Уже по докладам моего заместителя Н. В. Рощина, который часто встречался с английскими и американскими дипломатами и офицерами военной миссии, я знал, что ни те, ни другие не одобряют враждебных действий Чан Кай-ши против коммунистических войск.
Здесь все надо было читать между строк, каждое слово, каждый жест имели свой подтекст. И ранее ни английские, ни американские дипломаты не признались бы, что им очень хотелось примирения Китая и Японии, с тем чтобы Япония напала на Советский Союз, и уж совсем ни словом не обмолвились бы о своих надеждах, что после замирения с Японией Чан Кайши сумеет расправиться с коммунистами. И ранее наши западные коллеги осуждающе покачивали головами, как бы сокрушаясь, что в Китае тратятся силы на гражданскую войну, а не на отражение агрессора. Однако на этот раз, как отмечал Рощин, недовольство действиями Чан Кайши было серьезным.
В Чунцин я прибыл в звании генерал-лейтенанта. По протоколу первым нанес мне визит исполняющий обязанности военного атташе США полковник Баррет. Я знал по опыту прошлой работы, что это старый, опытный разведчик, специалист по Дальнему Востоку, провел в Китае более десяти лет, превосходно владеет китайским языком, завязал обширные связи в среде китайских промышленников и военных. Всегда осведомлен о том, что происходит в чунцинских правительственных кругах, чем живет биржа, чем дышит черный рынок в Китае.
Мне представлялся случай попросить моего западного коллегу поделиться опытом работы в Китае. Под этим предлогом я мог ставить любые вопросы. Рассчитывать на полную откровенность было бы наивным, но при случае даже из заведомой дезинформации всегда можно извлечь пользу: хотя бы установить, что скрывает твой партнер. Ожидал я и с его стороны острых вопросов, ибо в этот период отношения с США и Англией у нас были сложными. Наша страна имела договор с Германией, которая находилась в состоянии войны с Англией, США же демонстрировали всему миру, что их симпатии на стороне англичан.
Полковник Баррет вскоре после моего приезда попросил о встрече, это значило, что американцы чем-то озабочены и хотят прощупать наше мнение по каким-то вопросам.
Первая же встреча с Барретом превзошла мои ожидания. Американец не хитрил, подкупала его манера свободно вести диалог, он ничуть не чувствовал себя скованным и не боялся высказывать свою точку зрения по любому вопросу. Прежде всего я, конечно, поинтересовался, как он смотрит на обострившиеся отношения Чан Кайши с коммунистами, как он расценивает «инцидент» с Новой 4-й армией. Баррет имел возможность притвориться неинформированным и уйти от ответа. Он сразу же с большим одобрением отозвался о нашей военной помощи Китаю, отметил важность пребывания в Китае советских военных советников и сказал, что разногласия между гоминьданом и КПК лично его очень тревожат. Я обострил вопрос.
— Скажите, полковник, — спросил я, — как бы ваша страна отнеслась к поведению английского правительства, если бы поставляемое вами вооружение оно использовало не для борьбы с гитлеровцами, а, скажем, против Индии?
Баррет улыбнулся.
— Я понимаю и разделяю ваши опасения, генерал! Ранее мы не очень-то волновались по поводу разногласий между различными группировками в Китае… Китай и междоусобица, в понимании европейского человека, неразделимы. Об этом говорит многовековая история.
Я не перебивал полковника Баррета, хотя и мог заметить, что европейским колонизаторам междоусобица в Китае всегда была на руку и никто не мог бы зафиксировать их действий по ликвидации междоусобицы, зато можно было привести много примеров, когда они ее разжигали. Но меня интересовало отношение американской стороны к сегодняшней междоусобице.
— Сейчас, — продолжал Баррет, — мы ощущаем неудобства от этих традиционных междоусобиц… Мы высказали свое отрицательное отношение по поводу действий гоминьдановского правительства в инциденте с Новой 4-й армией. Это мешает отражению японского наступления.
Он все же был осторожен в выражениях, этот полковник. Ни разу он не назвал Чан Кайши виновником конфликта, нигде не обозначил Японию как агрессора. Но дело, конечно, не в словах, а в сущности тех взглядов, которые он излагал.
— Мы искренне заинтересованы в том, чтобы китайцы по-настоящему сражались с японцами. Мы не должны забывать о том, что Япония связана обязательствами военного характера с Германией и Италией[39]. Если японцам станет горячо в Китае, они умерят свои экспансионистские устремления и на юг и на север…
На север! Это я отметил про себя. Мой партнер не очень-то и скрывал свою надежду, что Япония не обострит отношений с Америкой. Он вообще не касался этой последней темы, хотя к тому времени обострение японо-американских противоречий наметилось довольно четко.
Напомню читателям, что наш разговор с и. о. военного атташе США в Китае происходил в конце января 1941 г. Полковник Баррет не преминул поинтересоваться моим «личным мнением», как складываются отношения СССР и Германии.
— Не опасается ли Советское правительство, — поставил он довольно остро вопрос, — что Германия весной или летом устремится на восток?
— Не покончив прежде с Англией на западе? — задал я контрвопрос, вместе с тем и уходя от прямого ответа.
— Прыжок через Ла-Манш был возможен прошлым летом, — ответил он мне. — Английское командование и наши военные специалисты считают, что весной 1941 г. такой прыжок просто нереален. Возросла мощь английского воздушного флота. Англия укрепила свои берега и подготовила сухопутные войска для отражения удара. Нарастает с каждым днем наша военная помощь Англии… Наши поставки вооружения существенно меняют соотношение сил… Мы даже в настоящее время не имеем возможности помочь вооружением Китаю…
— Да, но США не вступили в войну, чтобы помощь Англии была более эффективной…
— Так же как и Советский Союз, — отпарировал он. — Если вы меня спросите как частное лицо, — продолжал он, — то я вам скажу, что отсрочка военных действий очень благоприятна для вашей стороны, так же как и для моей, хотя вам было бы выгоднее, чтобы США объявили войну Германии, как и нашей стране было бы выгодно, чтобы Советский Союз вступил в войну с Германией. Однако добавляю: я лично считаю, что война приобретает такой характер, что ни США, ни Советский Союз не смогут уклониться от прямого участия в ней… Это вопрос времени. Отношения между Германией и США значительно ухудшились из-за того, что мы оказали действенную помощь Великобритании. Всякое нарушение равновесия в Европе не может не отразиться и в других уголках земного шара…
В ответ на эту доверительную декларацию я четко заявил, что советская политика есть политика мира, но что всякое нападение на СССР будет отражено самым энергичным образом.
— По нашим данным, которые доходят до меня и в Чунцин, — продолжал Баррет, — Германия начинает передвижение войск из Франции и из своих западных областей на восток… Не думаю, что это связано лишь с ее интересами на Балканах…
Эти слова звучали уже как предупреждение. Я мог их оценивать по-разному. Он и сам не скрывал, что определенные круги США хотели бы втянуть Советский Союз в войну. Это его заявление могло быть сделано с расчетом, что я передам его высказывание в Москву, этим он как бы подталкивал нас на неосторожные шаги в отношениях с Германией. Но я склонен был оценивать его откровенность более реалистично. Я и сам считал, что тучи на западных границах сгущаются. Это еще не было прямым предупреждением, но думаю, что наша военная разведка к тому времени располагала достаточными данными о передислокации немецких войск на восток. Такие перемещения невозможно сохранить в тайне.
А. С. Панюшкин, когда я его информировал о первой беседе с Барретом, отметил, что полковник был со мной откровенен, что он значительно переменил тон бесед, которые ранее вел с моими предшественниками, что это один из признаков того, что США обеспокоены военными планами Японии.
По случаю 23-й годовщины Красной Армии советская военная миссия устроила специальный прием в советском посольстве. Все послы и военные представители, аккредитованные при чунцинском правительстве, сочли необходимым откликнуться на наше приглашение. Событием дня можно было считать приезд в посольство Чан Кайши. Он впервые посетил советское посольство в день праздника Красной Армии, что особенно старались подчеркнуть все должностные лица чунцинского правительства, присутствовавшие на приеме. Это тоже было признаком некоторого изменения настроений в правящей верхушке. Мы с А. С. Панюшкиным поняли, что англичане и американцы все более активно воздействуют на Чан Кайши, чтобы он активизировал военные действия против Японии и воздержался на время от обострения внутренней борьбы с компартией.
