Троих. Он был лучшим стрелком в отделе, дважды ему поручали справиться с безвыходной ситуацией. Но один случай был особенным: он убил человека, стрелявшего в Эда. Нажимая на спусковой крючок, Джо видел лицо, в которое целился, и все же убил – не по долгу службы, а потому, что желал смерти этому человеку.

– Да, – отвечает он, имея в виду только этого, последнего.

Она начинает расстегивать ему рубашку.

– А что испытываешь, когда убиваешь?

Облегчение от того, что опасность миновала. Остальное пришло потом, когда «скорая» увезла Эда, вытащив его из лужи крови, когда он написал свой отчет и вернулся домой.

Джо хотел уснуть, но перед глазами стоял стрелок, он помнил удивление на его лице, когда тот падал, помнил, как расслабились его мышцы, помнил тот момент, когда жизнь – эта волшебная, восхитительная вспышка – покинула его.

– До того я никогда не видел, как человек умирает, – говорит он. – И не думал, что буду так долго вспоминать об этом.

– Ты чувствуешь себя виноватым?

– Я должен был это сделать. У меня не было выбора. Нет, я не чувствую себя виноватым, но временами все еще вижу перед собой его лицо. То вдруг кто-то покажется похожим на него, то представляю его во время каких-нибудь похорон, то когда читаю статью об убийстве.

– Мне не нужно было спрашивать.

– Я все равно думал бы о нем. С этим ничего не поделаешь. Говори не говори – разницы никакой.

Тем не менее разница есть.

– Твой отец – старик, Линна. Судя по тому, что сказал Луи, его здоровье окончательно подорвано. Держись от него подальше. Не давай ему шанса подавить тебя.

– Я чувствовала себя в безопасности от него только дважды в жизни: когда жила с Карло – и теперь с тобой.

– Но не в полной безопасности. – Он указал на фетиш над дверью.

– Это защищает от колдовства, не от людей.

– А против тебя кто-нибудь пытался использовать колдовство?

Она не смотрит на него.

– Не знаю. Но думаю, что да.

– Тогда пусть остается, пока ты сама не будешь готова убрать его.

После того как узнал, что кто-то вломился в квартиру Хейли, Эд заставлял себя не нервничать. Но это оказалось невозможным, ведь на работе пронюхали, что он с ней встречается.

– Эти писатели все на один лад, – сказал ему старый детектив. – Она вытянет из тебя нужную информацию, устроит публичное представление, а когда книга выйдет, вышвырнет тебя за ненадобностью.

– Уж как-нибудь я могу распознать настоящую опасность, – возразил Эд.

– Да? Тогда подумай, почему она не испугалась. Давай рассуждать здраво. Если кто-то действительно хотел узнать, что она пишет, он унес бы компьютер. Если ее хотели напугать и остановить, то перевернули бы квартиру вверх дном и переломали все, что попалось под руку, а может, еще оставили бы в качестве предупреждения у нее в кровати зарезанного цыпленка. Ты прекрасно знаешь: сброд, который вьется вокруг Буча, – это не безобидные тихони.

– Я так ей и сказал. Но она меня не слушает.

– Да, храбрая девочка. Ты бы понял, почему она такая смелая, если бы думал головой, а не кое-чем другим.

Что было возразить? Как объяснить? Да черт с ними! Попытайся он что-то втолковать коллегам, они решат, что он либо сумасшедший, либо сексуально озабоченный.

Иногда он и сам так думал.

Сомнения усилились после визита к Эдаму Вулфу. Прежде они с этим репортером уже пересекались. Поначалу ему не понравился бочкообразный маленький человечек с отрывистой речью и нервными жестами.

Но антипатия скоро прошла. Эд понял, что с Вулфом легко иметь дело, информация, которую тот давал, всегда была проверенной. Они даже несколько раз выпивали вместе и расписывали пульку. Потом Вулф попросил свое руководство перевести его в другой отдел, перестал комментировать полицейскую хронику, и они потеряли друг друга из виду.

– Значит, вы тоже оказались вовлечены в это дело, – констатировал Вулф, когда Эд спросил его о статье про книгу Хейли. – Не знаю, что, черт возьми, происходит, но мне осточертела эта история. Я никого не защищаю от обвинений в уголовных преступлениях, но не обязан защищать и ее авторские права. Хейли Мартин позвонила мне, так? Я написал точно то, что она мне сообщила.

– Сомневаюсь, что вы говорили именно с ней, – вставил Эд.

– Вы мне не верите? Ладно, послушайте это. – Вулф вынул из стола диктофон, кассеты и тетрадь. – Я записываю все свои телефонные разговоры, чтобы в случае необходимости проверить любую информацию. Как вы знаете, я очень осмотрителен. – Он нашел номер записи в тетради, вставил пленку и нажал кнопку «воспроизведение».

Эд вынужден был признать, что голос на пленке действительно был похож на голос Хейли – если бы она выросла в Луизиане.

Только акцент и удерживал его от того, чтобы навсегда порвать с ней. В конце концов, она признала, что ее комнату посещают духи и что она в некотором роде одержима ими.

Все это представлялось бы ему полным абсурдом, если б не загадочная сила, которая заставила его почти поверить в существование мира духов за пределами человеческого понимания.

Поэтому он решил помочь ей всем, что в его силах. Как Эд и ожидал, никто не хотел говорить об убийстве Линны де Ну, кроме одного судмедэксперта – немолодой женщины, любившей флиртовать с ним.

Эд пригласил ее пообедать и спросил, какие наркотики были найдены в крови Джо Моргана.

– Я говорила полицейским, занимавшимся расследованием, что должна выступить на стороне защиты. Джо Морган не мог убить Линну де Ну. У него в крови была такая смесь препаратов, которая могла бы свалить с ног даже значительно более крупного мужчину. Основу составлял хлорил-гидрат, было немного морфина и еще нечто странное – вещество, свидетельствовавшее о том, что его тоже пытались убить.

– Странное?

– Трава дамиана и какой-то яд. Но количество было так ничтожно, что мы не смогли его идентифицировать.

– Этот яд могли использовать для того, чтобы сделать Эда Моргана невменяемым?

– После того как он уже отключился? Вероятно, цель была именно в этом, но если так, то злоумышленник неправильно определил дозу. Жаль, что не могу вам больше ничем помочь.

– Вы и так мне очень помогли. Благодарю вас.

Хейли не ответила, когда Эд позвонил ей после работы, но он дозвонился ей на следующее утро и, стараясь скрыть тревогу в голосе, спросил, как идут дела. Ему необходимо было выяснить – черт, ну почему же честно не признаться в этом! – не грозит ли ей на самом деле опасность.

Она так обрадовалась его звонку, что Эд невольно почувствовал ответную радость и, вместо того чтобы спрашивать о делах, пригласил ее пообедать.

Хейли могла, конечно, отклонить его приглашение, но до Рождества оставалось всего десять дней, а это ужасный период для одиноких людей, тем более для тех, кому есть чего бояться.

Он был ее Джо Морганом. С ним она чувствовала себя в безопасности.

Они встретились в закусочной на северной стороне. В меню не значилось никаких экзотических блюд за исключением перлового супа с крабами. Зато, по словам Эда, здесь подавали лучшего в штате жареного сома. Они заказали блюдо на двоих. За кофе он поделился с ней сведениями, полученными от судмедэксперта, и сообщил, что встречался с Эдамом Вулфом и слышал запись разговора.

– У меня совершенно обычный голос, – сказала Хейли. – Любой, кто хоть раз слышал его, мог найти подходящую женщину, которая позвонила бы от моего имени.

Она произнесла эту фразу так, что он понял: она лгала, не ему – себе. Но она никогда не стала бы лгать, если бы не была напугана.

Эд решил ни о чем не спрашивать.

– Мое предложение, касающееся твоего переезда, остается в силе, – напомнил он, делая еще одну попытку предостеречь Хейли.

– Я знаю.

– Мне нужно возвращаться на службу.

– Могу я пригласить тебя поужинать в твой ближайший свободный вечер?

– Он будет завтра. Не слишком рано?

– Замечательно.

Хейли отправилась домой в приподнятом настроении и весь следующий день готовилась к Рождеству, которое прежде отмечать не собиралась.