Корвин хорошо понимал, к чему клонит барон; очевидно, Ельнигг намеревался посеять разногласия среди союзников Тиргас Лана. И тем не менее король притворился, что не понимает, о чем идет речь.

— Какая же другая причина, друг Ельнигг? — спросил он.

Барон скривился.

— Мой король, не нужно играть со мной. Как и каждый здесь, кто признал главенство Тиргас Лана и подчинился ему, я готов рискнуть своей жизнью и жизнями моих солдат, чтобы отразить опасность от империи, если таковая угрожает ей. Но если речь идет только о том, чтобы освободить супругу короля, которая, как все мы знаем, была похищена, то…

Корвин не усидел на троне.

— Вы действительно так считаете? — спросил он и вскочил, настолько внезапно, что лейб-гвардейцы, стоявшие по обе стороны трона, отшатнулись. — Вы действительно считаете, что я поставил бы на кон ваши жизни только ради того, чтобы преследовать свои собственные цели?

— Честно говоря, я не знаю, что и подумать, мой король, — ответил Ельнигг, притворяясь покорным, в то время как в его серых, словно сталь, глазах тлела искра бунта. Кто-то кивал, шептали слова одобрения — очевидно, дела с единством в империи обстояли хуже, чем надеялся Корвин. Но в короле пробудился воин…

— Тогда я вам скажу, барон, что вы должны думать, — ответил он, спустился по ступенькам и подошел прямо к Ельниггу. — Это правда, я не скрываю: королева Аланна исчезла, и я предполагаю, что она находится в лапах врага, но мы собрались здесь и сейчас не потому, что я намереваюсь освободить ее. Кроме того, мне ничего не известно о ее судьбе, она может быть давно уже… — он не договорил, потому что слово это не желало срываться с его губ.

— Она, вероятно, давно уже мертва, — негромко, почти шепотом закончил он, — и ни одно войско мира не способно ее вернуть. Неужели вы думаете, что мне легко стоять сейчас перед вами и требовать от вас, чтобы вы послали на войну своих детей? Если бы речь шла об одной только Аланне, я бы давно уже выступил, чтобы самому освободить ее, потому что этот меч, — он коснулся рукояти меча на боку, — жаждет крови тех, кто отнял ее. Но речь идет о гораздо большем, барон Ельнигг. Там, на востоке, затаился противник, сильнее и опаснее всего, что нам когда либо встречалось. Его боятся даже эльфы!.. Но они не помогут нам… И мы можем полагаться целиком и полностью лишь на себя в борьбе против врага, сила которого нам даже неведома. Все, что у нас есть, это мужество и единство. Поэтому мы здесь сегодня, барон Ельнигг. Только поэтому.

Когда Корвин умолк, в тронном зале воцарилась тишина. Его слова заставили посланников призадуматься, даже тех, кто поначалу склонялся на сторону барона Ельнигга. И только ольфарец, казалось, не был вполне убежден.

— Я знаю, барон, что еще совсем недавно мы были противниками, — продолжал Корвин, — но речь именно об этом и идет: преодолеть старые распри и поддержать друг друга, чтобы защитить идеалы Тиргас Лана от любого агрессора. Речь не обо мне, не о вас, а исключительно о единстве империи, которое принесет всем в Землемирье счастье и благополучие.

— Золотые слова, — произнес Ельнигг, и в словах его крылась насмешка.

— И каждое из них произнесено ответственно, — заверил Корвин. Он вынул из ножен клинок и взял его таким образом, что рукоять была повернута к барону Ельниггу. — В битве против врага, который не знает ни жалости, ни сомнений, я потерял один глаз, — сказал он, — и готов потерять тут же, на месте, второй, если в данный момент я думаю о чем-то, кроме благополучия Тиргас Лана. Возьмите клинок, барон, и нанесите удар. Никто вас за это не покарает, а король, лишенный света, ни для кого не будет представлять угрозы. Тиргас Лан снова погрузится в небытие, а вы все будете вольны, никому не обязаны и сможете делать все, что захотите. По крайней мере, пока сидящее в Каль Анаре зло не перейдет ваши границы.

Ельнигг, на которого были устремлены все взгляды и лицо которого стало почти таким же красным, как его всклокоченная шевелюра, не знал, что ответить. Такой реакции он не ожидал.

— Давайте же! — снова потребовал Корвин. — Не думайте, что причините мне боль, потому что без королевы Аланны мир и так для меня во тьме. Чего вы ждете?

Какой-то миг, показавшийся вечностью, мужчины смотрели друг на друга; Корвин — с мрачной решимостью на лице, протягивая клинок Ельниггу, казавшемуся в равной степени пристыженным и беспомощным. Барон не сделал попытки взять меч, поэтому Корвин наконец опустил его.

— Простите меня за необдуманные слова, мой король, — прошептал Ельнигг. — Не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю, — хитро улыбнулся Корвин. — То, что находит время от времени на всех нас, ибо все мы, к сожалению, смертны.

Барон взглянул-в лицо бывшего охотника за головами, словно изучая, и наконец улыбнулся в ответ.

— Вот моя рука, — сказал Корвин, протягивая теперь руку вместо меча. — Пожмите ее, друг мой, и мы вместе двинемся в бой. Не потому, что хотим этого, а потому, что у нас нет иного выхода.

Ельнигг колебался, похоже, выдерживая битву с самим собой. Мстительность и уязвленная гордость боролись с чувством долга и пониманием, что повелитель Тиргас Лана не принадлежит к числу тех, кто злоупотребляет властью. Корону на голове он считает скорее бременем, а не привилегией, и в предстоящей войне он готов принести такие же жертвы, как и любой другой человек в Землемирье.

Чего же еще можно ждать от короля?

И с мрачным кивком барон пожал правую руку Корвина, и посланники и придворные, понимавшие, что это рукопожатие значит больше, чем окончание вражды между бывшими соперниками, разразились шквалом аплодисментов, к которым присоединились и солдаты королевской лейб-гвардии.

— Тир-гас Лан! Тир-гас Лан! Тир-гас Лан! — кричали все, и Корвину стало ясно: все, что он сделал за последние месяцы, все эти жертвы, которые он принес, были не напрасны.

Тиргас Лан перестал быть просто названием, но стал символом надежды, ярким маяком, на который смотрели люди и карлики, когда над Землемирьем сгущались тучи.

Хотя на сердце у Корвина было тяжело и грустно, внезапно он ощутил уверенность, потому что не он заронил семя, пробуждение которого сейчас наблюдали все в тронном зале, а Аланна. Она верила в то, что разрозненные народы Землемирья объединятся под короной Тиргас Лана, в точности так, как предсказывал Фаравин. И она была права!

Впервые за много столетий голоса городов, кланов и княжеств слились в один, нашли друг друга, чтобы противостоять, возможно, превосходящему их по силе противнику.

Вместе они победят.

Или погибнут.

Спустя шесть дней марша по непроходимым джунглям орки и люди достигли восточной оконечности Изумрудных лесов.

Несколько раз они (по большей части, конечно, Раммар) здорово опасались, что безнадежно заплутали. Но Квия дорогу знала и уверенно вела группу под восхищенным взглядом Нестора из Тайка.

Когда густой полог гигантских папоротников и лиан наконец расступился перед ними, Раммар и Нестор возликовали, и даже Гурн позволил себе вздохнуть с облегчением. Больше никаких лиан, которые хотят их задушить, никаких кровожадных бронированных ящериц и никаких москитов! Все было уже позади.

Но если спутники думали, что теперь их путешествие будет легче и безопаснее, то они ошибались…

Однако в любом случае они продвигались заметно быстрее, поскольку Бальбоку и Гурну не приходилось больше прорубать в густом подлеске проход при помощи секиры и двуручного меча. Местность вокруг была теперь скалистой, и наконец последние островки зелени потерялись в море из изрезанных ущельями черных скал, над которыми простиралось мрачное серое небо с облаками причудливых форм.

— Шнорш! — проворчал Бальбок. — Похоже на то, что скоро пойдет дождь.

— Умбал! — обозвал его Раммар. — Ты что, забыл, как выглядят дождевые облака? Как будто дома, в Гнилых землях, нам их было мало.