3 О, Даятель немых сновидений, О, Создатель всемирного света, Я не знаю Твоих откровений, Я не слышу ответа. Или трудно Тебе отозваться? Или жаль Тебе скудного слова? Вот уж струны готовы порваться От страданья земного. Не хочу славословий заемных, — Лучше крики пытаемых пленных, Если Ты не блистаешь для темных, И терзаешь смиренных! 4 О, как Ты далек! Не найти мне Тебя, не найти! Устали глаза от простора пустыни безлюдной. Лишь кости верблюдов белеют на тусклом пути, Да чахлые травы змеятся над почвою скудной. Я жду, я тоскую Вдали вырастают сады. О, радость! Я вижу, как пальмы растут, зеленея. Сверкают кувшины, звеня от блестящей воды. Все ближе, все ярче! — И сердце забилось, робея Боится и шепчет «Оазис!» — Как сладко цвести В садах, где, как праздник, пленительна жизнь молодая. Но что это? Кости верблюдов лежат на пути! Все скрылось Лишь носится ветер, пески наметая. 5 Но замер и ветер средь мертвых песков, И тише, чем шорох увядших листов, Протяжней, чем шум Океана, Без слов, но, слагаясь в созвучия слов, Из сфер неземного тумана, Послышался голос, как будто бы зов, Как будто дошедший сквозь бездну веков Утихший полет урагана. 6 «Я откроюсь тебе в неожиданный миг, И никто не узнает об этом, Но в душе у тебя загорится родник, Озаренный негаснущим светом Я откроюсь тебе в неожиданный миг Не печалься Не думай об этом Ты воскликнул, что Я бесконечно далек, Я в тебе, ты во Мне, безраздельно Но пока сохрани только этот намек: — Все — в одном Все глубоко и цельно. Я незримым лучом над тобою горю, Я желанием правды в тебе говорю». 7 И там, где пустыня с Лазурью слилась, Звезда ослепительным ликом зажглась Испуганно смотрит с немой вышины, — И вот над пустыней зареяли сны. Донесся откуда-то гаснущий звон, И стал вырастать в вышину небосклон. И взорам открылось при свете зарниц, Что в небе есть тайны, но нет в нем границ. И образ пустыни от взоров исчез, За небом раздвинулось Небо небес. Что жизнью казалось, то сном пронеслось, И вечное, вечное счастье зажглось. Рим. Осень 1897.
Горящие здания Мир должен быть оправдан Чтоб можно было жить Бальмонт Лирика современной души 1899 — осень Из записной книжки (1903) Мои враги О, да, их имена суть многи, Чужда им музыка мечты. И так они серо-убоги, Что им не нужно красоты. Их дразнит трепет скрипки страстной, И роз красивых лепестки. Едва махнешь им тканью красной, Они мятутся, как быки. Зачем мы ярких красок ищем, Зачем у нас так светел взгляд! Нет, если вежлив ты, пред нищим Скрывай, поэт, что ты богат. Отдай свой дух мышиным войнам, Забудь о бездне голубой. Прилично ль быть красиво-стройным, Когда уроды пред тобой! Подслеповатыми глазами Они косятся на цветы. Они питаются червями, О, косолапые кроты! Едва они на Солнце глянут, — И в норы прячутся сейчас: Вдруг вовсе видеть перестанут, И станут дырки вместо глаз. Но мне до них какое дело, Я в облаках моей мечты. С недостижимого предела Роняю любящим цветы. Свечу и жгу лучом горячим, И всем красивым шлю привет. И я ничто — зверям незрячим, Но зренью светлых — я расцвет! 14 августа. День. Меррекюль, Эстляндской губ. Крик часового (сонет) Мой наряд — бранные доспехи, Мое отдохновенье — где битва и беда, Моя постель — суровые утесы, Мое дремать — не спать никогда. Старинная Испанская песня Пройдя луга, леса, болота, горы, Завоевав чужие города, Солдаты спят. Потухнувшие взоры — В пределах дум. Снует их череда. Сады, пещеры, замки изо льда, Забытых слов созвучные узоры, Невинность чувств, погибших навсегда, — Солдаты спят, как нищие, как воры. Назавтра бой. Поспешен бег минут. Все спят. Все спит. И пусть. Я — верный — тут. До завтра сном беспечно усладитесь. Но чу! Во тьме — чуть слышные шаги. Их тысячи. Все ближе. А! Враги! Товарищи! Товарищи! Проснитесь! Отсветы зарева
А меж тем огонь безумный И глухой, и многошумный, Все горит. Эдгар По |
