Гнедин останавливается перед изображением как вкопанный. Так вот как выглядел его отец в последние годы своей жизни. «Я заказал написать эту картину», — произносит Скларц, который заранее рассчитывал на этот ошеломляющий эффект, и начинает беседу с самых теплых слов о той связи, которая существовала между ним и Парвусом.

Наконец, Скларц переходит к делу. Он хочет сделать Гнедина своим союзником в борьбе против супруги Парвуса, по мнению Скларца, ставшей ею «незаконно», из холодного расчета. Вероятно, Гнедин должен выставить большие требования. Во время беседы Скларц демонстрирует свое влияние, чтобы не сказать, власть, перед гостем, великодушно ведя телефонные разговоры с известными политиками, а затем, раздавая поручения своему персоналу отправить по тому или иному адресу подарки. Как выясняется, Скларц, помимо прочего, владеет киностудией.

Но Гнедин отклоняет это унизительное требование. Слишком щекотливым кажется ему предложение, слишком большими личные и профессиональные предубеждения и риск, чтобы позволить привлечь себя на эту сторону. Он, в конце концов, довольствуется тем, что привезет в Советский Союз документы и небольшую по сравнению с действительным состоянием Гельфанда сумму денег.

Гнедину было суждено вновь увидеть Берлин, но в совершенно другой перспективе: в середине тридцатых годов он был назначен пресс-аташе Советского посольства в Берлине. Таким образом, он как один из сотрудников министра иностранных дел Литвинова участвовал в подготовке пакта между Гитлером и Сталиным, пока его снова не отозвали в Москву секретарем по вопросам печати в Министерство иностранных дел.

На острове Шваненвердер на Ваннзее позже обоснуется Геббельс, затем американское общество «Аспен». Поздними германо-националистическими трудами Парвуса, должно быть, особенно интересовался Розенберг. Очевидно, для главных идеологов Гитлера многое в теориях Парвуса и в том, что породила советская система, кажется достойным подражания.

Когда немного позже войска Гитлера напали на Советский Союз, Сталин выбрал министра Литвинова в качестве «козла отпущения» и начал арестовывать всех его сотрудников, чтобы под пытками выбить из них показания против Литвинова и тем самым подтвердить «подозрение в шпионаже». Гнедин становится жертвой этой тактики: его арестовывают, а затем отправляют в далекий лагерь. Он не поддается давлению на допросах и пытках. То, что он все-таки выжил, — одна из тайн, которыми овеяна власть Сталина. Так, незадолго до смерти в Москве Гнедин среди прочего описал и те мгновения, которые он пережил после смерти Гельфанда в его Берлинском мире. Он, однако, умолчал, что был агентом НКВД или ГПУ. Может быть, Парвус был бы горд за него?

Примерно в то же время, когда в 1939 году в Москве был арестован Гнедин, в Риме у итальянского министра иностранных дел графа Галеаццо Чиано, зятя Муссолини, раздается телефонный звонок. На другом конце провода — некий Леон Гельфанд, агент НКВД и второй человек в Советском посольстве в Риме. Он просит аудиенции. В личной беседе он обращается к Чиано с просьбой помочь ему, его жене и дочери бежать в США по фальшивым паспортам. Он получил от Сталина ордер на возвращение, что не предвещает ему ничего хорошего.

Чиано устанавливает контакт с полковником Прайсом из американского посольства. Леон Гельфанд обещает выдать все, что он знает о фашистах и национал-социалистах. Для него, агента НКВД с многолетним стажем, это не составляет особого труда, ведь он до этого работал в советском посольстве в Париже, которое еще до 1917 года, будучи царским посольством, служило Центром русской зарубежной тайной политической полиции. В Париже Леон Гельфанд организовал овеянное сомнительными слухами похищение «белого» генерала Кутепова, который впоследствии был ликвидирован.

В начале 1940 года Гельфанд, под фамилией Моор, с женой и дочкой едет в Нью-Йорк. Там он живет и умирает как состоятельный предприниматель. Немного позже один живущий в Вашингтоне историк (Д.С.) хочет написать книгу о его жизни. Вдова Гельфанда выложила довольно крупную сумму, чтобы воспрепятствовать этому. Возможно, Моору-Гельфанду было что скрывать?

Всеобъемлющий документ в оригинале и в точном текстовом соответствии его составителя охватывает двадцать страниц:

К весне в России нужно начать подготовку массовой политической забастовки под лозунгом «Свобода и мир». Центром движения будет Петроград, а в самом Петрограде — Обуховский, Путиловский и Балтийский заводы. Забастовка должна охватить железнодорожную связь между Петроградом и Варшавой, а также Юго-Западную железную дорогу. Железнодорожная забастовка в основном будет проводиться в крупных центрах с крупными рабочими коллективами, железнодорожными мастерскими и т. д. Для расширения масштаба забастовки везде, где можно, будут взрываться железнодорожные мосты, так же как во время забастовочного движения 1904–1905 годов.

План может быть осуществлен только под руководством русских социал-демократов. Радикальное крыло этой партии уже приступило к действиям. Но важно, чтобы к ним присоединилась и умеренная фракция меньшевиков. Пока такому объединению препятствовали только радикалы.

Но две недели назад их лидер Ленин сам поставил вопрос об объединении с меньшевиками.

Единства можно достичь с помощью политики компромиссов, в основе которой использование ослабленного войной административного аппарата внутри страны, — и тем самым начать активные действия против абсолютизма.

Необходимо заметить, что группа умеренных всегда находилась под более сильным влиянием немецкой социал-демократии. Благодаря личному авторитету некоторых вождей немецкой и австрийской социал-демократии и сейчас еще можно многого достичь с их помощью.

После тщательной предварительной подготовки необходимо созвать в Швейцарии или в какой-либо другой нейтральной стране съезд лидеров русских социал-демократов. В нем должны принять участие:

1. Социал-демократическая партия большевиков.

2. Партия меньшевиков.

3. Еврейский «Бунд».

4. Украинская организация «Спилка».

5. Польская социал-демократическая партия.

6. Социал-демократическая партия Польши.

7. Социал-демократическая партия Литвы.

8. Финские социал-демократы.

Конгресс может состояться только в случае, если будет достигнута предварительная абсолютная договоренность о начале немедленных выступлений против царизма.

Конгрессу может предшествовать совещание между партиями меньшевиков и большевиков русской социал-демократии. Дополнительно возможными участниками конгресса могут быть:

9. Армянская партия «Дашнакцутюн».

10 Хиндшак.

Кроме огромного организационного значения, конгресс своими решениями окажет большое влияние и на общественное мнение Франции и Англии.

Отдельные переговоры нужно провести с партией русских социалистов-революционеров. Эти люди наиболее склонны к национализму. Однако их влияние в рабочих кругах минимально. В Петербурге у них есть небольшое число приверженцев лишь на балтийских заводах. По вопросу массовой забастовки они могут быть без ущерба исключены. Их сфера — это крестьянство, где они оказывают существенное влияние, используя учителей народных школ.

Одновременно с подготовкой создания организационной базы для массовой забастовки необходимо немедленно начать проводить непосредственную агитацию. Через Болгарию и Румынию можно установить связи с Одессой, Николаевом, Севастополем, Ростовом-на-Дону, Батумом и Баку.

Русские рабочие в этих областях выдвигали во время революции локальные и профессиональные требования, которые были сначала удовлетворены, а затем отняты. Они не прекратили борьбу за эти требования: лишь два года назад состоялась крупная забастовка матросов и портовых рабочих, которая снова поставила на повестку дня прежние пожелания.