Босх втиснулся в лифт и обернулся. Он посмотрел на Элеонор, потом — на Суна.

— Вы ждите, если хотите. Я не стану.

Элеонор на миг заколебалась, а затем шагнула в лифт вслед за Босхом. Когда дверь начала закрываться, она крикнула что-то Суну по-китайски.

Босх посмотрел на цифровой индикатор этажей.

— Что ты ему сказала?

— Что мы будем ждать его на пятнадцатом.

Босх ничего не сказал. Для него это не имело значения. Он старался взять себя в руки, замедлить дыхание. Готовил себя к тому, что ждет его на пятнадцатом.

Лифт тащился медленно. В нем пахло потом и рыбой. Босх старался дышать ртом, вполне осознавая, что тоже вносит свою лепту в этот запах: в последний раз он принимал душ в пятницу утром, в Лос-Анджелесе. Сейчас ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Подъем на лифте оказался даже более мучительным, чем его ожидание. Наконец на пятой остановке дверь отворилась на пятнадцатом этаже. К тому времени в лифте остались только Босх, Элеонор и еще двое мужчин, нажавшие на шестнадцатый. Гарри бросил на мужчин быстрый взгляд, а затем пробежал пальцем вниз по ряду кнопок, предшествовавших той, что была отмечена числом «15». Это означало, что по дороге вниз лифт остановится много раз. Он вышел первым, с левой рукой, заведенной за поясницу, готовый выхватить пистолет в тот же миг, как возникнет необходимость. Элеонор последовала за ним.

— Я так понимаю, мы не намерены ждать Суна Йи? — сказала она.

— Я — нет, — ответил Босх.

— Он должен быть здесь!

Босх резко повернулся к ней.

— Нет, не должен.

Она, конечно, уступила. Было не время препираться. Босх отвернулся от нее и постарался сориентироваться на местности. Ниша лифта находилась в центре холла, имеющего форму буквы «Н». Он двинулся по коридору, идущему, как он полагал, вдоль стороны, выходящей на Натан-роуд, отсчитывая двери. Насчитав на фасадной стороне коридора двенадцать, Босх направился к седьмой, на ней значился номер 1514. Он почувствовал, как его охватил охотничий азарт и сердце забилось в ускоренном темпе. Вот он, этот момент! Цель всех его усилий!

Гарри наклонился к двери и прижал ухо к щели. Сосредоточенно прислушался, но не услышал внутри никаких звуков.

— Есть что-нибудь? — спросила Элеонор.

Босх покачал головой. Потом положил руку на ручку двери и попытался повернуть. Он, разумеется, не ожидал, что дверь окажется незапертой, просто хотел проверить замок, понять, насколько он прочен.

Ручка была старая и разболтанная. Предстояло либо вышибить дверь ногой и, использовав фактор внезапности, попытаться захватить находящихся внутри врасплох, либо же применить отмычку, рискуя при этом вспугнуть находящихся внутри.

Он опустился на одно колено и внимательно присмотрелся к дверной ручке с замочной скважиной. Отмычка к ней подошла бы самая простая, однако внутри мог оказаться, например, засов или дверная цепочка. Наконец Гарри решился.

— Сходи в нашу комнату, — шепнул он Элеонор. — Выясни, есть ли там дверной засов или цепочка.

Он вручил ей ключ от номера 1504.

— Сейчас? — прошептала она.

— Сейчас же. Мне надо знать, что там внутри.

Элеонор взяла ключ и заспешила по коридору. Босх достал свой бумажник с полицейским жетоном. Перед тем как предстать перед служащим иммиграционного контроля в аэропорту, он засунул за жетон две свои лучшие отмычки. Он знал, что под рентгеновскими лучами значок засветится, но две тонкие металлические полоски за ним скорее всего будут ошибочно приняты за его часть. План сработал, и теперь он извлек отмычки и ловко вставил в замочную скважину.

Потребовалось меньше минуты, чтобы повернуть замок. Босх держал ручку в нажатом состоянии, не открывая двери, пока Элеонор торопливо не подбежала по тускло освещенному коридору.

— Там цепочка, — шепнула она.

Босх кивнул и выпрямился, все еще держась правой рукой за ручку двери. Он знал, что, несмотря на цепочку, сможет легко высадить дверь плечом.

— Готова? — прошептал он.

Элеонор кивнула. Босх завел руку назад, под пиджак, и вынул пистолет. Снял его с предохранителя и посмотрел на Элеонор. Они в унисон беззвучно произнесли, одними губами: «Раз, два, три!» — и Гарри одним ударом распахнул дверь.

Дверь не была заперта на цепочку. Она распахнулась во всю ширь, и Босх стремительно шагнул внутрь. Элеонор вошла сразу за ним.

Комната была пуста.

Через комнату Босх прошел в крохотную ванную. Рывком откинул грязную пластиковую шторку от маленькой, выложенной плиткой душевой кабинки, но там тоже было пусто. Он вышел из ванной и посмотрел на Элеонор. Потом произнес слова, отозвавшиеся в нем ужасом и отвращением:

— Ее здесь нет.

— Ты уверен, что это та самая комната? — спросила она.

Босх был уверен: он уже осмотрел узор из трещин и дырок от гвоздей на стене над кроватью. Вытащил из-за пазухи сложенную распечатку и протянул ей.

— Вот эта комната.

Потом убрал пистолет обратно под пиджак, за пояс брюк. Он старался сдержать леденящее ощущение пустоты и тщетности усилий, начинавшее его захлестывать. Но, как ни крути, он просто не знал, куда еще двинуться.

Элеонор уронила распечатку на кровать.

— Должен быть какой-то знак, след, что она была здесь. Хоть что-нибудь.

— Пойдем поговорим с парнем на вахте. Выясним, кто снимал комнату в пятницу.

— Нет, погоди. Сперва нам надо все здесь осмотреть.

Она опустилась на колени и заглянула под кровать.

— Элеонор, ее нет под кроватью. Ее увезли, и нам надо двигаться дальше. Нельзя останавливаться. Позвони Суну и скажи, чтобы не поднимался. Вели ему подогнать машину.

— Нет, этого не может быть.

Она перестала заглядывать под кровать, и теперь просто стояла на коленях, опершись на нее локтями, словно молящийся на ночь ребенок.

— Она не могла исчезнуть. Мы…

Босх обошел кровать и, став позади Элеонор, обнял ее и заставил подняться на ноги.

— Послушай, Элеонор, нам надо идти. Мы ее найдем. Я тебе обещаю это. Просто нам нельзя останавливаться, понимаешь? Нам надо быть сильными и идти вперед.

Он стал подталкивать ее к двери, но она вырвалась и устремилась в ванную комнату. Ей было необходимо самой убедиться, что там пусто.

— Элеонор, пожалуйста…

Она скрылась в ванной, и Босх услышал, как она отдергивает полиэтиленовую занавеску.

— Гарри!

Босх быстро пересек комнату и вошел к ней. Элеонор склонялась над унитазом, приподнимая корзинку для бумаги. Она поднесла ее к Босху. На дне корзинки валялся маленький смятый кусочек туалетной бумаги, испачканный кровью.

Элеонор извлекла его двумя пальцами и подняла повыше, чтобы рассмотреть. Кровь образовала на бумаге пятнышко меньше десятицентовика. Размер пятна и форма тампона позволяли предположить, что его прижимали к маленькому порезу или ранке, чтобы остановить кровь.

Элеонор приникла к Босху, и Гарри понял: она уверена, что они смотрят на кровь их дочери.

— Мы не знаем, что это означает, Элеонор.

Его слова не были ею услышаны. Весь ее вид говорил о том, что у нее вот-вот наступит нервный срыв.

— Они накачали ее наркотиками, — проговорила она. — Они втыкали иглу ей в руку.

— Мы этого пока не знаем. Давай пойдем вниз и поговорим с дежурным.

Она, не трогаясь с места, стояла, уставившись на кровавый тампон словно на диковинный красно-белый цветок.

— У тебя есть во что это положить? — спросила она.

Босх всегда носил с собой, в карманах куртки или пиджака, небольшое количество запечатываемых конвертов для улик. Сейчас он вытащил один из них, и Элеонор поместила в него тампон. Босх закрыл конверт и положил в карман.

— Ладно, идем.

Они наконец покинули комнату. Выходя в коридор, Босх одной рукой обнимал Элеонор за плечи, заглядывая ей в лицо. Он опасался, что она вырвется и бросится назад в комнату. Но потом в ее глазах вспыхнуло какое-то странное выражение — она смотрела в конец коридора.