— Нож по-китайски будет «ким». Здесь, в Калифорнии, представлены по крайней мере три такие триады: «Йи Ким», «Саи Ким» и «Юнь Ким». В переводе это означает: «Праведный нож», «Западный нож» и «Храбрый нож». Все они суть ответвления от гонконгской триады под названием «Четырнадцать К». Очень сильной и могущественной.

— В Китае или здесь?

— И там и здесь.

— «Четырнадцать К»? Как золото в четырнадцать карат?

— Нет, «четырнадцать» — это несчастливое число. Оно звучит как китайское слово, обозначающее смерть. А «К» — начальная буква слова «конец».

Босх знал от дочери и благодаря своим частым наездам в Гонконг, что всякая комбинация числа «четыре» считалась приносящей несчастье. Дочь и бывшая жена Босха жили в небоскребе-кондоминиуме, где в нумерации этажей отсутствовала цифра «четыре». Четвертый этаж был маркирован буквой «П» — «паркинг», а четырнадцатый вообще пропущен — точно так же как в большинстве зданий в Европе и Америке пропускается тринадцатый этаж. Четырнадцатый и двадцать четвертый этажи здания занимали англоязычные жильцы, не разделявшие предрассудков людей хань — то есть китайцев.

— Значит, вы думаете, что этот человек мог входить в один из филиалов «Четырнадцати К»? — кивнул Босх в сторону экрана.

— Очень возможно, — сказал Чу. — Прямо сейчас начну наводить справки.

Босх бросил взгляд на Чу, стараясь прочитать его мысли. Он был уверен, что понял намек. Чу хотел поскорее его спровадить, чтобы приступить к работе. Гарри подошел к видеоплейеру, извлек диск и положил в кейс.

— Будем на связи, Чу.

— Да.

— Как только что-то разузнаете, дайте мне знать.

— Я все понимаю, детектив.

— Хорошо, и жду вас в десять, когда придут миссис Ли с сыном.

Босх открыл дверь и покинул аппаратную.

У Ферраса на столе стоял кассовый аппарат из магазина «Фортуна», подключенный к ноутбуку. Босх положил на стол распечатки кадров с видеодиска и вопросительно взглянул на напарника:

— Что у нас здесь?

— Вот ходил в лабораторию к экспертам. Они закончили с кассой. На аппарате обнаружены отпечатки только самой жертвы. Я сейчас как раз собираюсь заглянуть в память аппарата. Могу сообщить тебе, что дневная выручка вплоть до дня убийства составляла меньше двухсот баксов. Жертве было нелегко платить ежемесячно дань в двести шестнадцать долларов, если твое предположение верно.

— Я принес кое-что новое. А как дела у криминалистов?

— Да, собственно, никак. Они все еще обрабатывают каждую… Ах да, тест на следы пороха на руках вдовы показал отрицательный результат. Но мы вроде и не ожидали другого.

Босх кивнул. Поскольку именно миссис Ли обнаружила тело мужа, то в соответствии со стандартной процедурой необходимо было проверить ее руки на наличие порохового нагара, дабы установить, не применяла ли она недавно огнестрельное оружие. Как и ожидалось, ответ пришел отрицательный. Босх мог теперь с абсолютной уверенностью вычеркнуть ее из списка подозреваемых, пусть даже изначально она и занимала в нем первое место.

— Сколь глубоко простирается память этой штуковины? — спросил Босх.

— Похоже, на целый год. Я тут вывел некоторые средние показатели. Так, валовой доход этого магазина был чуть ниже трех тысяч в неделю. Вычти отсюда накладные расходы, стоимость товара, страховку и прочее в таком роде — и получается, что при самом удачном стечении обстоятельств у бедолаги едва набиралось тысяч пятьдесят чистой прибыли в год. На это не особенно-то разживешься. Пожалуй, в том районе бизнесом заниматься еще опаснее, чем патрулировать улицы.

— Вчера его сын говорил, что доходы заметно упали в последнее время.

— Судя по твоим данным, не думаю, что они вообще были на высоте.

— Это сделки за наличный расчет. Он мог зарабатывать и другими способами.

— Возможно. Но если каждую неделю он выплачивал по две сотенных с мелочью дани, это усугубляло дело. Таким образом, можно считать, что потери были еще на десять штук больше.

Босх рассказал Феррасу о том, что он узнал от Чу, не забыв упомянуть и то, что ПАГ может помочь с идентификацией. Оба они сошлись на том, что расследование должно сосредоточиться на подозрительном азиате, запечатленном магазинной камерой наблюдения, то есть на сборщике дани для китайской триады. Оставалось еще также идентифицировать и допросить предполагаемого члена молодежной банды, вступившего в конфликт с Джоном Ли за неделю до убийства. Однако несоответствие между некоторыми обстоятельствами преступления и характерными признаками убийства из мести придавало этому варианту второстепенное значение.

Они приступили к изучению свидетельских показаний и другой объемистой документации, сопровождающей расследование каждого убийства. В десять часов прибыл Чу и сразу направился к столу Босха.

— Йи-линь еще не появлялась? — спросил он вместо приветствия.

Босх оторвал взгляд от своих бумаг.

— Что такое Йи-линь?

— Йи-линь, мать семейства, являющегося объектом нашего внимания.

До Босха дошло, что он даже не знает, как зовут жену жертвы. Ему стало не по себе. В сущности, он мало что знает об этом деле.

— Пока никто еще не приходил. А вы узнали что-нибудь?

— Я просмотрел нашу фотокартотеку. Этого типа там нет. Но мы продолжаем наводить справки.

— Да, вы постоянно это повторяете. Но что конкретно это означает?

— Это означает, что ПАГ имеет агентурную сеть внутри местной общины, и мы будем осторожно выведывать, что за человек занимался сбором дани и членом какого сообщества был мистер Ли.

— Сообщества? — переспросил Феррас. — У него вымогали деньги. Его членство состояло в том, что он был жертвой рэкетиров.

— Детектив Феррас, — терпеливо, словно в какой уже раз, ответствовал Чу. — Вы смотрите на это с типично западной точки зрения. Как я уже объяснял сегодня детективу Босху, мистер Ли скорее всего был пожизненно связан с триадой. На его родном диалекте это называется «куанг ци», что не имеет прямого перевода, но выражает принадлежность к определенной системе социальных отношений, и связь с триадами является ее составной частью.

Феррас взирал на Чу в молчаливом изумлении.

— Ну и ну, — произнес он наконец. — Не знаю, как у вас, а здесь мы называем это бредом собачьим. Убитый прожил здесь почти тридцать лет. Меня не заботит, как это называется в Китае. Здесь это называется вымогательством.

Босх любовался категоричной реакцией своего молодого напарника. Он уже почти собрался тоже ввязаться в стычку, когда зазвонил телефон на его столе.

— Босх слушает.

— Это Роджерс, дежурный. К вам два посетителя, оба по фамилии Ли. Они говорят, им назначено.

— Отправь их наверх.

— Уже.

Босх положил трубку.

— Ну вот, они уже поднимаются. Послушайте, как я собираюсь разыгрывать эту карту. Вы, Чу, ведите вдову в комнату для допросов, пройдитесь по ее показаниям и попросите их подписать. После этого я хочу, чтобы вы спросили ее о вымогательстве и о том человеке на видео. Покажите ей фотографию. И не позволяйте ей изображать дурочку. Она должна знать об этом. Ее муж, так или иначе, должен был обсуждать с ней свои проблемы.

— Вы будете удивлены, — сказал Чу, — но мужья вовсе не обязательно посвящают жен в подобные дела.

— Ну сделайте хотя бы то, что в ваших силах. Она может многое знать независимо от того, толковали они об этом с мужем или нет. А мы с Феррасом поговорим с сыном. Я хочу выяснить, платит ли он дань рэкетирам у себя, в Сан-Фернандо. Если так, то, может быть, там мы и арестуем нашего преступника.

Босх поднял голову и уже издалека увидел входящую в дверь миссис Ли. Но она была не с сыном. Она была с молодой женщиной. Босх поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, а потом жестом пригласил подойти к нему.

— Чу, кто это с ней?

Чу повернулся и посмотрел на вошедших, однако никого не узнал. Когда обе приблизились, Босху показалось, что младшей было лет тридцать пять. Она имела азиатскую внешность. Со своими гладко зачесанными назад волосами она привлекала тонкой, сдержанной красотой. На ней были синие джинсы и белая блузка. Она шла, потупив взор, на полшага позади миссис Ли. Сначала Босх подумал, что это домашняя работница, служанка, исполняющая обязанности шофера, но человек, впустивший их, сказал, что обе носили фамилию Ли.