Как знать! Далеко идут — идут пути. Ждут ли нас, в конце их, за горами? Есть ли Бог? Он сжалится ль над нами? Есть ли Бог, и как Его найти? Затаив невыраженный вздох, Я прошел несчетные дороги. Мозг болит, болят глаза и ноги. Я не знаю, братья, есть ли Бог. Все устали в тягостном пути. Вот, теперь последняя дорога. Если даже здесь не встретим Бога, Больше негде Бога нам найти. Страшный путь. Уступы. Скудный мох. Западнями — всюду щели, срывы. Будем ли в конце концов счастливы? Как узнать! Как знать, какой Он, — Бог! Не обвиняй
Не обвиняй, не обвиняй. Быть может он неправ. Но он в тюрьме твоей забыл пучок душистых трав. И он в тюрьме твоей забыл замуровать окно. И Мир Ночной, и Мир Дневной идут к тебе на дно. Ты потонул. Ты здесь уснул. И встать не можешь ты. Но вот в тюрьме глядят, растут, и царствуют цветы. На месте том, где ты лежишь, как труп ты должен быть. Но сердце знает, что нельзя созвездья не любить. Не обвиняй, не обвиняй — хотя бы потому, Что обвиненьем все равно не повредишь ему, А только сделаешь свой взор тяжелым и больным. И, если вправду он неправ, сравняешься ты с ним. А если то не случай был, что он забыл цветы? А если то не случай был, что Небо видишь ты? Как взглянешь ты, когда он вдруг в тюрьме откроет дверь, Отворит дверь, что заперта, закована теперь? Я знаю, больно ждать того, что только может быть. Но счастлив тот, кто даже боль сумеет полюбить. Я знаю все. Мне жаль тебя. Но чу! Цветы цветут. Мой брат, я — дух того, кто был — в твоей тюрьме — вот тут. Отзвуки благовеста В недвижности, в безгласной летаргии Прибрежных скал, молчащих над водой, — Молчащих век, века, еще, другие, Молчащих в безглагольной летаргии, — Есть смысл — какой? — не уловить мечтой, Но только вечный, благостный, святой, Сильней, чем все напевности морские. Безвременье Запад и Север объяты Пламенем вечера сонного. Краски печально — богаты Дня безвозвратно — сожженного. Ветер шумит, не смолкая, Между листов опадающих. С криком проносится стая Птиц, далеко улетающих. Счастлив, кто мудро наполнил Хлебом амбары укромные. Горе, кто труд не исполнил, Горе вам, мыслями темные! Тень от дыма Мое несчастье несравнимо Ни с чьим. О, подлинно! Ни с чьим. Другие — дым, я — тень от дыма, Я всем завидую, кто — дым. Они горели, догорели, И, все отдавши ярким снам, Спешат к назначенной им цели, Стремятся к синим небесам. Великим схвачены законом, Покорно тают в светлой мгле. А я, как змей, ползу по склонам, Я опрокинут на земле. И я хотел бы; на вершины Хоть бледным призраком дойти, Они — для всех, они едины, Но я цепляюсь по пути. Увы, я сам себя не знаю, И от себя того я жду, Что преградить дорогу к Раю, Куда так зыбко я иду. Воспоминание Снежные храмы в душе возвышаются, Горные замки из чистого льда, Воспоминаньем они называются, — Но не тревожь их мечтой никогда. Некогда жившие, страстно любившие, Вставшие светлой немой чередой, Воспоминанья кристаллы застывшие, — Но не буди их тревожной мечтой. Воспоминанья граничат с раскаяньем, Только их тронет горячим лучом, Льды разомкнутся, смягченные таяньем, — Снежные глыбы польются ручьем. Белые хлопья, потоками мутными, Жадные, падают вниз с высоты, С комьями грязи несутся попутными, — Воспоминание, это ли ты? Где же все чистое? Где все невинное? Храмы и замки из снега и льда? Воспоминания — тяжесть лавинная, — О, не тревожь их мечтой никогда! Гений мгновенья Ко мне приходят юноши порой. Я их пленяю ласковой игрой Моих стихов, как флейта, лунно-нежных, Загадкой глаз, из мира снов безбрежных. Душа к душе, мы грезим, мы поем. О, юноши, еще вы чужды грязи, Которую мы буднями зовем. Ваш ум — в мечте опаловой, в алмазе, В кораллах губ, сомкнутых сладким сном. Но вы ко мне приходите наивно, Моя мечта лишь призрачно-призывна. Зову, нo сам не знаю никогда, В чем свет, мой свет, и он влечет — куда. Но я таков, я с миром сказок слитен, Как снег жесток, — как иней, беззащитен. Читатель душ
Читатель душ людских, скажи нам, что прочел ты? Страницы Юности? Поэмы Красоты? — О, нет, затасканы, истерты, темны, желты В томах людской души несчетные листы. Я долго их читал, и в разные наречья Упорно проникал внимательной мечтой, Все думал в их строках нежданность подстеречь я, Искал я тайны тайн за каждою чертой. Я родился чтецом, и призрачные строки Полуослепший взор волнуют, как всегда, Я жажду островов, ищу, люблю намеки, Их мало, и горька в морях души вода. За днями странствия, усталый, истомленный, В книгохранилище случайное зайду, Перед чужой душой встаю, как дух бессонный, И укоризненно беседы с ней веду. Зачем так бледны вы, несмелые стремленья? Зачем так гордости в вас мало, сны людей? Я иногда хочу, вам всем, уничтоженья, Во имя свежести нетронутых полей. Не потому ль, храня незримую обиду, Природа вольная замыслила потоп, Прияла гневный лик, и стерла Атлантиду, Чтоб все повторности нашли свой верный гроб? Нам быстрый час грозит. Есть мера повторенья. Природа стережет, и утра ждет от нас. Сожжемте ж прошлое, сплетем в венок мгновенья, Начнем свою Весну, скорей, теперь, сейчас! |
