Скифы Мы блаженные сонмы свободно кочующих скифов, Только воля одна нам превыше всего дорога. Бросив замок Ольвийский [3] с его изваяньями грифов, От врага укрываясь, мы всюду настигнем врага. Нет ни капищ у нас, ни богов, только зыбкие тучи От востока на запад молитвенным светят лучом. Только богу войны темный хворост слагаем мы в кучи И вершину тех куч украшаем железным мечом. Саранчой мы летим, саранчой на чужое нагрянем, И бесстрашно насытим мы алчные души свои. И всегда на врага тетиву без ошибки натянем, Напитавши стрелу смертоносною желчью змеи. Налетим, прошумим, и врага повлечем на аркане, Без оглядки стремимся к другой непочатой стране. Наше счастье – война, наша верная сила – в колчане, Наша гордость – в не знающем отдыха быстром коне. В глухие дни Предание В глухие дни Бориса Годунова, Во мгле Российской пасмурной страны, Толпы людей скиталися без крова И по ночам всходило две луны. Два солнца по утрам светило с неба, С свирепостью на дольный мир смотря. И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» — Из тьмы лесов стремился до царя. На улицах иссохшие скелеты Щипали жадно чахлую траву, Как скот – озверены и не одеты, И сны осуществлялись наяву. Гроба, отяжелевшие от гнили, Живым давали смрадный адский хлеб, Во рту у мертвых сено находили, И каждый дом был сумрачный вертеп. От бурь и вихрей башни низвергались, И небеса, таясь меж туч тройных, Внезапно красным светом озарялись, Являя битву воинств неземных. Невиданные птицы прилетали, Орлы парили с криком над Москвой, На перекрестках, молча, старцы ждали, Качая поседевшей головой. Среди людей блуждали смерть и злоба, Узрев комету, дрогнула земля. И в эти дни Димитрий встал из гроба, В Отрепьева свой дух переселя. Опричники Когда опричники, веселые, как тигры, По слову Грозного, среди толпы рабов, Кровавые затеивали игры, Чтоб увеличить полчище гробов, — Когда невинных жгли и рвали по суставам, Перетирали их цепями пополам И, в добавленье к царственным забавам, На жен и дев ниспосылали срам, — Когда, облив шута горячею водою, Его добил ножом освирепевший царь, — На небесах, своею чередою, Созвездья улыбалися, как встарь. Лишь только эта мысль в душе блеснет случайно, Я слепну в бешенстве, мучительно скорбя. О, если мир – божественная тайна, — Он каждый миг клевещет на себя! Смерть Димитрия Красного
Предание Нет, на Руси бывали чудеса Не меньшие, чем в отдаленных странах. К нам также благосклонны небеса, Есть и для нас мерцания в туманах. Я расскажу о чуде старых дней, Когда, опустошая нивы, долы, Врываясь в села шайками теней, Терзали нас бесчинные монголы. Жил в Галиче тогда несчастный князь, За красоту был зван Димитрий Красный, Незримая меж ним и небом связь В кончине обозначилась ужасной. Смерть странная была ему дана. Он вдруг, без всякой видимой причины, Лишился вкуса, отдыха и сна, Но никому не сказывал кручины. Кровь из носу без устали текла. Быть приобщен хотел святых он таин, Но страшная на нем печать была: Вкруг рта – все кровь, и он глядел – как Каин. Толпилися бояре, позабыв Себя – пред ликом горького злосчастья. И вот ему, молитву сотворив, Заткнули ноздри, чтобы дать причастье. Димитрий успокоился, притих, Вздохнув, заснул, и всем казался мертвым. И некий сон, но не из снов земных, Витал над этим трупом распростертым. Оплакали бояре мертвеца И, крепкого они испивши меда, На лавках спать легли. А у крыльца Росла толпа безмолвного народа. И вдруг один боярин увидал, Как, шевельнув чуть зримо волосами, Мертвец, покров содвинув, тихо встал — И начал петь с закрытыми глазами. И в ужасе, среди полночной тьмы, Бояре во дворец народ впустили. А мертвый, стоя, белый, пел псалмы И толковал значенье русской были. Он пел три дня, не открывая глаз, И возвестил грядущую свободу, И умер как святой, в рассветный час, Внушая ужас бледному народу. Скорпион Сонет Я окружен огнем кольцеобразным, Он близится, я к смерти присужден, — За то, что я родился безобразным, За то, что я зловещий скорпион. Мои враги глядят со всех сторон Кошмаром роковым и неотвязным, — Нет выхода, я смертью окружен, Я пламенем стеснен многообразным. Но вот, хоть все ужасней для меня Дыханья неотступного огня, Одним порывом полон я, безбольным. Я гибну. Пусть я вызов шлю судьбе. Я смерть свою нашел в самом себе. Я гибну скорпионом – гордым, вольным. вернутьсяОльвия – греческий город-государство на берегу Бугского залива; во II в. до н. э. попал под власть скифских племен. |
