Гарольд был не готов, поэтому… тут же кивнул в знак согласия.

– Я назначаю тебя командующим нашей армией, – продолжил барон, – и поручаю взять штурмом замок Реггер.

– Но… почему я? – удивился Гарольд. К его удивлению примешивался и страх: штурм – это битва, битва – это солдаты, мечи и стрелы, все вышеперечисленное – соответственно, трупы. А где трупы, там… риск для жизни! Но почему он? Ведь опыта боевых действий у него никакого, а Танкред нипочем не пощадит того, кто подвел его. Впрочем, отказаться было еще опасней. – Я никогда не командовал армией, да и вообще о войне знаю разве что по турнирам…

– Да, именно ты, – подтвердил барон. – Я хочу, чтобы во главе войска обязательно стоял кто-то из Бремеров. Сегренальд и Олаф нужны мне здесь, а Конору я даже свой ночной горшок вынести не доверю. Естественно, будешь действовать по разработанному мной плану. Самодеятельности с твоей стороны быть не должно.

– Понимаю, – облегченно вздохнул Уинтер. Больше всего граф боялся, что ему придется самому заниматься этой стратегией, в которой он был ни в зуб ногой.

– Сноббери туп, как пробка, – наставительно заметил Огненный Змей, – по сравнению с ним даже ты выглядишь гением тактики. К тому же он ничего не подозревает. Мы скажем ему, что направляемся в Гортен на помощь королю, и попросим остановиться в его замке на одну ночь. Он сам откроет нам ворота и сдаст замок. И когда Реггер будет контролироваться из Теала, наша мощь возрастет многократно. Кстати, это еще одна причина, по которой я отправляю с войском тебя, а не Олафа. Моего братца Сноббери на полет стрелы к своему замку не подпустит.

– Хороший план, господин барон, – неуверенно согласился граф.

– Именно, – улыбнулся Танкред, – иди, принимай войска. Твой лагерь разбит под восточными стенами.

По-прежнему неуверенный, но в то же время воодушевленный, словно азартный игрок, поставивший на кон больше, чем имеет, Гарольд Уинтер вышел из кабинета барона.

– Болван, – прорычал ему вслед Танкред, – не вздумай подвести меня.

Все должно было пройти именно так, как решил он, а не по дурацкому эльфийскому плану. Неллике хотел заполучить Реггер для себя, не растрачивая своих сил на штурм, но при этом высокомерный наглец даже не догадывался, что и барон Бремер умеет вышивать интригами узоры на спинах врагов. На самом деле Огненный Змей прекрасно знал, что не сегодня завтра Сноббери нападет на него в любом случае, так как Теал, объявив себя вольным городом, фактически поднял мятеж против Ронстрада, а граф Реггерский, как всем известно, верен трону Лоранов до последнего самого глупого и напыщенного вздоха. При условии гарантированной атаки Сноббери Танкред хотел быть точно уверенным во времени этой атаки, чтобы иметь возможность как следует подготовиться для встречи дорогого гостя. Но, что важнее, столь хитрая провокация, как нападение на Реггер, позволила бы барону Бремеру выбрать для себя наивыгоднейший исход от будущей атаки графа, так как Танкред фактически сам ее и организовал: именно он рассчитывал потери и самолично писал будущий план действий для предсказуемого, как тролль в брачный период, Сноббери.

Итак, оба варианта: поражение Гарольда и последующая за ним атака графа, и поражение графа и захват Гарольдом Реггера несли немалые выгоды лично Танкреду. В первом случае барон избавляется от орков, на которых уже начинают роптать горожане, и переметнувшихся бывших королевских отрядов, в которых он не уверен, – Огненному Змею почему-то казалось, что при первом же голосе монарших труб эти мерзавцы тут же предадут его. Вольные Теальские Полки, хм… И тогда барон пустит пыль в глаза наглецу Остроклюву – фактически он выполнит условие, поставленное эльфом: предоставит ему пустой замок.

Но вот во втором случае: если неудачнику Гарольду все же удастся взять штурмом Реггер, чего исключать нельзя, ведь Королевский Болван недаром носит свое прозвище, Танкред станет единоличным обладателем соседнего замка. Что ж, он не будет спешить отдавать его эльфу, пользуясь Реггером как рычагом управления настроениями Неллике… А это уже дарит совершенно иные преимущества…

В общем, настроение у Танкреда Огненного Змея заметно улучшилось.

Терзаемый растущим внутренним голодом и дурными предчувствиями Дарил Грам выбрался из замка Реггер через главные ворота. Никто из стражников даже не окликнул его – в дневное время ворота вотчины Уильяма Сноббери стояли открытыми, и в них разрешалось входить всем желающим, будь то окрестные крестьяне со своими жалобами, королевские вестовые с важными донесениями или заезжие купцы с телегами, груженными товарами. Стражники лишь смотрели, чтобы прибывшие не проносили с собой оружия без должного на то разрешения. Подобная безалаберность объяснялась долгими годами мирной жизни и добродушным характером графа Сноббери, не верящего всерьез ни в злые козни врагов, ни в шпионаж, ни в предательство. Война с нежитью, не так давно прокатившаяся по Ронстраду с запада на восток, обошла Реггерское графство стороной и, хоть и вынудила Сноббери всерьез задуматься об укреплении замка, в целом ничего не изменила в образе жизни его подданных. Здешний народ, как и в прежние времена, был этаким «провинциальным лентяем», для которого вести из столицы были не более чем пугающими сказками. В местных харчевнях завсегдатаями обсуждались не новости с полей сражений, а урожаи с крестьянских пашен и огородов – эти насущные вопросы волновали людей куда больше.

Дарил Грам лишь укоризненно покачал головой, глядя на сонных зевающих стражников, покидая замок, – эти бездельники проспят даже новое пришествие Бансрота, не говоря уже об агентах Бремеров.

«Нет, полагаться на графа и его олухов решительно нельзя», – подумал Дарил.

А значит, опять все необходимые меры придется принимать тайной страже Ронстрада, а в частности – ему. Недаром же он состоит в Первой Дюжине.

Тут Грам поймал себя на мысли, что по-прежнему считает себя тайным агентом, несмотря на все, что с ним случилось. А что, собственно, и случилось-то? Ну да, он превратился в существо с насущной потребностью в свежей крови. Но, по мнению Дарила, это был еще не повод отказываться от себя самого. Шпион понимал, что если он предаст свою память (которую удалось вернуть с таким превеликим трудом, да и то не полностью) и оставит королевскую службу, то ему будет только одна дорога: стать чудовищем, мерзким ненасытным упырем, достойным только осинового кола в грудь. Нет, он собирался остаться человеком, пусть даже и в теле вампира. Он не сдастся. Как говорили в тайной страже, бывших агентов не бывает, разве что на кладбище, да и те шпионят у Карнуса. А значит, ему нужно в Теал, в это логово врагов королевства, нужно расстроить зловещие планы предателей Ронстрада и защитить верных слуг его величества. В Теале еще должен пребывать его связной, господин Сплетня, через него Дарил войдет в контакт с Прево, а уж Черный Пес (так шпионы называли между собой сеньора Каземата) обязательно придумает, как лучше применить его новые способности. Пока же придется действовать на свой страх и риск, потому как время не ждет.

Обдумывая свое положение, Дарил уходил все дальше от Реггера на юг, ноги несли его в сторону Теала, следуя по заросшей лесной дороге через Утгарт. Шпион справедливо решил, что на тракте, который петлял вдоль северного берега Илдера, ему сейчас делать нечего – там слишком легко оказаться замеченным. По иронии судьбы, теперь он припоминал даже это: именно так он добрался до Реггера два дня тому назад, будучи в полном бреду и не понимая, что же с ним происходит. Теперь ничего не ускользало от его взора, сознание стало ясным, как день. Если бы еще не этот мучительный голод, который беспокоил Дарила все сильнее. И свет. Тайный королевский агент начал замечать, что слишком часто щурится, а голова начинает тяжелеть и болеть, когда он выходит из-под тени древесных крон и попадает на солнечный свет. Как там говорилось в книге? «Они сражались при лунном свете». Да уж, следуя логике и учитывая записи из библиотеки, дневное светило вот-вот превратится в его злейшего врага. Как будто мало ему других неприятностей…