Тем временем, мимо проезжал "бобик" с дежурным милицейским экипажем. Зачем-то они остановились метрах в пяти от меня, и милиционеры вышли из кабины - моя личность явно, не привлекла бы их внимания - видно было, что они намерены заняться каким-то своим делом - если бы не Антон. Он ещё не показался из кустов, но вечернюю тишину уже нарушил его радостный вопль из кустов:
- Старина! Я только что стихотворение сочинил! Вот слушай:
Как хорошо быть журналистом,
Всегда с собой носить блокнот -
Но кто не с*ал в кустах тенистых,
Меня, конечно, не поймёт!
Тут же все трое членов дежурного экипажа развернулись в нашу сторону. Антон выходил из кустов, застёгивая ремень... В следующий момент нас уже положили на капот милицейского "УАЗа", и двое милиционеров проверяли содержимое наших карманов - а третий стоял, наставив на нас автомат. Внезапно у Антона из кармана выпало что-то большое и круглое, и покатилось под ноги автоматчику. Это была бензиновая настольная зажигалка, сделанная из кожуха гранаты-"лимонки". Зачем Антон постоянно таскал её с собой - Бог весть... Ни слова не говоря, нас затолкали в машину, и "УАЗ" рванул с места.
И тут мы услышали из радиоприёмника, установленного в машине, голос нашего гостя-солдата, который передавал приветы военному городку "Зелёный", и в частности - старшине такому-то...
- Идиоты! - заорал Антон, - они что, солдата этого за пульт пустили?! Да Олег сдурел!
- Да нормально парнишка ведёт! - вдруг откликнулся водитель экипажа, - армейские байки травит... Прикольно! Он у них - новенький какой-то, основных-то их ведущих я знаю, - продолжает милицейский водила, и называет наши фамилии. - Тоже, нормальные парни, весёлые!...
- Вообще-то, это мы и есть! - вставляю я свои пять копеек, - и вообще-то, у нас сейчас эфир - а вы нас задержали, везёте куда-то...
- Да чё ты врёшь?! - тут же возмутился тот самый автоматчик, которому под ноги прикатилась антонова зажигалка, - ща ка-ак врежу!...
- Документы покажите! - бесцветно-официальным голосом приказал старший экипажа. Мы достали свои удостоверения и пропуски с фотографиями.
- Точно! - подтвердил старший, - они! То-то они орали, что это только журналисты срут в кустах!... Ну ладно, где тут ваше радио?
- Да уже квартал проехали! - отвечаю, - поворачивать надо обратно...
...Когда мы - вместе с доставившим нас экипажем - ввалились в студию, наш солдат продолжал передавать в прямом эфире приветы сослуживцам. Он вошёл во вкус. Пришлось, едва ли, не за уши, оттаскивать его от микрофона... Помогло только то, что кто-то спросил его, до скольки часов он в увольнительной - а когда оказалось, что он уже опаздывает к отбою, милицейский экипаж вызвался добросить его в часть. Тогда им ещё заливали в бак не два литра бензина на всё дежурство.
В благодарность мы передали для них какую-то песню. Праздник под названием "Вечерний прямой кривой эфир" продолжался...
Чёрные Тимуровцы
Для начала - вопрос знатокам: какое событие может заставить современного российского интеллигента выйти на "гоп-стоп"? Минута на обсуждение! Время пошло! Думайте, думайте, господа... А ведь ответ, на самом деле, совсем простой: на "гоп-стоп" современный российский интеллигент пойдёт только в одном случае: когда о мiровой литературе и глобальной политике ещё очень хочется поговорить - а водка уже кончилась, и денег уже нет. И занять негде.
И вот, друзья мои однажды летним вечером одна тысяча девятьсот девяносто забытого года оказались именно в этой ужасной ситуации. Первые сутки у них прошли в разговорах о творчестве Стругацких, потом они (по их словам) на Бродского переключились. Потом сбегали ещё за одной, пожарили мяса - и сели доигрывать гражданскую войну между северными и южными штатами. И я подозреваю, что за северян играл Михалыч - а Артур, безусловно, был южанином...
...А поутру они проснулись. И, порывшись в карманах, обнаружили, что на ещё одну, стандартную 0,5 водки им хватит. И купив её, вновь вернулись в "мастерскую" Артура - пить водку, жарить колбасу и разбирать спорные моменты отечественной истории.
Надо бы сказать, кто они такие - Артур и Михалыч. Первый, т. е., Артур, считает себя художником. Кажется, он даже закончил Художественное училище (а может, и не закончил), а потом принялся заниматься разной творческой деятельностью: рисовал на Набережной портреты прохожих, походя приторговывая валютой, занимался мелкой фарцовкой, рисовал афиши в одном из городских кинотеатров, соблазнял совсем юных и грязных хипуш, играл на клавишах в какой-то рок-группе... Даже умудрился проработать несколько месяцев лаборантом в одном умирающем институте в Академгородке. А потом купил совершенно ветхую, крохотную квартиру в одном из деревянных домов в Центре - и, объявив этот курятник своей "мастерской", стал вести жизнь "вольного художника". То есть, рисовать какие-то совершенно халтурные пейзажики на продажу, и пить водку.
В последние годы он, правда, и пить перестал, и из России в Европу уехал - а в его "мастерской" теперь живут какие-то китайские кули - но всё это абсолютно несущественно, и к той давней истории отношения не имеет.
А вот Михалыч - это уже не богема какая-нибудь. Михалыч - он есть настоящий расейский интеллигент! Правда, этого слова он терпеть не может, и даже может крепко обидеться, если ему сказать, что он - интеллигент, но это - ещё одна, исключительно рассейская интеллигентская черта, которая выдаёт Михалыча с ног до головы... Такие они, интеллигенты рассейские.
Биография Михалыча в те годы напоминала мне коленвал от мотоцикла: то он - на гребне, а то - на самом дне. Когда-то он был студентом юридического факультета нашего Университета, и на четвёртом-пятом курсе ему уже предлагали подумать насчёт аспирантуры: мол, такие люди на факультете нужны, а уж с защитой ему помогут. Но тут совершенно неожиданно случилась Перестройка - и авантюрный интеллигент Михалыч решил стать не юристом, а самым, что ни есть, капиталистом. Он бросил Университет (на пятом курсе!!!) - и принялся брокерствовать на бирже. Очевидно, брокерство принесло ему какой-то небольшой первоначальный капитал, и Михалыч тут же открыл своё дело: на одной из тихих улочек иркутского Центра появился коммерческий ларёк, а в нём сидел, улыбаясь, Михалыч собственной персоной - и торговал водкой-сигаретами-зажигалками-презервативами-марсами-сникерсами-жвачками-колготками... Но больше всего - всё же водкой.
А неподалёку находилась общага, в которой жили его однокурсники. И как-то так само получилось, что очень скоро все они узнали, что "Михалыч тут воздвиг киоск сей рукотворный/к нему не зарастёт народная тропа!". Так - "...не зарастёт народная тропа" - и прозвали в общаге это заведение. И стали приходить к Михалычу за водкой - причём, иной раз у него брали и в долг, а после - и вовсе, стали тут же, возле киоска (а зимой - внутри) принимать "горючее", не отходя, собственно, "от кассы". И Михалыч принимал вместе со всеми.
Кончилось это так, как и должно было кончиться: свой киоск Михалыч обанкротил. Но тут нашёлся ещё один однокурсник (а к тому времени - уже выпускник и молодой юрист), который, кстати, открыл свою контору, в аккурат, в соседнем доме - буквально, через 5 - 6 метров от злополучного "комка" - который предложил Михалычу не только погасить его долги, но и объединить оба предприятия, и перейти к нему на работу. На том и порешили: отныне, в киоске появилась новая продавщица - а Михалыч стал работать у своего друга помощником, а заодно - и сторожить по ночам их офис.
Но... "Народная тропа" была уже крепко протоптана - а Михалыч был человеком общительным. И если раньше к нему в киоск "на огонёк" заходили друзья, то теперь к нему же "на огонёк" на ночное дежурство в офис стали приходить не только друзья, но и друзья друзей - а те, в свою очередь, приводили и своих друзей, и ещё неизвестно, кого. А рядом круглосуточно работал киоск, торговавший водкой.
