Я заметила соболезнующие взгляды в свою сторону, и немудрено почему: Женевьева будет выглядеть в миллион раз лучше меня, я скорее всего порву платье еще больше, пытаясь влезть в него. Из примерочной, которая больше напоминала отгороженный темный угол, появилась элегантная фигура.

Мне стало очень досадно, потому что русалочье платье было как будто специально сшито на нее, и от ревности у меня в животе возникло уже знакомое чувство острой боли, словно меня режут ножом. Женевьева прошлась по магазину туда и обратно изящной походкой, любуясь своим отражением в большом зеркале. Другие покупатели останавливались полюбоваться на нее. Мое лицо застыло в отвратительной болезненной улыбке: я увидела, как какая-то леди подошла к Женевьеве, чтобы подобрать ей шлейф.

Если бы я отвернулась в этот момент, я бы ничего не заметила, но я была словно загипнотизирована и продолжала смотреть во все глаза, как будто хотела еще больше помучиться. Леди собрала волосы Женевьевы к затылку, чтобы она выглядела еще эффектнее. Я ожидала, что она повернется, чтобы полностью насладиться всеобщим вниманием, но она отреагировала самым неожиданным образом. Она злобно отскочила подальше и затрясла головой, чтобы локоны опять упали к ней на плечи. Затем она протопала в примерочную и резко наглухо задернула занавеску.

Но это произошло уже после того, как я увидела целый ряд шрамов, покрывающих ее спину, глубокие морщины на коже, которые определенно являлись следами от сильных ожогов — будто она живьем горела в огне.

Хотя с моей стороны это было непростительно, но я не стала сразу же рассказывать Люку о том, что видела, несмотря на оказанную им поддержку. Сейчас мне нужно было сконцентрироваться на одном из самых важных событий в моей жизни: словно в припадке безумия, я согласилась уехать с Мерлином в пятницу. Остаток недели я провела в состоянии, близком к неистовству, снова и снова пытаясь убедиться, что все приготовления уже сделаны. Мерлин забронировал место в кемпинге примерно в двадцати пяти милях от города — всего час езды, но достаточно далеко, чтобы не опасаться встретить никого из знакомых. Мама разрешила мне переночевать у Ханны в пятницу и там же поужинать, это означало, что я могу не заглядывать домой после колледжа. Я уже собрала с собой небольшую сумку, а Мерлин отвечал за рюкзак с палаткой и прочими походными вещами. Мы планировали зайти к нему, забрать рюкзак и отправиться прямиком на станцию.

Я не могла уснуть в ночь с четверга на пятницу. Каждые несколько минут я смотрела на свои электронные часы, но время будто остановилось. Я решила считать до шестидесяти и смотреть, будут ли меняться цифры на экране. В конце концов меня сморило. Утром я представляла из себя размочаленный комок нервов. У меня выскользнула из рук миска с хлопьями, я столкнула со стола чашку с кофе, и все это в течение пяти минут, но мама как будто ничего не заметила. Когда мы прощались, я не смогла посмотреть ей в глаза в страхе, что она может что-нибудь заподозрить, но мама как ни в чем не бывало поправила мне воротник и чмокнула в щеку. Из-за ее жизнерадостного настроения мой обман выглядел еще непригляднее. Я сердито спорила сама с собой по дороге к колледжу.

«Почему она должна была заметить, что что-то не так, Кэти? Ты ничего особенного не делаешь, просто остаешься на ночь у подруги. Самым главным во всех приготовлениях было то, что она ничего не заподозрит. Ты просчитала каждую случайность. Так что прекрати чувствовать себя виноватой, это просто маленькая ложь».

Мы с Мерлином весь день обменивались лихорадочными взглядами заговорщиков, но умышленно соблюдали дистанцию, на случай если кому-нибудь из нас, главным образом мне, случайно приспичит проболтаться. Я разыгрывала один из лучших спектаклей в своей жизни: сохраняла спокойный и сосредоточенный внешний вид, в то время как мой желудок ходил ходуном, совершая кульбиты, кувырки и сальто. Когда мы уходили, Ханна и Нэт обнялись со мной на прощанье и задумчиво помахали вслед. Когда я обернулась, то обнаружила, что они продолжают стоять на месте, провожая нас взглядом, и мне стало грустно. Мы сошли с крыльца колледжа, и тут мой мобильник завибрировал.

У меня вытянулось лицо. Мы взяли билеты на поезд в 4:30, и у нас оставался всего час, чтобы забрать рюкзак и успеть на поезд.

Я пролепетала Мерлину:

— Мне надо забежать домой и выяснить, чего хочет мама. Встретимся на станции. Я быстро. — Я второпях поцеловала его. — Никакая сила не остановит меня, и даже хорошо, что я загляну домой, на случай, если кто-нибудь следит за нами.

Я пошла быстрым шагом, почти срываясь в бег, что, наверное, выглядело глупо, но мне было наплевать. Мама частенько вызывала меня из-за какого-нибудь пустяка, и если она увидит меня сейчас, скорее всего не станет создавать мне никаких преград в дальнейшем. Я открыла входную дверь и практически ввалилась в прихожую. У меня не было никакого предчувствия, что что-либо пошло не так, и я как обычно громко поздоровалась в пустоту, но тут из тени показалась фигура мамы, ее лицо было искажено гневом и выглядело таким бледным, что казалось восковым. Сумка выскользнула из моих рук и плюхнулась на пол. Мы молчали целую вечность. В конце концов я прошелестела:

— Что-то случилось?

— Вот это… пришло сегодня утром, — хрипло произнесла мама, едва сдерживая слезы. — Кэти, еще больше вранья, еще больше предательства и еще больше… Мерлина.

Письмо в ее руке было так измято, что было похоже, что она держала его весь день до моего прихода. Мне пришлось взять его. В глаза бросилось имя Мерлина на конверте, но под ним стоял мой адрес. Трясущимися руками я извлекла единственный листок. Это был счет за бронирование места в кемпинге и подтверждение заявки. На сегодняшний день. Странно, но от изумления я словно застыла и не могла двинуться. Я долго смотрела на него, стараясь не выказывать смущения, но в конце концов мне пришлось посмотреть на маму. Она вообще не мигала, и я как будто глядела в бездну. Мне стало плохо, когда я прокрутила в голове катастрофические последствия.

— Ты запланировала ночевку у Ханны как прикрытие?

— Нет, — возразила я. — Мы говорили об этом шутки ради, но не собирались ничего делать.

Она почесала подбородок, как злодей из пантомимы.

— В таком случае, почему же Мерлин забронировал место и ты решила остаться у Ханны в одну и ту же ночь, если это все было шутки ради?

— Это какая-то ошибка! — крикнула я. — Или кто-то хочет насолить мне. Ты не знаешь о том, какие отвратительные вещи со мной происходят… мою курсовую работу испортили, и это еще не самое плохое…

Мама полностью проигнорировала мой взрыв эмоций.

— И что, Кэти? Ты действительно собиралась в гости к Ханне, потому что ее родители уезжают?

— Да…

— Не рой себе яму! — прорычала она. — Я уже звонила маме Ханны, и она никуда не собирается уезжать и ничего не знает о том, что ты собираешься ночевать у них. И что ты теперь скажешь?

— Все на самом деле не так, как кажется… — слабо промямлила я.

Мама скрестила руки, что означало крайнюю озабоченность.

— С тех пор как ты встретила этого парня, я поймала тебя с сигаретами, твоя курсовая работа в ужасном состоянии, а теперь ты еще солгала и придумала целый план, чтобы провести с ним ночь. Твоя единственная защита — обвинять во всем другую девушку. Я больше не узнаю свою дочь. Ты мне отвратительна.

Она развернулась и ушла, оставив меня стоять в коридоре в полутьме, и я была до того напугана, что не смела двинуться с места. Но это было еще не все. Она вернулась несколько секунд спустя.

— На ближайшее время ты под домашним арестом. И я хочу, чтобы ты отдала мне свой мобильный. Немедленно.

Я в ужасе закрыла рот рукой. Мерлин будет ждать меня на станции. Без телефона я не смогу ничего ему сообщить.