– Не пугай меня так, как сегодня утром.

Тристан стиснул зубы, и она поняла, что сейчас он был абсолютно серьезен.

– Попытаюсь, – выдохнула Софи, нежась под его ласками.

– Я не в силах потерять тебя, понимаешь?

– Да… Тристан, мне нужно… – Она осеклась, когда его рука скользнула меж ее раздвинутых ног.

– Я знаю, что тебе нужно, любимая, – простонал он, проникая в нее двумя пальцами. – О, ты такая влажная… для меня.

Софи приподняла бедра и тоже застонала. А он убрал пальцы и спросил:

– Хочешь меня, любимая?

– Да, да, да!

– Хочешь, чтобы я лег на тебя?

– Да, да, да! – Теперь стоны вырывались из ее горла один за другим.

– Значит, хочешь, чтобы я был в тебе?

– Да, Тристан. Да, пожалуйста!..

Он оперся на локти и навис над ней. А она даже не могла обвить его ногами. Приходилось принимать только то, что он ей давал. Но сейчас ей было все равно – ведь она так любила ощущать на себе его вес. Любила наблюдать жадное неистовое желание, появлявшееся на его лице, когда он двигался в ней.

Тут он приготовился войти в нее – она поняла это по его глазам. И ему не было нужды говорить о своей любви. Слова были ни к чему, ибо любовь изливалась из его глаз, движений, из всего существа Тристана. И Софи знала: ее любовь к нему столь же очевидна; каждой улыбкой, каждым поцелуем, каждым стоном она выражала свою любовь. Когда же он стал входить в нее, Софи прошептала:

– О, Тристан, любимый… – И в тот же миг у нее промелькнуло: «Кажется, и сердца наши бьются в унисон».

Тут муж лизнул ее сосок, и Софи снова застонала, полная нетерпения. А он приподнялся, опершись на ладони по обе стороны от ее головы, и начал энергично двигаться. То и дело приподнимая бедра, Софи раз за разом устремлялась ему навстречу, и наслаждение жаркой рекой разливалось по ее телу. Наконец она вздрогнула и, в последний раз громко застонав, замерла в изнеможении. И в тот же миг ей вдруг почудилось, что она снова услышала грохот, но на сей раз – куда ближе.

И тут Тристан вскрикнул, но это был не крик удовлетворения, а возглас изумления.

Холодный воздух овеял кожу Софи, и она, приоткрыв глаза, увидела ужасную картину: какой-то незнакомец душил ее обнаженного мужа. Более того, он называл его «ублюдком, проклятым извращенцем и насильником»!

Свет, исходивший из дверного проема, окружал мужчин смутным ореолом, и Софи видела только их фигуры на фоне яркого сияния.

Тут кулак незнакомца ударил Тристана в челюсть, так что его голова откинулась назад. Он вскрикнул и выругался.

Софи же никак не могла освободиться от своих пут – они крепко ее держали.

– Прекратите! – закричала она. – Немедленно прекратите! – Нужно было срочно спасать Тристана – вырвать его из рук сумасшедшего, пытавшегося его убить!

Тут по комнате прокатился жуткий треск, и Тристан снова выругался. А потом вдруг застонал.

Софи все еще пыталась освободиться от пут, не заботясь о том, что на тех местах, где руки и ноги были связаны, оставались ссадины. Но узлы не поддавались.

Раздался новый поток проклятий, а затем – звуки ударов. И Софи стала вырываться еще яростнее. Увы, Тристан слишком умело связал ее, и у нее ничего не выходило.

Внезапно в дверном проеме появились какие-то фигуры, очевидно слуги. И у всех у них были фонари. Увидев связанную хозяйку и дерущихся мужчин, слуги вскрикнули в изумлении. И в тот же миг вскрикнула и Софи.

«О Господи, нет! Такого быть не может!» – думала она.

И все же Софи не ошиблась. В этот момент она увидела лицо нападавшего. И она узнала это лицо!

Да-да, она знала этого мужчину. Знала, каждое его движение, каждый жест. И знала этот яростный взгляд голубых глаз.

Перед ней был… ее покойный муж Гарет.

В сознании Тристана запечатлелось: мертвец оттащил его от жены и начал избивать.

Но страх и изумление не помешали ему отбиваться. Они с кузеном часто дрались в детстве, так что и этот их поединок казался вполне естественным. Вернее – казался бы, если бы Гарет не был… мертвецом.

Внезапно свет залил комнату, и крики Софи почти сразу стихли.

Тристан замер, уставившись на нападавшего. Гарет выглядел не слишком хорошо, но казалось, что это именно он!

Тут кулак противника снова врезался в его скулу, отбросив к кровати. Но Тристан, не обращая внимания на боль, бросился к жене и, выхватив из-под ее ног скомканное одеяло, набросил на бедняжку.

Гарет же схватил его за плечо и рывком развернул к себе. В его голубых глазах пылала ярость.

– Ублюдок! – заорал он.

И тут вдруг послышался спокойный голос Софи:

– Прекратите немедленно!

Тристан, ошеломленный, заморгал; он наконец-то понял, что перед ним действительно Гарет. Однако кузен не успокоился и снова попытался его ударить. На сей раз Тристан ловко увернулся и ответил двумя ударами в живот противника. Гарет со стоном отступил и шумно выдохнул. Но тут же вновь набросился на кузена. Однако Тристан, более проворный и ловкий, постоянно ускользал; более того, он сумел снова врезать Гарету кулаком в живот.

– Том, – отчаянно закричала Софи, – пожалуйста, оттащите моего мужа!

Дюжий конюх, тут же заломив руку Гарета, потащил его к дальней стене. Гарет вывернулся, но другой человек – темноволосый джентльмен, которого Тристан никогда не видел раньше, – присоединился к Тому, и вдвоем они сумели совладать с «покойным» герцогом.

Тристан скрипнул зубами – ужасно разболелась челюсть. Сердце же болезненно сжалось при мысли об ужасном положении, в котором оказались они все – все трое.

– Гарет… Господь милостивый… – прошептала Софи.

Тот наконец отвел взгляд от Тристана и повернулся к жене. Взгляды их встретились, и он пробормотал:

– Софи, любимая… – И он смотрел на нее так, словно она была его единственной надеждой на спасение в этом безумном мире.

Тристан же насторожился, готовый наброситься на кузена; его одолевала ревность и терзали дурные предчувствия. Схватив простыню, свисавшую с края кровати, Тристан обернул ее вокруг бедер, чтобы хоть как-то скрыть наготу.

Гарет же, глядя на жену, пробормотал:

– Что вы… Почему он здесь?

Софи молчала, и герцог спросил:

– Он что, бил тебя? Откуда этот синяк?

И только сейчас Тристан распознал в голосе кузена нотки неуверенности.

– Разумеется, он ничего дурного мне не сделал, – ответила Софи. Мельком взглянув на слуг, она велела Тристану отвязать ее.

А слуги и служанки, стоявшие в дверях, а также дворецкий Коннор в оцепенении наблюдали за происходящим.

Тут Тристан многозначительно уставился на дворецкого и проговорил:

– Не сомневаюсь в вашем благоразумии, Коннор. Пожалуйста, напомните и всем остальным о необходимости придержать языки. Мы обсудим произошедшее утром.

– Конечно, ваша светлость. – Коннор почтительно поклонился и немедленно выдворил всех слуг. Теперь в комнате оставались только Тристан, Гарет и незнакомец. А также конюх Том – на всякий случай.

Тристан наконец принялся отвязывать Софи от кровати, а остальные молча наблюдали за ним. Их присутствие выводило Тристана из себя; он никак не мог собраться с мыслями, не мог понять, что происходит, и не знал, что теперь делать.

Софи его бросит! Он потеряет ее! Она ведь всегда принадлежала Гарету! Но нет, он не отпустит ее. Ни за что на свете!

Освободившись от пут, Софи посмотрела на Гарета и спокойно, как и подобает герцогине, проговорила:

– Сейчас мы с Тристаном оденемся и встретимся с тобой в гостиной.

– Нет! – отрезал Гарет. – Я не оставлю тебя наедине с ним.

– Что ж, прекрасно, – кивнула Софи. – Гарет, можешь остаться. Том, проводите мистера…

Незнакомец тотчас поклонился; его круглое моложавое лицо было непроницаемым.

– Уильям Фиск к вашим услугам, ваша светлость.

– Рада знакомству, мистер Фиск. Однако, учитывая обстоятельства…

– Да-да, разумеется. – Фиск снова поклонился; взгляд его кротких карих глаз был необычайно серьезен.