Хаугланд был моложе Хейердала на три года. Рассказ Тура о путешествии на плоту и полинезийцах, так захватил его, что он не сразу изложил свое собственное дело. Уже когда они, наконец, направились к казарме Тура, Хаугланд сказал:

— У нас в Норвегии не хватает радистов. Я понял, тебе не нравится, что ты так и не приступил к настоящей службе, не хотел бы ты отправиться со мной?^{392}

Тур не смог скрыть радости и тут же дал согласие. По словам Хаугланда, им предстояло прыгнуть с парашютом за линией фронта, где-то в Нордмарке в окрестностях Осло и далее выполнять приказы так называемого Центрального штаба «Милорга». Но сначала Хейердалу следовало получить соответствующее назначение. Это Хаугланд обещал уладить сам.

Но Тур недолго тешил себя надеждой — запрос Хаугланда не удовлетворили. Две недели спустя Хейердал узнал, что его отказались отпустить, потому что он якобы получил другое задание и должен оставаться в Англии. Вероятно, буква «Р» все-таки не означала причастность к разведке. Хаугланд взял с собой двух других радистов. Позже они попали в плен к немцам^{393}.

В сентябре многострадальную группу «Р» расформировали. Несмотря на похвалы и обещания министра обороны и генерального инспектора службы связи, ей так и не нашли достойного места в норвежской армии. Тур принял это решение с безразличием, «поскольку такую группу все равно некуда было девать», как он писал Лив^{394}.

Он так и не узнал, для чего его предназначали. Как бы то ни было, теперь у него появилась возможность выбора между службой связи норвежской армии и английской военной школой, где прыжки с парашютом и другая серьезная подготовка могли сделать его настоящим солдатом. Движимый страстью к настоящему делу, он выбрал последнее. Он снова попал в замок, где обучение проходило под контролем Отдела по подготовке спецопераций. Этот отдел был создан в 1940 году для подготовки подрывных акций против врага, в его рядах состояло немало норвежских агентов, в том числе Мартин Линге. Тур попал туда одновременно с солдатами из других оккупированных стран, все они хотели отправиться домой, чтобы бороться с оккупантами.

В конце октября в школе состоялся выпуск. Тур Хейердал окончил школу как лучший курсант, британцы назвали его образцом для подражания — «а model»^{395}.

Прыжки с парашютом в школе стали для него особой приманкой. Он также узнал многое о шифровании, дешифровке и других секретных процедурах. Его обучили искусству рукопашного боя, и теперь он мог убить, если бы возникла такая необходимость.

В конце концов его старания оценили. У Бьорна Рёрхольта была квартира в Лондоне, и во второй половине ноября у них с Туром выдалась возможность провести несколько дней в британской столице. Оттуда 22 ноября Тур написал Лив: «Еще у меня есть парочка новостей, думаю, что обе они тебя обрадуют. Во-первых, мне сегодня по собственному распоряжению министра обороны присвоили звание фенрика. Я получил звездочку на лацкан и, чем я горжусь гораздо больше, — нашивку парашютиста на рукав».

Прошел почти год со времени встречи Тура Хейердала с министром обороны Оскаром Торпом. Тогда министр сказал, что тот, кто пойдет с ним, станет его правой рукой. Нельзя сказать, что эти слова сбывались, но звездочка на лацкане определенно позволяла Туру обрести достойное место в армии. На этот раз он воспринял повышение без иронии, поскольку видел в нём смысл. Вторая новость, которую он поведал Лив, заключалась в том, что он и Бьорн Рёрхольт получили «вместе очень важное задание».

Как обычно, он не мог рассказать больше. Поэтому написал только то, что почтовое сообщение между ними «станет в будущем немного непостоянным, но это с нами случалось и раньше. Я найду способ, чтобы сообщить о себе».

Из Лондона Хейердал отправился в место своего прежнего пребывания — в замок под Сент-Эндрю. Он привык презрительно относиться к офицерскому сословию, и ему было не по себе от того, что отныне он тоже принадлежит к нему. «Было странно, даже немного неприятно пройти мимо места, где не так давно я драил лестницы как рядовой, и видеть, как караульные вытягиваются в струнку и отдают честь, когда я прохожу. Или встретить своих старых сержантов, поднимающих руку к пилотке. Вот так, как говорится, из грязи в князи»^{396}.

Впрочем, в конце месяца он уже находится на большой военно-морской базе Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они вместе с Бьорном Рёрхольтом сели на борт авианосца «Найрана» — одного из кораблей конвоя, состоящего из почти восьмидесяти судов, который взял курс на север, где дни коротки, а ночи — длинны.

Седьмого декабря он пишет Лив новое письмо: «Лишь маленькая весточка, чтобы сообщить тебе, что все у меня отлично, и я очень доволен нынешним положением, хотя очень скучаю по тебе и детям. Я тут немного поездил, но не могу описать тебе ни места, ни сообщить какие-либо другие подробностей, скажу лишь, что у нас была замечательная поездка… <…> Это совершенно удивительно — преодолеть ту ступень, где ты лишь ходишь строем, моешь лестницы и ждешь; вдруг тебя начинают замечать и относиться к тебе по-человечески».

Он написал также, что находится в той части света, «где говорят на совершенно незнакомом языке, и поскольку я думаю, что мне придется иметь дело с этими людьми, то я с большой энергией и энтузиазмом занялся изучением еще одного языка». Затем Тур еще раз повторил, что письма будут приходить редко и нерегулярно, «по крайней мере, сначала». Но он уверил жену, что ей «нечего бояться».

На письме стоял штамп: «Проверено цензурой». Оно шло больше месяца и попало к Лив 10 января 1945 года.

Она поняла, что Тур где-то на фронте, но не может сказать, где именно.

Наверное, в тот вечер она теснее прижала к себе своих сыновей — одному уже исполнилось четыре года, другому — шесть.

Осенью 1944 года в восточной части Финнмарка и Северной Финляндии находились 200 тысяч немецких солдат. Первоначально их главная задача состояла в том, чтобы занять Мурманск и перерезать ведущую к городу железную дорогу стратегического значения. Однако благодаря суровому арктическому климату, а также характеру местности — бесконечным болотам, лесам и озерам, — советским войскам удалось остановить продвижение частей вермахта. Когда немцы поняли, что им не удастся взять город и, таким образом, положить конец жизненно важным путям сообщения между Советским Союзом и западными державами, они решили сосредоточить свои усилия на том, чтобы блокировать Мурманск с моря. С этой целью немецкие войска устраивали воздушные налеты на конвои союзников с баз, расположенных на побережье Финнмарка, результатами которых были большие потери.

Потерпев в марте 1940 года поражение в зимней войне против Советского Союза, финны начали сотрудничать с немцами. Но в сентябре 1944 года они развернулись на 180 градусов и, чтобы вырваться из цепких лап немцев, подписали с русскими соглашение о перемирии, которое предусматривало, что немецкие войска не должны находиться на территории Финляндии. В октябре 1944 года началось советско-финское наступление, и немцы, несмотря на увеличение численности своих войск, не выдержали удара. Через несколько недель их оттеснили за норвежскую границу, затем русские заняли Киркенес и полуостров Варангер вплоть до реки Тана.

Тогда немецкое командование приняло решение отвести свои войска на полуостров Люнген в губернии Трумс. Чтобы помешать дальнейшему продвижению русских, они применили тактику выжженной земли. По ходу своего отступления они принудительно эвакуировали гражданское население и сжигали все дотла, причиняя людям неимоверные страдания.