову в плечи и направился к парадной двери.

Он задержался, потому что услышал, как на веранде произнесли его имя.

– Вы имеете в виду Пенрода? – спросила Маргарет.

– Да, если именно так зовут вашего младшего брата.

– Да нет, мне кажется, он не так часто ходит в центр города. По-моему, он играет где-то поблизости. А почему вы об этом спрашиваете?

– Да сам не знаю, – ответил мистер Дэйд каким-то слишком небрежным тоном. – Просто мне кажется, что я все время встречаю его в центре. Вот я и подумал: интересно, а знает ли об этом ваша мать? Только и всего. Я подумал, может ей совсем не понравится, что…

– Конечно, не понравится, – уверенно ответила Маргарет. – Я скажу ей об этом. Разумеется, мальчику его возраста нечего околачиваться среди уличных мальчишек и разносчиков газет.

При этих словах на лице Пенрода воцарилась презрительная гримаса, и держалась она так долго, что ему даже пришлось перестать хмуриться, ибо у него от напряжения начал болеть нос.

Тем временем на веранде раздалось какое-то невнятное бормотание, а затем молодые люди начали прощаться.

– И вам не совестно уходить так рано! – воскликнула Маргарет.

А мистер Дэйд, уже стоя на нижней ступени лестницы, шутливо ответил:

– Совестно! Но меня ждет междугородний разговор. Я заказал его ровно на восемь тридцать, моя принцесса!

– У вас кто-то живет в другом городе?

Мистер Дэйд обладал благозвучным голосом и столь же благозвучным смехом и слегка гордился и тем и другим. И вот, с удовольствием рассмеявшись, он чуть-чуть насладился собой как бы со стороны, а затем сказал:

– Это всего лишь деловой звонок, моя принцесса! Но дело достаточно важное.