— Почему вы молчите? — спросила Марта.

— Не знаю, — признался Метеор.

— Может быть, вы голодны? — участливо поинтересовалась Марта.

— Может быть, — согласился он, — и потому приглашаю вас, пани, на обед.

Он почувствовал себя победителем: наконец-то девушка заговорила с ним языком понятных ему намёков.

— Подождите, пожалуйста, минутку, сейчас я что-нибудь придумаю, — быстро проговорил он, пошёл к буфету и громко — так, чтобы слышала Марта, спросил, где находится телефон. Закрывшись в кабине, Метеор снял трубку, но даже не набрал номер — просто стоял несколько минут и курил. Тем временем Марта размышляла:

«Появиться с таким на улице? Не очень прилично. На толчке ещё ничего, но в городе? И всё-таки с этим купальником он мне помог… Здорово устроил — настоящий варшавский ловкач. А вообще я же имею право пойти пообедать с тем, кто мне нравится? Имею или нет? Я совершеннолетняя, незамужняя, и нет никого, кому нужно было бы давать отчёт, где и с кем я бываю».

Тут Марта поняла, в чём причина её грусти: такой отчёт она согласилась бы дать только Витольду Гальскому, и никому другому, а именно этого и не может сделать.

— Пойдём, — сказал вернувшийся Метеор. — Уже заплачено.

— Куда? — спросила Марта.

— Мы приглашены на большой приём к одному из моих друзей. Минуту назад я поговорил с ним по телефону.

— К незнакомому мужчине? — строго спросила Марта.

— Пани Ирма, — скривил красивые губы Метеор. — К чему такие церемонии? Вы же компанейская девушка, да или нет? Неужели я могу вас подвести или похож на такого? Сейчас час дня, ведём мы себя пристойно, а вы ещё отказываетесь! Что за шутки!

— Пошли, — вдруг решительно согласилась Марта. «Действительно, час, — подумала она. — И вообще я ни перед кем не должна отчитываться».

— Уже! — воскликнул Лёва Зильберштейн, резко открывая дверь кабинета.

Филипп Меринос отвернулся от окна, через которое смотрел на позолоченное солнцем майское небо, и погасил в пепельнице сигарету.

— Извините, что так внезапно, без предупреждения, — смутился на мгновение Лёва, — но уже! Начинается!

— Что уже? — равнодушно спросил Меринос.

— Уже, — третий раз повторил Зильберштейн. — В сегодняшних дневных газетах появилось сообщение о матче. На первых полосах. Ночью по городу будут развешены афиши. Пан председатель, что творится! Люди уже знают! Завтра вся Польша захочет посмотреть этот матч! Вся спортивная Варшава сейчас как в горячке! — Лёву охватило воодушевление, его глаза заблестели, нос побелел. — Вы представляете, пан председатель, самые знаменитые футболисты мира, в наилучшей спортивной форме, — здесь, на варшавском стадионе! Вы понимаете, что это будет за матч?! — Видно было, что спортсмен в душе Зильберштейна в эту минуту окончательно вытеснил делового человека.

— Успокойся, — недовольно сказал Меринос. — Твои футболисты мне до… — он умолк, так и не окончив фразы. — Ты, Лёва, — предостерегающе проговорил председатель, — не забывайся! Это не игра в футбол, а большая, серьёзная афёра. На матче у тебя будет время.

— Правильно, — согласился Лёва. Выражение его лица мгновенно изменилось. — Всё в порядке, пан председатель, всё в порядке, — успокаивал он, — чтоб у меня не было здоровых детей, если вы, пан председатель, сейчас не останетесь довольны.

— Что такое? — коротко спросил Меринос.

— Неплохо получается. — Лёвино лицо сияло. — Вы, пан председатель, дадите мне тридцать тысяч злотых и увидите, что за радость…

— Для чего тебе? — буркнул Меринос.

Зильберштейн с мудрой меланхоличностью кивнул головой.

— Я вам скажу: теперь это не модное дело, но я суеверен, как тёмный крестьянин. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Я верю, когда везёт, то везёт с самого начала. Если уж фартит, так фартит сразу. — Лёва вытащил из кармана пачку сигарет и угостил Мериноса. — Курите, пожалуйста: «Северная Пальмира», очень хорошие сигареты. На прошлой неделе несколько десятков пачек штангисты привезли из Москвы.

— Так в чем там тебе фартит? — беря сигарету, спокойно спросил Меринос.

— Сплюньте, пан председатель, чтобы не сглазить, — осторожно предостерёг Лёва, — не надо об этом слишком много говорить. Достаточно, что везёт с самого начала, а даст Бог — так будет и до конца. Мне один обещал тысячу билетов, — наконец выдавил из себя Лёва.

— И за ним ты хочешь тридцать кусков? Ого, — удивился Меринос.

— О пан председатель, будьте же человеком! Надо дать людям жить или нет? У меня есть один парень, он имеет доступ к напечатанным билетам. Причём только сегодня, так как завтра билеты окажутся в сейфе и пойдут на распределение. Паренёк тоже не против что-то заработать, вот он и обратился ко мне под большим секретом. Хочет просто стянуть тысячу штук. Да, в конце концов, что мне за дело? Если у него выгорит, мы возьмём эту тысячу, правда? — Лёва наклонился к Мериносу и шёпотом небрежно добавил: — Он хочет по тридцатке за штуку. Неплохо ведь? Я сказал, что беру. Хорошо сделал, да? Не стоит упускать даже такой случай, разве не так? Пригодится на первых порах, для счастливого начала. Мы за каждый билет получим не меньше чем по сотне!

— А ты, — весело спросил Меринос, — сколько имеешь с этой тридцатки? Ну скажи, Лёва, старому корешу! — Однако глаза Мериноса не смеялись, в них был гнев.

— Ой! — ужаснулся Лёва, — зачем такие шутки, пан председатель?! — Он пренебрежительно причмокнул, прикрывая тяжёлыми веками чуткие, насторожённые глаза. — Очень мне надо гоняться за несколькими злотыми, когда у меня хорошие проценты в большом деле? О чём речь, мы можем и отказаться от этого. Безопаснее будет.

— Зачем? — непринуждённо возразил Меринос. — Ясно, что берём. Ты прав: если везёт, то во всём. ЦСПС в наших руках, а теперь ещё и эта тысяча билетов. Такого мы и не ожидали. Неплохо. Только, — задумался он, — где я тебе сейчас достану денег? Анеля! — окликнул он, открывая настежь дверь.

Вошла Анеля.

— Где этот ублюдок Метеор? — спросил Меринос.

Анеля вытерла о передник руки.

— Этот потаскун, дерьмо кошачье, барахло? — с удовольствием переспросила она. — Откуда я знаю, где его, паршивца, черти носят? Вышел около часа назад. Сказал, что идёт на толчок и скоро вернётся. А я предупреждала, что он вам понадобится. Не послушал. Только б и таскался, подонок проклятый!

— Ладно, — остановил её Меринос. — Как только появится, пусть сразу же зайдёт ко мне.

Анеля вышла.

— Понимаешь? — обратился Меринос к Зильберштейну, — этот паршивец Метеор как директор должен официально подписать требование, чтобы получить деньги со счёта кооператива «Торбинка». А то у меня в кассе всего каких-то пятнадцать тысяч.

— И достаточно, — поспешно заверил его Зильберштейн, — остальные доплатим, когда получим билеты.

Меринос мельком, но внимательно взглянул на Лёву, встал, отпер небольшой сейф, стоявший в углу комнаты, и, отвернувшись от Зильберштейна, отсчитал тридцать банкнотов по пятьсот злотых.

— Так и сделаем, пан председатель, — с излишней горячностью сказал Зильберштейн, кладя деньги в карман. — Я приду с билетами, а вы уж возьмёте остальные, добро? Так где мы встретимся?

— В «Золушке», — ответил Меринос.

— Прекрасно, — поспешно согласился Лёва, — а пока что до свидания!

— Смотри у меня! — бросил с недоброй усмешкой Меринос.

«Поверь, сынок, — самодовольно подумал он, — что ты отдашь те несколько злотых, которые сегодня на мне заработаешь. Отдашь, когда будем рассчитываться, чтобы знал впредь: такого шефа, как я, нелегко обвести вокруг пальца».

— Ожидаются грандиозные именины, — разглагольствовал Метеор в такси, остановленном в Краковском Предместье, — соберётся много гостей. Увидите, как будет весело.

— Прекрасно, — ответила Марта, — люблю такие неожиданные праздники. Какой сегодня день? — поинтересовалась она.

— Четверг, — ответил Метеор. — День Святого Альберта.