На Нью-Джорджии американцам пришлось столкнуться с проблемой, которую японцам так и не удалось решить на Гуадалканале, — как захватить хорошо укрепленный аэродром. Для 32 ООО американских солдат и 1700 морских пехотинцев потребовался месяц боев в джунглях, чтобы отбить аэродром Мунда у 5000 его защитников. Среди американцев, убитых в ходе операции на Ныо-Джорджии, был друг адмирала Нимица и его сосед по дому доктор Жендро, которого штаб флота послал в Южно-Тихоокеанский сектор, чтобы проверить средства обслуживания и ухода за ранеными.

По предложению Нимица, Хэлси последовал примеру Кинкейда на Алеутских островах и, обойдя хорошо защищенный остров Коломбангара, высадился на практически незащищенном острове Велья-Лавелья, расположенном дальше вверх по проливу Слот. 15 августа десантные силы Третьего флота Уилкинсона под прикрытием союзнических самолетов с аэродрома Мунда высадили отряды на берег в Велья-Лавелья, не встретив сопротивления со стороны сухопутных войск. При поддержке новозеландцев американцы разбили маленький японский гарнизон и построили взлетную полосу для истребителей, чтобы обеспечить прикрытие операции Хэлси по взятию Бугенвиля, намеченной на 1 ноября.

В течение марша Хэлси вверх по Соломоновым островам небольшая группа американских крейсеров и эсминцев провела ряд ночных сражений с восстановленным «Токийским экспрессом» и постепенно, с помощью улучшенного радара и боевого информационного центра, победила японцев с помощью их собственной тактики ночного боя. Первая безоговорочная победа американского надводного флота в ночном бою с японцами была одержана в сражении в заливе Велья 6–7 августа, в ходе которого американская оперативная группа эсминцев потопила три вражеских эсминца торпедами и орудийным огнем, а сама ушла невредимой.

15 августа, когда Южно-Тихоокеанские силы осуществляли захват Велья-Лавелья, Северо-Тихоокеанские силы под командованием Кинкейда атаковали Кыску. Чтобы захватить этот остров, было сосредоточено почти сто кораблей десантного флота, на которых размещались 29 000 американских и 5300 канадских солдат. После продолжительного обстрела войска достигли берега на десантных средствах. Их постигло самое большое разочарование за всю войну — они вообще не встретили никакого сопротивления. Под покровом тумана японцы эвакуировались с острова. Разведка союзников была опозорена, но все же это было большое облегчение — ведь потерь удалось избежать.

Очистив Алеутские острова от вражеских войск, Кинкейд, которого повысили до вице-адмирала, задался вопросом, что было уготовано дальше для него и его команды. Чувствуя, что было бы не очень удобно самому посылать запрос командованию Тихоокеанским флотом, он решил вместо этого сделать запрос через своего адъютанта, коммандера Билла Левертона. Левертон, как было упомянуто, служил лейтенантом на крейсере «Огаста», когда Нимиц был его командиром. А впоследствии был помощником Нимица, и отношения между ними напоминали отношения отца с сыном. В течение многих лет они обменивались письмами каждые три или четыре месяца. Кинкейд предложил Левертону в его следующем письме к Нимицу осторожно спросить о будущих действиях Северно-Тихоокеанской группы войск.

— Просто спросите его, что планируется в нашем секторе, — сказал Кинкейд, — и что нам делать?

Левертон задал вопрос, и вскоре был получен ответ от главнокомандующего.

— Скажите Кинкейду, — писал Нимиц, — что я посылаю ему пакет, и там будет сказано, что ему делать».

Вскоре пакет прибыл. Собрался весь Северно-Тихоокеанский штаб, и Левертон открыл его. Там была только доска для криббеджа.

Кинкейд оставался в бездействии на Алеутских островах (возможно, играя в криббедж) до конца ноября, когда по запросу генерала Макартура он был переведен в Австралию, чтобы командовать Седьмым флотом. На посту командующего Северно-Тихоокеанскими силами его сменил вице-адмирал Фрэнк Джек Флетчер — который, по всей видимости, унаследовал и его доску для криббеджа.

Летом 1943 года адмирал Нимиц получил письмо от президента Рузвельта. «Дорогой Честер, — начиналось оно, — Элеонора решила, что она должна прибыть на Тихий океан. Я не одобряю ее решение. Если вы не хотите ее принимать, не принимайте». Ее главная цель состояла в том, чтобы посетить в качестве представителя Красного Креста больных и раненых в военных госпиталях юга и юго-запада Тихого океана. Адмирал Нимиц, конечно, сердечно пригласил миссис Рузвельт.

Ее вылет держался в большой тайне. Самолет первой леди Америки приземлился на аэродроме Хикэм в 6:00 утра 23 августа. Генерал-майор Уолтер О. Райен, который командовал там, ожидая прибытия высокой гостьи на рассвете, решил развлечь ее за завтраком в своем доме и пригласил всех местных высокопоставленных офицеров, включая адмирала Нимица. Он также попросил Ламара прислать некоторых поваров адмирала, чтобы помочь с обслуживанием. Среди тех, кого послал Ламар, был Педро, повар адмирала Спрюэнса.

Нимиц пошел прямо с завтрака в кабинет, где сразу же просил Ламара послать за Педро. Ламар позвонил домой и узнал от главного стюарда, что Педро ушел в Гонолулу в увольнение. Последовали восемь часов беспокойного ожидания возвращения Педро. Дело в том, что за завтраком несколько человек подсунули миссис Рузвельт долларовые банкноты для автографа. Педро, у которого не нашлось доллара, сунул свою увольнительную, и она ее подписала. Если бы Педро остановил береговой патруль, о присутствии миссис Рузвельт на Тихом океане быстро бы стало известно всем.

Тем вечером миссис Рузвельт обедала в доме адмирала Нимица. Впечатлений Нимица от визита не сохранилось, хотя он наверняка писал об этом Кэтрин. Но у нас есть письмо адмирала Спрюэнса миссис Спрюэнс, в котором он написал: «Я имел удовольствие сидеть рядом с ней. Она очень проста, очаровательна и обладает восхитительным чувством юмора. Независимо от того, что мы думаем о возможности реализации ее идеалов, у нее они, конечно, есть, и она глубоко верит в изначальное совершенство обычного человека. Она — замечательная».

Адмирала Хэлси перед приездом Элеоноры в Нумеа одолевали мрачные предчувствия, но он был полностью покорен ее неутомимостью. Она подошла к каждой койке в нескольких госпиталях, нашла слова поддержки для каждого пациента и узнала имя и адрес каждого, чтобы написать семьям. И она действительно это сделала.

По ее возвращении на Гавайи миссис Рузвельт отправилась с адмиралом Нимицем в плавание до Перл-Харбора на его прекрасном темно-синем адмиральском катере. Команда, которая трудилась изо всех сил, чтобы содержать катер в безукоризненном порядке, перекрасила его палубу красного дерева специально для этого случая. Миссис Рузвельт, не зная о трудах команды по случаю ее приезда, прибыла на борт в туфлях на высоком каблуке — и быстро испортила всю эту работу. Когда Нимиц заметил убийственные взгляды рулевого и команды, он постарался отвлечь ее внимание.

5 августа 1943 года адмирал Нимиц официально учредил Силы центральной части Тихого океана, или американский Пятый флот[41], назначив адмирала Спрюэнса его командующим. Говорят, что кто-то в штабе командования заметил: «Адмирал думает, что теперь Рэймонда уже можно отпустить. Он повлиял на него так сильно, что теперь они думают и говорят абсолютно одинаково». На посту начальника штаба Тихоокеанского флота Спрюэнса сменил контр-адмирал Сок Макморрис по прозвищу «Призрак Оперы», недавно возвратившийся с Алеутских островов. Как и Спрюэнс до него, Макморрис поселился в одном доме с Нимицем.

Назначение адмирала Спрюэнса командующим Пятым флотом разбило последнюю надежду адмирала Тауэрса на этот пост. Он продолжал надеяться на пост командующего авианосцами, но 6 августа Нимиц объявил контр-адмирала Чарльза («Лысого») Паунэлла командующим флотилией быстроходных авианосцев — таким образом оставив Тауэрса вообще ни с чем.