— Я обо всем этом уже думала.

— Извини, я и не сомневался в твоем опыте.

— А что твой подозреваемый говорит обо всем этом?

— Наш подозреваемый просто отказывается говорить, наотрез. Я только что осмотрел его дорожную сумку и телефон, а сейчас обыскивается его машина. На данный момент — никаких зацепок.

— Как насчет его жилища?

— Пока у нас нет достаточных оснований для обыска квартиры.

Возникла пауза. Оба понимали, что, когда похищена их дочь, юридические формальности вроде разрешения на обыск не будут иметь решающего значения.

— Пожалуй, мне надо возвращаться к делам. У меня всего шесть часов до вылета.

— О'кей.

— Я позвоню тебе, как только…

— Гарри?

— Что?

— Если мы ее вернем, ты, вероятно, никогда ее больше не увидишь. Я просто обязана сообщить тебе об этом.

Босх молчал. Он понимал, что она имеет право на свой гнев и все такое прочее. Оставалось только надеяться на то, что это может сделать ее проницательнее и придать ее действиям большую бескомпромиссность.

— Не может быть никакого «если», — проговорил он наконец. — Я ее верну.

Она ничего не ответила на это.

— Хорошо, Элеонор. Я позвоню тебе, когда что-то узнаю.

Закрыв телефон, Босх повернулся к компьютеру и извлек из базы данных фото Чанга, сделанное при оформлении ареста. Затем отправил его на цветной принтер. Он хотел взять копию с собой в Гонконг.

Вскоре после этого позвонил Чу и сообщил о подписании документа, подтверждающего достаточность оснований для задержания. Он также поговорил с офицером из ПАГ, принявшим факс от Босха и подтвердившим то, что по своему содержанию текст на обеих сторонах визитной карточки идентичен. Последняя же принадлежит менеджеру таксопарка, расположенного на Косуэй-Бэй, совершенно безобидного на первый взгляд. Но у Босха эта визитка по-прежнему вызывала определенные подозрения уже потому, что та была спрятана в ботинке Чанга, а указанная фирма располагалась поблизости от места, где подруги видели его дочь в последний раз. Жизнь научила Босха никогда не верить в совпадения. И он не собирался менять свои привычки сейчас.

Босх поблагодарил Чу и дал отбой как раз в тот момент, когда лейтенант Гэндл, собираясь уходить домой, остановился у его секции.

— Гарри, у меня такое чувство, что я бросаю тебя в беде. Чем все-таки я мог бы тебе помочь?

— Все, что можно, уже было сделано.

Он проинформировал Гэндла о результатах обыска, то есть об отсутствии на данный момент значимых находок, а также сообщил о том, что нет никаких новых сведений о местонахождении его дочери и ее похитителях. Лицо Гэндла приняло мрачное выражение.

— Нам нужен прорыв в расследовании. Очень нужен.

— Мы над этим работаем.

— Когда ты летишь?

— Через шесть часов.

— О'кей, у тебя есть мои телефонные номера. Звони в любое время, днем или ночью, если что-то понадобится. Я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, босс.

— Ты хочешь, чтобы я задержался здесь, с тобой?

— Нет, все в порядке. Я как раз собирался отправиться в гараж и отпустить Ферраса.

— Хорошо, Гарри, дай мне знать, если вы что-то обнаружите.

— Мы так и сделаем.

— Ты спасешь ее. Я знаю, что у тебя все получится.

Затем Гэндл с грубоватой неуклюжестью протянул ему руку, и Босх ее пожал. Это было, пожалуй, первое их рукопожатие с тех пор, как они познакомились, тремя годами ранее. Гэндл ушел, а Босх, окинув взглядом помещение отдела, убедился в том, что он был единственным, кто задержался.

Он отвернулся и посмотрел на сумку. Он знал, что предстоит тащить ее к лифту, чтобы доставить в камеру хранения вещдоков. Телефон также надо было оформить в качестве вещественного доказательства. Сделав это, он тоже покинет здание. Но не для того, чтобы провести благостный уик-энд дома, с семьей. Ему предстояла сложная миссия. Он выполнит ее, и ничто, в том числе последняя угроза Элеонор, не остановит его. Даже если спасение его дочери будет означать то, что он никогда больше ее не увидит.

Прежде чем вломиться в дом Бо-Джинг Чанга, Босх дождался темноты. Это было довольно стандартное многоквартирное жилище с общим входным тамбуром, что обеспечило Босху прикрытие, когда он пустил в ход пинцет вместо ключа, чтобы повернуть дверной засов, а затем и второй замок, встроенный в дверную ручку. Проделывая все это, он не испытывал особых угрызений совести, равно как и сомнений, по поводу вторжения на чужую территорию. На этот отчаянный шаг толкнуло то, что обыск машины, сумки и телефона не дал желаемых результатов. Он уже искал не улики против Чанга, а лишь что-нибудь способное помочь ему установить местонахождение дочери. Прошло уже более двенадцати часов после ее похищения, и такое правонарушение, как и проникновение со взломом, а также то, что он поставил на карту свою карьеру и материальное благополучие, казалось Босху минимальным риском в сравнении с тем, что ему придется пережить, если он не вернет дочь живой и невредимой.

Ну вот наконец последний штырек замка скользнул в нужное место, он отворил дверь и проворно шагнул в квартиру, закрывая и запирая дверь за собой. Обыск сумки подтвердил предположение Босха о том, что Чанг упаковался капитально и возвращаться не собирался. Но при этом оставались сомнения насчет того, что Чанг втиснул в сумку все свое имущество: наверняка оставил здесь что-то из вещей, не имевших для него лично большого значения, но, вполне возможно, бесценных для Босха. Ведь отпечатал же Чанг где-то свой посадочный талон. Поскольку Чанг постоянно находился под наблюдением и никуда, кроме как домой, не заезжал, то где-то здесь, в квартире, должны находиться компьютер и принтер.

Прежде чем двинуться от двери дальше, Гарри выждал с полминуты. Как только глаза привыкли к темноте и стало видно достаточно сносно, он направился в гостиную, где тут же наткнулся на стул и чуть не опрокинул лампу, прежде чем нашел и повернул выключатель. Затем поспешно шагнул к раздвинутым оконным шторам и быстро их задернул.

Отвернувшись от окна, он обвел взглядом комнату. Это было небольшое помещение, совмещающее функции гостиной и столовой, на что указывало наличие практически смежной кухни. Расположенная сбоку лестница вела наверх, в спальню. На первый взгляд, в квартире не оставалось каких-либо личных вещей — ни компьютера, ни принтера, только мебель. Он быстро обыскал комнату, а затем перешел в кухню. Здесь тоже не было личных вещей. Шкафчики были пусты — ни банки, ни коробки из-под хлопьев. Под мойкой находилось мусорное ведро, но оно тоже было пусто и выстелено свежим пластиковым пакетом.

Босх, вернувшись в гостиную, направился к лестнице. У ее подножия имелся электрический выключатель с реостатом, регулирующим интенсивность освещенности наверху. Босх повысил параметры сопротивления, а затем подошел к светильнику в гостиной и выключил его.

Наверху почти не было мебели — здесь стояли только двуспальная кровать и комод с зеркалом. Не было ни письменного стола, ни компьютера. Босх подошел к комоду, просмотрел каждый ящик, но ничего не обнаружил. Корзинка для мусора в ванной была пуста, так же как и аптечный шкафчик. Он даже поднял крышку смывного бачка в туалете, но и там не нашел никакого тайника.

Стало ясно, что квартира была добросовестно очищена от вещей. Это могло быть сделано и после отъезда Чанга, уведшего за собой полицейский «хвост». Босх подумал о звонке в «Цин моторс», зафиксированном в телефоне подозреваемого. Быть может, он подал Винценту Цину знак «путь свободен», и квартиру прибрали.

Разочарованный и вполне осознающий то, что его мастерски развели, Босх решил покопаться в мусорном контейнере при данном доме в надежде отыскать там вынесенные из квартиры Чанга пакеты с отходами. Может, те, кто поработал в квартире, дали маху и забыли прихватить мусор. Выброшенная записка или нацарапанный телефонный номер оказались бы весьма кстати.

Босх уже спустился по лестнице на три ступеньки, когда услышал, как внизу во входной двери повернулся ключ. Он тут же ринулся назад, в спальню, и спрятался за опорной колонной.