И вот, она стояла, целая и невредимая, среди рухнувших городских стен, среди хаоса и смерти. Ее возвысили от смерти к жизни, от отчаяния — к любви, от падения — к экстазу веры… Раав, иерихонская блудница, в Израиле станет почитаемой матерью семейства.

Для Иисуса Навина и всех израильтян падение Иерихона тоже стало подтверждением их доверия Господу. Израильской армии не понадобилось прибегать к военной стратегии или хитрости, чтобы победить. Их победа стала возможной благодаря тому, что они спокойно и уверенно положились на Господа, выполнив все его приказания, — блестящий пример того, чего в безвыходном положении можно добиться простым сотрудничеством с Господом и полным повиновением Ему. И это объясняет, почему потрясающая запись об этом событии в Новом завете сводится всего к нескольким словам: «Верою пали стены Иерихона по семидневном обхождении» (Евр. 11, 30).

Один из приказов Иисуса Навина, который вполне можно счесть самым трудновыполнимым, касался трофеев. Иисус Навин очень твердо сказал своим людям, что вся военная добыча, взятая в Иерихоне, принадлежит не им, но Богу. Он один заслужил ее. Иегове полагалось все золото и серебро, все медные и железные сосуды. Все это должно было отдать в сокровищницу Господа. И любой, кто осмелится из алчности присвоить себе что-то из добычи, посягнет на то, что принадлежит Господу по праву.

Из этого вовсе не следует, что Всемогущий обеднел и нужда в золоте и серебре заставила его участвовать в войне. Но лучшее, что человек может сделать в знак своего уважения к Богу, — посвятить Ему все драгоценности. Таким образом простой мирянин свидетельствовал, что победа в Иерихоне — по сути победа, одержанная Богом. Господь Сил, полководец Божьих армий, Человек с обнаженным мечом сделал для Израиля то, чего Израиль в одиночку никогда не смог бы сделать. Значит, Он, и только Он, заслуживал почестей, положенных победителю.

От Иисуса Навина в этих обстоятельствах требовалась большая смелость. Его приказ бросал вызов всем традициям. Естественный порыв распаленных боем победителей — поживиться.

Но еще необычней было следующее приказание Иисуса Навина — никогда, никогда больше в Иорданской долине не стоять городу! Каждый, кто попробует отстроить Иерихон, будет проклят.

Что Господь выбрал разрушить, то человек да не восстановит.

Конечным результатом падения Иерихона стало распространение славы Иисуса Навина по всей стране. Иисус Навин был не обычным полководцем, преследовавшим собственные цели. Он был выдающимся командиром, которым руководил сам Господь.

По всем видимым признакам выходило, что сейчас Израиль в зените силы. Казалось, никто не сможет устоять перед ним, никакие препятствия не смогут остановить его. Одним словом, Израиль казался непобедимым.

Однако же это было не так.

Ибо среди израильтян нашелся человек, некто Ахан (само его имя означало «неприятности»), который жадно присвоил себе кое-что подобранное на развалинах Иерихона. Вид великолепной пунцовой мантии из Вавилона, блеск золотого слитка, сверкание серебряных монет привлекли его внимание и возбудили алчность. Конечно же, ничего худого не случится, если он заберет эти чудесные вещи себе! В конце концов, разве он не воин? Разве он не рисковал жизнью, переходя Иордан? Разве он не победитель? Разве ему не полагается награда теперь, когда Иерихон пал? Зачем ему подчиняться приказу Иисуса Навина?

Эти мысли мгновенно пронеслись в голове у Ахана. Он был человек в высшей степени практичный и толком не понимал, чем обоснован приказ его командира.

Так что, пока его товарищи по оружию собирали в руинах все золото, серебро, железо и бронзу, чтобы с радостью посвятить их Иегове, Ахан украдкой прошмыгнул в свой шатер. Среди хаоса и неразберихи, неизбежно сопровождающих любую победу, это было не слишком трудно — люди сновали взад-вперед, толпы израильтян карабкались по грудам обломков, возвышавшихся на месте бывшего Иерихона, мертвые и умирающие лежали под жгучим солнцем.

Проворно и сноровисто, несколькими ударами меча Ахан выкопал яму под пологом своего шатра. Эта земля обетованная не только течет молоком и медом, она мягка и влажна, и скроет его вину, и утаит его дерзкое преступление перед Богом.

Во всяком случае, он так думал.

Несомненно, семья Ахана не могла не видеть, как он прячет запретную добычу в их доме. Он сурово потребовал от жены, сыновей и дочерей хранить тайну. Их молчание послужит залогом их будущего благосостояния.

И наконец, Ахан тщательно засыпал свой клад рыхлой землей и притоптал сверху. Его циничный рассудок, ослепленный внезапным богатством и затуманенный самообманом, убеждал его, что он имеет право нарушить приказ Иисуса Навина. «Разве Бог не говорил, что любое место, на которое я поставлю ногу, Он отдаст мне?» Окончательно убедив себя в том, что его поступок имеет моральное оправдание, Ахан широко улыбнулся собственным мыслям. Теперь его будущее обеспечено. Придет время, и тайное богатство ему очень пригодится.

Мало же он знал о своем будущем!

…Мертвый Иерихон лежал в развалинах. Не было больше великого города за высокими стенами. Осталась только груда камней. Днем вороны и стервятники черными тенями кружили в небе. То там, то здесь они слетали на труп человека или животного попировать и подраться из-за падали. Ночью ликующе тявкали шакалы, пожирая свою смрадную добычу. Среди рухнувших стен выли гиены. Впрочем, поношение, которому подвергались жители Иерихона после смерти, мало волновало Иисуса Навина и его людей.

За Иерихоном лежал небольшой город Гай, который, несомненно, захватить будет сравнительно легче. Как обычно, Иисус Навин послал несколько человек на разведку. Те не затрудняли себя проникновением за городские стены. Напротив, они легкомысленно ограничились поверхностным осмотром города издали. Таким маленьким, таким беззащитным, таким доступным казался Гай, что горстка вооруженных мужчин легко могла взять его штурмом. «Надо послать самое большее три тысячи человек, — сказали разведчики, — и за пару часов все будет кончено. Неприятель — кучка перепуганных горожан».

Иисус Навин, конечно же, не подозревал о проступке Ахана. Упоенный, быть может, победой в Иерихоне, а потому слегка самонадеянный и, без сомнения, горевший желанием закрепить свой успех в Ханаане, он опрометчиво послал три тысячи человек взять Гай.

Поспешное решение. Он явно не испросил у Иеговы совета.

Штурмовавших Гай израильтян встретила яростная контратака. Застигнутые врасплох люди Иисуса Навина бежали, спасая свои жизни. Тридцать шесть из них остались лежать на земле.

Все это произошло так быстро, что Иисус Навин пришел в ужас. За несколько часов его войско из триумфаторов превратилось в малодушных трусов. Еще вчера сердца всех хананеев сжимались от страха, и вот все внезапно переменилось. Страх парализовал евреев. Их боевой дух развеялся как дым, и они стали легкой добычей для неприятеля.

Поразительной была реакция Иисуса Навина на поражение под Гаем. В отчаянии он упал лицом вниз, в горе разорвал на себе одежды и, посыпая голову пригоршнями пыли, лежал простертый перед Ковчегом до вечера — в глубокой скорби. Смерть пришла в Израиль, накрыла своим крылом все его надежды. Конец его главенству, доверенному самим Господом. Конец славе Израиля как непобедимого народа.

В минуту слабости, вызванной стыдом и горем, Иисус Навин обвинил Господа в том, что тот довел Израиль до такого незавидного положения. Несмотря на всю свою преданность Всевышнему, Иисус Навин во внезапном приступе отчаяния бросил упрек Иегове, — это пятно на репутации вождя, который до сих пор проявлял такую беззаветную веру.

Такое поведение никак не сочеталось с его благородным характером.

На мгновение Иисус Навин даже усомнился в промысле Божьем, переведшем евреев через Иордан. Неужели же Он хотел, чтобы Его народ стал легкой добычей для хананеев? Не лучше ли было не выходить из пустыни? Но как же великое имя и слово Господне? Неужели они будут опорочены перед злорадствующими аморреями?