Наконец руки Гарета сжали ее талию, и он, дрожа и стеная, излил в нее горячее семя. Потом опустил ее на матрас, улегся с ней рядом и прижался к ней. А она запустила пальцы в его волосы и нежно поцеловала в губы.

– Спасибо, Софи, – прошептал он.

Вместо ответа она снова поцеловала его и крепко обняла.

Последние несколько месяцев Софи пренебрегала своим маленьким садом, но теперь, с приближением лета, вспомнила про него – ведь на розовых кустах появились сначала бутоны, а потом и цветы. Ей нравился резкий контраст красного и белого, поэтому у нее в садике не было желтых и кремовых роз. Красные же перемежались с белыми в шахматном порядке, и Софи часто бродила между кустами, составляя букеты для столовой и передней. Тристан обожал аромат роз и всегда твердил, что их благоухание напоминает ему о ней, о Софи.

Бекки и тетя Бертрис поехали делать визиты перед завтрашним представлением девушки ко двору. А Миранда и Гэри находились в парке с мисс Долуорти.

Последние дни Софи постоянно наблюдала за золовкой, и теперь она даже жалела, что Гарет убрал своих надсмотрщиков – иначе попросила бы его ставить кого-нибудь из них у двери Бекки по ночам. Больше всего она боялась, что Фиск придет к ее золовке, но Софи не могла приказать Бекки спать вместе с ней, так как это стало невозможным с тех пор, как она вернулась в супружескую спальню.

Улыбаясь при воспоминаниях об их с Гаретом нежных ласках, Софи опустилась на колени перед кустом, чтобы срезать засохший стебель. Сегодня утром у нее точно по расписанию начались месячные, но впервые за всю супружескую жизнь она не ощутила грусти при мысли о еще одном бесплодном месяце. Окажись она беременна, понятия бы не имела, кто отец. А ее беременность только усилила бы вражду между Тристаном и Гаретом. При мысли об этом ее прошибал холодный пот.

Она потянулась к очередному засохшему стеблю, когда услышала скрип гравия под чьими-то подошвами.

– Софи!

Она обернулась, откидывая со лба прядь волос. Медленно к ней приблизившись, Гарет протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Софи с улыбкой покачала головой:

– Нет-нет, у меня грязные руки. Не хочу, чтобы ты запачкал перчатки.

Он усмехнулся и пробормотал:

– Ничего, отчистятся.

Софи ухватилась за его пальцы, и он тут же поднял ее на ноги и прижал к себе. Свободная же рука Гарета обвила ее талию.

– Увы, тут недостаточно места, чтобы вальсировать, – заметил он с улыбкой.

– Ммм… я слишком грязная, чтобы танцевать.

– Тогда – позже.

– Договорились, – кивнула Софи, стараясь не думать о том, как обнимал ее Тристан. Ох, в его объятиях она чувствовала себя совсем иной. И ей было ужасно тоскливо без него!

– Я пришел сообщить, что Фиск официально попросил руки Ребекки, – сказал Гарет.

Софи вырвалась из его объятий и взглянула ему в лицо.

– Что же ты ответил? – спросила она.

– Я дал согласие.

– Гарет, нет! – Внезапно ее тоска по Тристану превратилась в острую боль. Ведь Тристан помог бы ей справиться с Фиском! Он выслушал бы ее и все понял бы. А затем они вместе попытались бы избавиться от неприятностей.

Гарет нахмурился и проворчал:

– Брось, Софи. Я знаю, что ты недолюбливаешь Фиска, но ты ведь сама сказала, что Ребекка влюблена в него. А он уверяет, что их чувства взаимны. Разве есть лучший способ привести Фиска в семью, чем его женитьба на моей сестре?

– Я не желаю видеть Уильяма Фиска в нашей семье! – заявила Софи.

– Дорогая, но почему? Он ведь вернул мне мою прежнюю жизнь. Вернул мне тебя. Полагаю, я должен достойно его отблагодарить.

– Вне всякого сомнения, он тоже так считает, – пробурчала Софи.

– Нет, не считает, – возразил Гарет – Он ничего не просил у меня, кроме руки Ребекки.

Еще бы! Зачем же ему еще что-то просить? Ведь Фиск, завоевав доверие Гарета, беззастенчиво воспользовался своим положением. Теперь он управляет всем состоянием герцога и к тому же вскоре женится на его сестре.

– Со временем ты станешь доверять ему, – продолжал Гарет. – Поверь, Софи, ты несправедлива к нему. Ведь ты не можешь его в чем-либо обвинять.

Софи кивнула:

– Да, обвинять не могу. Но все же я не могу доверять этому человеку. Не могу, и все!

Гарет сжал ее плечи и поцеловал в лоб.

– Дорогая, я не хочу, чтобы твое недоверие к Фиску стало причиной разногласий между нами.

– Я тоже этого не хочу, – прошептала Софи.

– Что ж, вот и хорошо. – Гарет улыбнулся и, отстранившись от жены, добавил: – Знаешь, у меня появились кое-какие дела, но я вернусь к обеду, и тогда мы обсудим вопрос о свадьбе. Фиск хочет раздобыть специальное разрешение, причем как можно скорее.

Софи усилием воли вынудила себя оставаться спокойной.

– Но к чему такая спешка?

– А почему бы нет? Молодые люди хотят все побыстрее завершить.

– Но она дочь герцога, Гарет. На подготовку к свадьбе уйдут месяцы. Ведь мы должны составить список гостей и все обдумать… – Софи мысленно молилась о том, чтобы Гарет не слишком спешил.

– Обсудим это сегодня вечером, любимая. – Он снова улыбнулся. – Я боюсь за свое здоровье, и мне хотелось бы выдать сестру замуж, прежде чем…

– Мистер Фиск сейчас поедет с тобой? – поспешно перебила Софи.

– Да, разумеется.

Софи с улыбкой кивнула, как и подобало послушной жене.

– Увидимся за обедом, Гарет.

Он тотчас поцеловал ее и, развернувшись, ушел. Софи провожала его взглядом, пока он не свернул за угол.

Теперь в доме никого не было, так как Коннор и Делия взяли накануне выходные. Впервые за несколько недель Софи осталась одна, и у нее имелось несколько часов, чтобы поискать доказательства того, что Уильям Фиск совсем не тот, за кого себя выдавал.

Весь день моросил дождь, но Тристан упорно продвигался вперед. Прошлую ночь он провел в «Королевском гербе», гостинице на Уорик-роуд близ замка Кенилуорт. И почти до утра Тристан просидел в гостиничной таверне, весьма успешно развязывая языки завсегдатаев виски и элем.

Оказалось, что эти двое действительно были близнецами – Уильям и Уоррен Фиски. Очевидно, Уоррен погиб в бою, но местные жители почему-то были уверены, что он умер от заразной болезни вскоре после битвы при Ватерлоо.

Взбудораженный услышанным, Тристан до утра проворочался на своем матрасе. Наскоро позавтракав, он проскакал несколько миль к полуразвалившемуся дому маркиза Дебюсси. По словам здешних обитателей, маркиз всегда жил отшельником, а последние пять лет, после смерти маркизы, вообще не выходил.

Остановившись перед домом, выстроенным в стиле Тюдоров, Тристан осмотрелся. Один-единственный дымок лениво курился над средней из трех дымовых труб, и никто из слуг не поспешил встретить гостя.

Спешившись, Тристан привязал коня к столбу, высившемуся на заросшем, неухоженном газоне, затем снял шляпу и подошел к дому. Потускневшие медные львы на низких пьедесталах стояли по обеим сторонам от входной двери. Тристан поднялся по мраморным ступенькам, остановился у двери, поднял тяжелый медный молоток и постучал. Стук эхом отозвался внутри дома.

Однако дверь никто не открывал.

Тристан снова стал стучать, но все было напрасно. Вздохнув, он сунул шляпу под мышку, спустился с крыльца и опять осмотрелся.

Слева от дома виднелся омерзительно вонючий пруд со стоячей водой, поэтому Тристан, обогнув дом с другой стороны, пошел по тропинке. Брюки его тут же промокли до коленей, хотя он и старался обходить лужи. Вскоре он наткнулся еще на одну дверь, пошире первой. И дверь эта была приоткрыта.

На всякий случай Тристан снова постучал. И снова безрезультатно. Выждав несколько секунд, он вошел и оказался в маленькой уютной комнатке, выходившей в коридор. Тристан пошел на голоса, доносившиеся из комнаты в самом конце коридора. Повеяло запахом свежеиспеченного хлеба – должно быть, он вышел к кухне. Что ж, вот и прекрасно!