Эта странная личность действительно пугала: не было в ней ничего человеческого, да и вообще, казалось, живого. Бледное узкое лицо под капюшоном не выражало никаких эмоций, а в глазах застыло равнодушие – так глядит на маленького умирающего ребенка старуха Мор, заботливо поглаживая его по лбу костяной рукой. Ну и встреча! Если у барона Бремера такие союзники, то каковы же его враги?

Разговор, если это можно так назвать, происходил в пустой конюшне, прилегающей к старому дому на окраине Кэт-Уиллоу, деревушки близ леса Утгарта.

Все эти два дня Томас Однорукий провел точно лягушонок, преодолевающий непролазные грязевые болота, которые еще совсем недавно являлись удобными для странствий дорогами баронства Теальского. Его сапоги, из-за осенней влажности не просыхающие ни на миг, повидали самые глухие уголки владений Танкреда Бремера: гнилые доски чердаков, пыльные брошенные комнаты заколоченных домов, сырые погреба, даже колодцы. Когда он явился по приглашению барона на сбор солдат удачи в его особняк в лесу и уж тем более когда давал столь беспечное согласие на новую службу, он даже представить не мог, чем обернутся для него будущие два дня. Он не спал, почти не ел, не мылся, устал до невозможности. Костюм превратился в грязное изорванное отрепье. Единственной мыслью было: «Когда же все это закончится?!»

Он убивал и спасал собственную жизнь от притязаний конкурентов. Из тех, кто был на встрече с Танкредом, в живых остался только он, но все поиски казались тщетными. Деревня за деревней оставались за спиной, все отдельно стоящие фермы были проверены, даже хижины отшельников не избежали посещения озлобленного разыгравшейся осенью и изможденного солдата удачи. И ничего… Он был в таких дырах, где даже крысы не водились, он общался с такими отбросами, которые даже разговаривать толком и не умели. Чтобы их понять, требовалось досконально уметь сперва отрезвлять, возвращать разум, едва ли не заново обучать речи, а после и воспринимать, и понимать их нечленораздельный говор или писанину, имя которой: «Я, было дело, слыхал, уж и не упомню, кады это было, о том, что какие-то люди, но быть может, это всего лишь легенда, умеют писать пером на бумаге. Смекаешь, малый?»

Да, Томасу пришлось набраться недюжинного терпения и связать между собой кажущиеся совершенно не связанными вещи, явления, людей и обстоятельства. И ничего… Бансрот подери, он уже начал полагать, что Танкред – с него станется! – решил устроить все эти крысиные бега ради одной только забавы.

Он уже проклинал мерзкого барона, когда все же выяснилось, что Огненный Змей говорил правду – Томас услышал то, что навело его на истинный путь. Оказывается, банда Серого Лиса Ренти Хеймана совсем недавно была обезглавлена, и выжившие ее члены, включая двоих его сыновей, племянника и кузена, собрались вместе у старой тетушки Лиса, Бри Хейман, горшечницы из Кэт-Уиллоу, больше известной как Ворчунья и Недобрая Карга.

В окрестных трактирах досужие болтуны обсуждали, что грядут дебоши и пьяные потасовки с ножами и душегубством, без которого не обходится, когда семейство Хейманов собирается вместе под одной крышей, но то, что никого еще не пришлось отпевать за целых два дня, было странно. Более того, их даже не видели в харчевнях! Даже в «Зайце», что уже ни в какие ворота. Заперлись в доме и гоняют чарку по кругу, когда кости и карты служат не худшей закуской, чем бобы или жареная оленина. Тут-то Томас и смекнул, что к чему. Кэт-Уиллоу, это же надо! Самое большое поселение в баронстве! Спрятать пленника на самом виду! Однорукий мог справедливо похвалить изворотливый разум этого Острого Клюва или как там его.

Но вот почти подошел срок установленных Танкредом двух дней, и солдат удачи, едва державшийся на ногах, оказался у нужного дома. «Поместье» старухи Хейман оказалось большим скособоченным строением с запертыми накрепко ставнями и прислонившимися к нему хлевом, где не было ни одной свиньи, и конюшней, где все стойла были необитаемы и затянуты вьюнковыми растениями.

Томас незаметно пробрался в конюшню, провел туда двух своих коней и уже собирался было начать претворять план Танкреда Бремера в жизнь, когда все его замыслы прервали весьма бесцеремонным способом – из темноты появилась фигура в плаще и едва не пришпилила его к деревянному столбу, поддерживающему крышу. Незнакомец возник так внезапно, что Томас даже не успел отреагировать. Сперва он подумал было, что его схватил кто-то из Хейманов, но стоило ему в первый миг увидеть лицо атаковавшего его, как он тут же понял, с кем имеет дело.

– Это с вами я должен был встретиться? – спросил Томас, чувствуя под спиной твердый и холодный столб. Он даже не пытался дернуться – два клинка надежно держали его.

Незнакомец не отвечал, поэтому Томас поспешил добавить:

– Меня послали, чтобы помочь вам в некоем деле. У меня есть кое-что для вас. Я от господина Змея.

Тогда носитель плаща холодно произнес:

– Как я могу быть уверен, что вы от нашего общего друга? – Эта его фраза будто бы облизнула мокрым ледяным языком Однорукого.

Он вспотел, и ему стало по-настоящему жутко.

– Ну, вы же меня не убили до сих пор, и…

И с этого началось их общение.

– Что у вас есть? – Тонкие губы незнакомца, казалось, даже не шевельнулись. – Что вы принесли с собой?

– У меня есть… точно!.. У меня есть перо жаворонка.

– Давайте сюда. Немедленно.

Томас осторожно, без лишних движений достал из петли под оторочкой камзола бурое перышко – каждое его движение сопровождал клинок незнакомца. Стоило собеседнику увидеть этот предмет, как он тут же опустил оружие.

– Отчего вы не дали мне его сразу же? – тем не менее подозрительно спросил агент. – Зачем тянули и испытывали мое терпение?

– Позвольте, вы мне и вздох совершить не дали! – Однорукий потирал шею. Конечно, стремительный, как ветер, эльф ее даже не коснулся, но ощущение, как будто по ней несколько раз ударили топором, не проходило. – Я просто не успел ничего сделать!

– Что вы принесли с собой? Вы получили указания? Что от вас требуется?

Томас протянул мешок, эльф вцепился в него, как скряга – в последний медный тенрий.

– Здесь все, что вам нужно…

– Слушайте внимательно. И прошу всерьез отнестись к моим словам. – Эльф мог этого и не говорить: Томасу почему-то представилось, что и бездыханный камень не смог бы не воспринять господина Жаворонка и поспешил бы убраться с его пути, пока его не обратили в горстку пыли. – Я не знаю, на что рассчитывает господин Змей, посылая на подобное дело калеку, но спешу вас заверить, что даже мне не удалось бы проникнуть внутрь так, чтобы никто не заметил, а тем более я не представляю, как вы это сделаете с одной рукой.

– Не нужно судить по внешности и сразу же недооценивать тех, кого не знаете. Я, видите ли, и не думал пробираться куда бы то ни было.

– Тогда от вас нет никакого толку. – Клинки вновь поднялись. – И к тому же вы видели мое лицо…

– Эй-эй! Остыньте, милейший. Если вы и в жизни столь же торопливы, как скоры на расправу, то, должно быть, пропустили все счастливые моменты. Я сказал, что я не собираюсь никуда забираться. Но если бы вы удосужились дослушать, то узнали бы, что я работаю… эээ… не совсем в одиночку. Вот мой компаньон, да простится мне это слово, – тот уж мастак обводить вокруг пальца кого угодно, уж поверьте.

– Кто он?

Томас повернулся к запасному коню и кивнул:

– Можешь показываться, Ведриг. Господин Жаворонок не клюется… надеюсь…

В тот же миг прямо из воздуха возникла низкорослая коренастая фигура в длинном черном колпаке, вольготно устроившаяся поперек седла и закинувшая ножку на ножку.

–  Кеттллин. – Губы эльфа сползли набок от презрения. – Так вот кто ваш компаньон.

–  Эргир, – не замедлил ответить на любезность любезностью кобольд. Его рыжие брови превратились в одну длинную линию. Карлик сплюнул, с отвращением глядя на эльфа. – Не люблю, как вы, остроухие, называете наше племя. Звучит, как имя человеческой свинопаски.