— Почему ты ушла?

Они смотрели то на меня, то на девушку. Она улыбнулась, подмигнула и по-дружески подтолкнула меня.

— Все в порядке? — спросила Ханна.

Я кивнула и, уцепившись за них, направилась обратно к прилавкам. Я оглянулась только раз и увидела, что девушка тоже смотрит на меня, стоя на том же месте. Я тряхнула головой, чтобы прийти в себя, потому что воображение совсем взбунтовалось. Но как я ни старалась забыть ее голос, он эхом звучал у меня в ушах, повторяя снова и снова: «Я твой самый страшный ночной кошмар».

Новое кафе на центральной улице было оформлено в неаполитанском стиле — розовые, кофейные и клубничные тона. На стенах висели гигантские фотографии кофейных зерен и красивых смеющихся людей с голливудскими улыбками, сидящих в мягких кожаных креслах с огромными чашками в руках. Мы с Ханной и Нэт решили сходить в него перед первой студенческой выставкой по итогам года. Я нервничала из-за своей работы, и это отвлекало меня от мыслей о настоящей проблеме.

Ханна потягивала банановый коктейль, задумчиво морща лоб.

— Мы ведь как три мушкетера, помните? Один за всех и все за одного! Что тебя беспокоит?

Нэт виновато уткнулась в морковный торт и с полным ртом пробубнила:

— Что-то с Мерлином?

— Нет, у нас с ним все замечательно.

— С мамой?

— И с ней все в порядке, — ответила я, собирая пальцем просыпанный на стол перец и складывая из его частичек узоры.

— Ты странно тихая всю неделю, — не отставала Ханна.

Я по очереди взглянула в их лица. Они были правы, мне нужно освободиться от этой ноши.

— Послушайте, я знаю, что это выглядит глупо, но та девушка, которую вы видели на ярмарке…

— А, твоя преследовательница, — подмигнула мне Нэт.

— Дело в том, что она сказала мне кое-что, и я не могу выкинуть это из головы.

Теперь две пары глаз выжидательно смотрели на меня, так что у меня во рту пересохло и в животе будто запорхали бабочки. Я сделала вид, что увлеченно дую на кофе в своей чашке.

— Ничего особенного…

— Ну, давай уже, выкладывай, — настаивала Нэт. Она скорчила глупую рожицу, заставившую меня улыбнуться.

Чтобы не смотреть на обеих подруг, я старательно изучала шестиугольные плитки пола. Затем закусила губу, понадежнее устроилась в кресле и глубоко вздохнула:

— Она сказала, что она мой самый страшный ночной кошмар.

Молчание, казалось, продлится вечность.

В конце концов его нарушила Ханна.

— Вот прямо так? Взяла и сказала: «Я твой самый страшный ночной кошмар»?

Я поежилась. Было просто ужасно вот так оправдываться.

— Она назвала меня Кэти, я спросила, откуда она знает мое имя, а она ответила, что многое обо мне знает, и еще сказала…

— Я твой худший кошмар, — прервала меня Нэт. — Ты абсолютно уверена, что она сказала именно это?

— Вначале я подумала, что это все мое воображение, — защищалась я, — но теперь я не уверена. Ее губы шевелились, но она как будто не говорила…

— Так она не говорила? — отозвалась Ханна.

Я сжала кулаки под столом и постаралась ответить как можно более ровным голосом.

— Я не уверена. Все как-то непонятно.

Вновь наступила неуютная тишина, и я уже начала раскаиваться в том, что доверилась им.

— Почему ты сразу не сказала? — спросила Нэт.

— Мне казалось, что все это неправда, — пробормотала я.

— Но ведь это ты преследовала ее в тот день, — заметила Ханна примирительно. — Она за тобой не приходила.

— Она хотела, чтобы я так сделала, — ответила я, зная, как странно это звучит, потому что и сама ничего не понимала. — Я имею в виду, что я пошла за ней, потому что она оставила кулон у меня дома.

Нэт отпила из своего стакана и нервно облизнула губы.

— Такие слова не произносят, находясь в здравом рассудке, — насмешливо заявила она. — Была ли она вообще в своем уме?

— Абсолютно, — проворчала я, чувствуя, как на меня волной накатывает прежнее сомнение. — И ты, конечно, права. Я была подавлена в тот день, возможно, даже немного взвинчена.

Нэт зевнула.

— Было бы глупо расстраиваться из-за такого. Какой вред может причинить обычная девушка?

Я не ответила и посмотрела на пол. Там поблескивал новенький пенни. Мне вспомнился детский стишок: «Увидишь пенни, подними, и тебе будет везти весь день». Но я постеснялась ползать по полу, чтобы его подобрать.

— Сейчас лучшее время в нашей жизни, — напомнила мне Ханна. — Не стоит принимать ничто настолько всерьез.

Я изобразила бесцветную улыбку.

— Ладно, я постараюсь не заморачиваться. Ты права. Какой вред может причинить обычная девушка?

Мы допили свои напитки и вышли из кафе, втроем пытаясь спрятаться от дождя под одним зонтом. Меня дождь никогда не пугал, но вот Ханна боялась, что от влажности ее уложенные волосы начнут завиваться, и жалась ближе к центру зонта, периодически сталкивая меня с тротуара. Небо потемнело, и вдалеке загремел гром, поэтому мы пошли быстрее.

— Она снится мне, — рассеянно объявила я, как будто мы не прерывали разговора.

Ханна взвизгнула, угодив в лужу.

— Не думай об этой… как бишь ее… жутковатой девчонке с кошачьими глазами. Возможно, она уже позабыла о тебе и предпочла погоняться за какой-нибудь звездой.

Только я хотела ответить, как дождь усилился.

Через несколько секунд ливень застучал по тротуару, водопадом зашумел по канавкам и решеткам. Мы пустились бегом и влетели в колледж запыхавшиеся, стряхивая капли с одежды и волос.

— Спасибо, что пришли, — шепнула я. — Мне не хотелось быть одной.

Большинство студентов были с родителями, которые стояли рядом с ними, светясь от гордости. Мысли о маме отозвались острой болью, но со мной были Нэт и Ханна.

Выставка должна была повысить престиж факультета искусств и дизайна, и в местной газете собирались сделать репортаж.

Нэт и Ханна были не менее творчески одаренными людьми, но относились к моим работам так, будто те были самыми лучшими на свете. Они подошли к моему стенду и стали восхищаться моими вышивками и аппликациями, а также раскрашенной вручную тканью, на которой я изобразила узор в виде листьев.

Я заметила Мерлина, возвышающегося над толпой, и выжидала момент, чтобы подойти к нему и поговорить. Подумав о том, что теперь он в какой-то мере принадлежит мне, я почувствовала прилив гордости.

Дальше все происходило, как при замедленной съемке. Через стеклянные двери вошла мама Мерлина, и она была не одна. Ее рука покровительственно лежала на плече девушки. Я видела ее только со спины, но смогла заметить восхищенное лицо Мерлина, и у меня внутри все сжалось от ревности. Мне хотелось уверенно подойти и прервать их разговор, но что-то удержало меня, и я осталась стоять на месте, разглядывая ее. У нее были прямые волосы, почти того же рыжего оттенка, что и мои, и одета она была в пиджак из мятого вельвета, похожий на мой, сшитый своими руками. Они были почти одинаковы по стилю, вплоть до подрубленных вручную краев. Я не слышала ни слова из того, что мне в тот момент говорили, и кто-то помахал рукой у меня перед лицом.

— Извините, кажется, я слишком задумалась.

— Она всегда витает где-то в космосе, когда видит Мерлина, — пошутила Нэт.

Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало.

— Совсем нет. Ни один парень не встанет между нами, ведь так?

— Тебе высказали немало милых комплиментов, — сообщила мне Ханна. — Одна дама заявила, что не видела такой искусной вышивки с той поры, как была маленькой девочкой.

— Правда? Да, это действительно комплимент, особенно если ей лет сто.

— Тогда настоящие леди знали, как надо вышивать, — придуривалась Нэт. — А еще, как играть на фортепьяно, ходить со стопкой книг на голове и шелестеть нижними юбками.

Девушка явно флиртовала. Она действительно вышла на охоту, одной рукой кокетливо покручивая блестящий локон. Вот черт. Я только что сказала Ханне и Нэт, что они для меня всегда будут важнее любого мужчины, но сейчас Мерлина практически съедали живьем. Нужно было немедленно что-то сделать с этим.