Что представляет она собой — эта невидимая неподдающаяся определению сила? Во что ему верить? Чьему последовать примеру — отца или матери?

Много лет спустя, когда в 1974 году Хейердалу исполнилось шестьдесят лет, он вспоминал поход на каноэ с Тиоти: «Мы гребли и черпали воду, и я сказал себе, что я — слепой дурак. В кромешной тьме, в открытом море, скорее всего именно там, я должен был понять, что самая могущественная сила — не человек и не то, что он может видеть в свой микроскоп, но всегда присутствующее нечто, что заставляет хлебное дерево вылезать из сухой почвы, паука — плести свою паутину, а краба-отшельника искать пустую раковину. Разве я, месяцами живя в тесном соприкосновении с природой, не видел везде свидетельства существования сверхчеловеческих сил, не ощущал постоянного подтверждения существования чего-то в высшей степени реального, чему наука еще не придумала название — силы, которая заставляет природу творить, гениальным образом развиваться и автоматически поддерживать баланс?»^{174}

Чему наука еще не придумала названия. Церковь называла эту силу Всемогущим Богом. Пожалуйста. Но Тур Хейердал искал ответа не как верующий человек, а как ученый.

Между тем они увидели очертания Хива-Оа. Иоане твердо и уверенно держал шлюпку по курсу. Тур сказал Лив, что терпеть им осталось немного, но она не слышала его.

На самом деле им еще предстояло несколько часов пути, и впереди оставался наиболее трудный участок. Рядом с Хива-Оа находится еще один остров — Тахуата, в проливе между островами сильное течение, а у берега мощный прибой. При сильном ветре управлять судном в проливе практически невозможно. Но у людей в шлюпке выбор отсутствовал, им нужно было достичь берега, и после короткого размышления Греле велел Иоане идти вперед. Лодку начало бросать из стороны в сторону, полетели брызги, и в эти минуты совершенно невозможно было поверить в гипотезу, вычитанную в книгах Крёпелиена, — что первые полинезийцы приплыли на острова из Азии. Как, каким образом они преодолели тысячи миль вопреки сильному ветру и опасным течениям в своих открытых каноэ, из которых постоянно нужно было вычерпывать воду?

Иоане вцепился в руль. С преодолением каждой волны он выигрывал несколько метров, и через некоторое время они оставили самое опасное место пролива позади. Но им еще предстояла высадка на берег. Деревня Атуона, в которую они направлялись, находилась на юго-востоке острова. В Атуоне имелись и медпункт, и почта, туда довольно часто приходили суда с Таити, но там, увы, не было ни мола, ни пристани — лишь пляж с продолжительным мелководьем. Когда волны доходили до этого мелководья, они заворачивались, как сыр на терке, росли в размерах и прибавляли в силе.

Шлюпка подошла к прибою.

В прибое паруса бесполезны, и Иоане отдал приказ их спустить. Теперь восьмерых гребцов ожидал серьезный экзамен. Люди уже устали бояться за свою жизнь, устали вычерпывать воду, их мучила жажда, они обгорели на солнце, но при столкновении с прибоем у них будто открылось второе дыхание.

Лив пришла в себя и села в лодке. Она вряд ли понимала, что происходит вокруг, и поэтому лишь безучастно смотрела на прибой, положив голову на плечо Тура.

Гребцы из последних сил удерживали лодку на месте и ждали сигнала от капитана.

Иоане следил за волнами и тоже ждал — подходящую волну, которая выбросит их на берег. И как только она появилась, Иоане неистово закричал:

— Гребите! Гребите!!

Весла, словно ножи, ударили в воду. Пока волна настигала шлюпку, они набрали большую скорость, и вот волна подхватила их и понесла на крутом гребне к берегу. Весла работали как гребное колесо, удерживая лодку в правильном положении. Но вдруг один гребец выронил весло, потом другой, и еще один, и еще — лодка завертелась и перестала слушаться руля. В следующий момент она стала добычей волны, но прежде чем она опрокинулась, люди бросились в воду. Тур схватил Лив и, пока лодка вздымалась в последнем, смертельном броске, прежде чем ее затянуло в воронку, перевалился через борт. Вода потащила их вместе с чемоданами и мешками, но они смогли встать на ноги и добрели до берега.

Они на месте, опасность осталась позади.

Путь на Хива-Оа дался им тяжко, но вскоре они получили вознаграждение за свою решительность. Местный фельдшер Тераи, осмотрев раны на их ногах, сразу поставил диагноз «тропический фурункулез». Доставая скальпели, пинцеты и стерильный перевязочный материал, он сказал, что Тур и Лив успели в последний момент. Еще пару недель — и инфекция у Лив перешла бы на кости. Единственным лечением в такой ситуации оставалась бы ампутация, да и то при условии, что Лив удалось бы переправить в больницу на Таити. При нынешнем же течении болезни достаточно будет удалить пораженные мышечные ткани и ногти на ногах. Тераи прочистил Туру и Лив раны и наложил мазь^{175}. Уже через неделю им стало легче. Впрочем, до окончательного выздоровления было еще далеко — по словам Тераи, им следовало приготовиться к тому, что пройдет немало времени, прежде чем раны зарубцуются.

Для Тура их драматичное морское путешествие имело колоссальное значение. Во-первых, он пришел к выводу, что открытые лодки не годятся для плавания по морю, а предки полинезийцев поменяли плот на лодку лишь потому, что лодка развивает большую скорость. Но это стоило им безопасности, и если бы Тур мог выбирать, он, конечно, выбрал бы плот, где ему не пришлось бы черпать воду как ненормальному, чтобы удержать свое средство передвижения на плаву.

Во-вторых, плавание дало новую пищу для размышлений по вопросу, занимавшего Тура с тех пор, как Тиоти показал ему рыбу, изображенную на камне. Откуда они пришли — люди, что сделали эти рисунки? Чуть не утонув сначала на каноэ Тиоти, а затем на шлюпке Греле, он подверг сомнению утверждения о том, что такие маленькие лодки как каноэ могли справиться с ветрами Тихого океана^{176}. Он согласился с Лив, что в таком случае у них должны были быть невероятно сильные руки. Но если отказаться от мысли, что колыбелью полинезийцев была Азия, то откуда же они тогда приплыли?

Попробуй, ответь.

И снова случай пришел к нему на выручку. На Хива-Оа Тур Хейердал познакомился с человеком, который посвятил его в удивительную тайну. После этой встречи мир для него изменился навсегда. И за это Тур — с подачи судьбы! — должен был благодарить смертельно опасные фурункулы Лив и плавание, похожее на страшный сон.

Норвежец в Полинезии. Хенри Ли показал Туру Хейердалу каменные статуи на соседнем с Фату-Хивой острове Хива-Оа. На фотографии: Хенри Ли вместе со своей полинезийской женой и сыном Алетти

О Хенри Ли мы знаем лишь то, что в 1909 году он покинул борт одной парусной шхуны, бросившей якорь у Хива-Оа, и что он был из Тронхейма. Жизнь на шхуне с постоянно пьяными капитаном и штурманом и дерущейся командой постепенно стала невыносимой для молодого юнги. Когда его и несколько других членов команды послали на берег за водой, он воспользовался случаем и дал деру. Юнга спрятался в пещере, и, хотя разъяренный капитан предпринял все меры к поиску, его не нашли. В конце концов, капитан плюнул на все и решил предоставить беглеца самому себе.

Вскоре Хенри Ли получил работу на немецкой шхуне, ходившей между полинезийскими островами. Через несколько лет он женился и обосновался на Хива-Оа. Частично с помощью накопленных денег, частично благодаря наследству жены он купил долину на северной стороне острова. Там он основал кокосовую плантацию, ставшую с годами наиболее производительной во всем Маркизском архипелаге. Кроме того, у него был маленький магазинчик, с помощью которого, как и Вилли Греле на Фату-Хиве, он удовлетворял растущие потребности туземцев в товарах нового времени.