Многие дома были брошены, некоторые выглядели так, словно хозяева отлучились только на минутку. Искусно обработанные, украшенные витражами окна были распахнуты, внутри виднелась украшенная богатой резьбой мебель, стеклянные графины и глиняные кружки, еще стоявшие на столах филигранной работы… Все мирское стало эльфам безразлично; как только их слуха достигал зов Дальних Берегов, они бросали все и следовали за ним к тем сокрытым островам, которые обещали исполнение всех желаний и вечное счастье и где были не нужны материальные ценности.
Корвин почти что завидовал эльфам и, может быть, именно эта зависть и вызывала в нем неприятие этого места. Может быть, дело было также и в том, что Тиргас Дун был средоточием упадка и разложения. Эльфы прощались с миром и покидали его.
Ну и пусть, думал Корвин, следуя по широкой главной улице вместе со своими спутниками. Однако не все они еще уплыли, и я пришел, чтобы напомнить им об их обязанностях…
Прибрежный город был спланирован, как Тиргас Лан: вокруг центрального здания, к которому вела главная улица, по кругу формировался город. С той лишь разницей, что в центре Тиргас Дуна возвышалась не цитадель, а гигантское здание из белого мрамора, мощный купол которого сверкал и переливался под голубым небом. Вход в здание был украшен роскошными колоннами. На языке эльфов цитадель называлась теллумагур — здание, где заседает совет старейшин.
Во времена эльфийских королей сенат имел лишь совещательный голос, позднее на него перешли законодательные функции. Под огромным куполом обсуждались вопросы войны и мира, долгое время отсюда управляли судьбами Землемирья. Впрочем, большинство людей из восточных империй об этом ничего не знали и даже не подозревали. На протяжении столетий этой расе было свойственно отгораживаться от мира и думать только о себе — причина, по которой люди стали легкой добычей сил зла во времена Второй войны.
С тех пор многое изменилось.
Королевская корона покоилась на голове человека, и теперь не смертные отворачивались от ответственности за мир, а эльфы. Однако Корвин был уверен, что новости, которые он принес, изменят существующее положение дел.
Неспроста он не отправил послов, а пришел лично для того, чтобы поставить Высокий Совет в известность о недавних событиях. Корвин взял с собой только двух лейб-гвардейцев и нескольких воинов королевской стражи, в то время как его советники и доверенные лица остались в Тиргас Лане, чтобы вместо него осуществлять правление.
Не было эскорта, сопровождавшего короля и его свиту в здание Совета. Да и горожан на улицах стало заметно меньше, чем было всего год назад. Над городом повисла давящая тишина, пустынны и молчаливы были дороги и дворы. По странной прихоти судьбы всего за один год сокрытый город Тиргас Лан стал оплотом жизни и надежды, в то время как Тиргас Дун на глазах превращался в город-призрак.
Эта мысль печалила Корвина, но он отогнал ее прочь. Он пришел не затем, чтобы рассуждать о прошлом, а затем, чтобы попросить у сената помощи. Он был уверен, что эльфы не останутся глухи к его просьбе.
На ступеньках, ведущих ко входу под купол совета, посетители наконец повстречали представителя народа эльфов, на первый взгляд, молодого человека, который, тем не менее, повидал уже много зим. Он был одет в широкую тогу, в руке сжимал искусно украшенный деревянный жезл, который вытянул, словно оружие, навстречу людям. И Корвин ни на миг не усомнился в том, что эта штука на самом деле опаснее, чем может показаться на первый взгляд.
— Стой! — крикнул им эльф так громко, что эхо отразилось от каменных стен. — Кто вы и что вам нужно?
— Я Корвин, король Тиргас Лана, — представился бывший охотник за головами — постепенно эти слова стали слетать с его языка легко, и он уже не чувствовал себя обманщиком. — Я желаю говорить с Высоким Советом.
— Говорить с Высоким Советом нельзя, — ответил эльф, не обратив внимания на титул, названный Корвином.
— Даже королю?
— Никому, — последовал простой ответ.
Но у Корвина не было желания менять свои планы.
— Проклятье! — вырвалось у него, и, не обращая внимания на протокол, который, вероятно, мог действовать в подобных случаях, он соскочил с коня и поднялся по ступенькам к кастеляну. — Получается… Это означает, что я со своими людьми напрасно взвалил на себя тяготы долгой дороги? Что я напрасно оставил трон и империю без защиты?
— Мы не звали тебя, Корвин, король Тиргас Лана, — ответил эльф, отчужденное выражение лица которого заставляло предположить, что он и его интересы давно уже были на Дальних Берегах.
Как же это было ненавистно Корвину…
— Нет, не звали, — засопев, согласился он, — но Улиан, председатель Верховного Совета, некогда заверил меня в поддержке на тот случай, если корона Тиргас Лана окажется в опасности.
— И это случилось? — Кастелян глубоко вздохнул и зевнул, за что Корвин готов был схватить его за шиворот и как следует встряхнуть.
— Вот именно, — подтвердил король, с трудом призывая себя к спокойствию. Он знал, что это неразумно — терять самообладание перед эльфами. С их точки зрения он унижал свою душу и терял лицо. Любой, кто повышал голос, для эльфов был несерьезным собеседником.
Казалось, кастелян на миг призадумался (не обязательно над вопросом Корвина, он мог задуматься над чем угодно). Наконец он согласился, но с таким выражением лица, которое свидетельствовало о том, что он не придает земным делам большого значения.
— Хорошо, — заявил эльф. — Не то чтобы это сыграло большую роль, но тебе дозволено говорить перед лицом Высокого Совета эльфов. Входи, король Тиргас Лана, и тебя выслушают.
Эльфы любили использовать цветастые формулировки и театральные жесты — поэтому он постучал жезлом об пол, после чего обернулся и поднялся ко входу с колоннами.
Корвин велел своим лейб-гвардейцам Бриону и Крэгу, а также двум капитанам королевской гвардии следовать за ним. Остальные солдаты должны были остаться с лошадьми и ждать его возвращения. Не то чтобы он не доверял эльфам, которым он вообще-то был обязан короной, но равнодушие, с которым наследники Фаравина относились к делам людей, настолько сильно нервировало Корвина, что он почти ощущал угрозу.
Пока Корвин поднимался по широким ступеням и проходил под тяжелыми колоннами, на которых покоился навес здания совета, он спрашивал себя, разумно ли он поступил, приехав в Тиргас Дун. Способны ли еще эльфы помочь ему? Конечно, когда-то они были влиятельны и сильны, но это было… довольно давно — сыновья Фаравина пришли в упадок.
С другой стороны, у Корвина не было другого выбора. Не было — если он собирался исполнить обещание, некогда данное Аланне.
— Если когда-либо враг причинит мне зло, — прошептала она ему на ухо тем голосом, противостоять которому был не в состоянии ни Корвин, ни кто-либо другой из смертных, — попроси мой народ о помощи.
— Не будь такой суеверной, — ответил Корвин. — Ты — супруга короля Тиргас Лана. Какой же враг отважится причинить тебе зло?
— Пообещай мне, — упрямо потребовала она, и Корвин, скорее ради того, чтобы доставить ей удовольствие, чем будучи по-настоящему убежден, дал слово.
И снова Корвин спросил себя, догадывалась ли Аланна о чем-то еще тогда. Все, что до сих пор происходило, подтверждало, что эльфы обладают удивительными способностями, и Аланне не раз удавалось удивить его. Возможно, она действительно что-то знала… Но почему же, ради всего этого мира, она не предупредила его еще тогда?
Такие вопросы занимали Корвина, пока он вместе с остальными воинами шагал за кастеляном через высокие, уставленные огромными статуями коридоры.
Как он мог позволить одурачить себя? Как должен король защищать свою империю, если он не в состоянии защитить даже свою жену?
В припадке самобичевания Корвин вошел в широкий круг зала Совета. За ним следовали его люди. Над головами людей возвышался великолепный купол, от которого эхом отразилось постукивание — это кастелян несколько раз ударил концом посоха по мраморному полу.
