Один из английских кораблей отважился приблизиться к арьергарду армады на пушечный выстрел и произвести в сторону неприятеля бортовой залп. Два испанских галеаса тут же ответили ему огнем кормовых кулеврин.

Несколькими днями ранее Уолсингем отправил в Дувр приказ собрать флотилию рыбацких судов и заготовить достаточное количество смолы и хвороста. Смысл этого приказа был достаточно ясен: англичане собирались атаковать испанский флот с помощью брандеров.

Прежде чем стать на якорь возле эскадры лорд-адмирала, сэр Уильям Уинтер провел осмотр рейда Кале и сгрудившихся на нем кораблей армады. Около девяти часов вечера к нему прибыл пинас Хоуарда, чтобы доставить сэра Уильяма на борт «Арка». Там он предложил главнокомандующему пустить в сторону неприятеля брандеры, «и план весьма понравился его светлости». Хоуард сказал, что на следующий день обсудит его на военном совете. Между тем плохая погода едва не сорвала англичанам их замысел. «Бэр» неожиданно ударился о борт «Арка», затем еще три судна столкнулись с ними, в результате чего было сломано несколько реев и разорваны снасти. К счастью, эти повреждения удалось быстро исправить, и воскресным утром 28 июля над «Арком» взвился флаг, приглашавший командиров на совещание.

В ходе заседания члены военного совета согласились с идеей поджечь испанские корабли с помощью брандеров. Атаку запланировали на ближайшую ночь. Сэр Генри Палмер был отправлен в Дувр за рыбацкими судами и горючими материалами, однако не смог быстро вернуться назад.

Тогда Дрейк предложил использовать в качестве брандера свое судно «Томас». Хокинс тоже согласился пожертвовать одним из своих судов. Всего в акции должны были принять участие восемь парусников, включая пять судов из состава плимутской эскадры. Ниже приводится полный список этих «зажигательных судов» с указанием тоннажа и стоимости:

Флибот «Бэр Йонг» — 140 т, 550 фунтов стерлингов

Корабль Кьюра — 150 т, 600 фунтов стерлингов

«Эйнджел» из Хэмптона — 120 т, 450 фунтов стерлингов

«Томас» из Плимута — 200 т, 1000 фунтов стерлингов

«Барк Талбот» — 200 т, 900 фунтов стерлингов

«Барк Бонд» — 150 т, 600 фунтов стерлингов

«Хоуп» — 180 т, 600 фунтов стерлингов

«Элизабет» из Лоустофта — 90 т, 411 фунтов стерлингов.

Переоборудование судов в брандеры проходило столь быстро, что с них не успели даже забрать пушки и снаряжение. Возглавить рискованную операцию вызвались капитаны Йонг и Праус.

Испанцы, очевидно, предчувствовали приближение беды; они внимательно наблюдали за действиями вражеского флота, находившегося от них на расстоянии полулиги. Нервозность «донов» возросла после того, как губернатор Кале сообщил им, что армада стала на якорь в очень опасном месте. Вскоре испанцы заметили, как к английскому флоту подошли еще девять судов, а эскадра Дрейка, располагавшаяся на правом фланге, переместилась ближе к французскому побережью.

Примерно в четыре часа пополудни в сторону армады устремился английский пинас. Он дерзко приблизился к испанскому флагману и произвел в него четыре выстрела, после чего пустился наутек. Один из галеасов открыл по наглецу огонь, причем ядро, выпущенное из кулеврины, пробило ему марсель. Больше всего испанцев удивили быстроходность и маневренность пинаса; их собственные суда не обладали подобными мореходными качествами.

В тот же день герцог Медина-Сидония получил очередное сообщение от герцога Пармы, которое повергло его в уныние. Фландрская армия не была готова к посадке на суда, а побережье в районе Дюнкерка по-прежнему блокировали голландские корабли. Положение армады, остававшейся на рейде Кале, ухудшалось с каждым часом. Ближе к ночи, терзаемый недобрыми предчувствиями, испанский главнокомандующий приказал выставить для прикрытия кораблей восемь патрульных шлюпок и пинасов во главе с капитаном Серрано. Они должны были перехватить вражеские брандеры в случае их появления. Командиры остальных кораблей удвоили количество вахтенных и спустили на воду шлюпки с абордажными крючьями.

Около полуночи начался прилив, а ветер с моря усилился. Чтобы удержаться на своих местах, испанским кораблям пришлось воспользоваться дополнительными якорями. Неожиданно вахтенные заметили в наветренной стороне два подозрительных огня. Они разрастались, затем вспыхнули еще несколько огней. Спустя короткое время испанцы различили восемь брандеров, двигавшихся в их сторону. Была поднята всеобщая тревога. Медина-Сидония по совету Диего Флореса приказал рубить якорные канаты. Все корабли пришли в движение, пытаясь уйти в сторону от надвигающихся английских «зажигательных судов». Из-за тесноты суда сталкивались друг с другом. Галеас «Сан-Лоренсо» навалился на корму «Раты». Хотя оба корабля удалось расцепить, «Сан-Лоренсо» лишился руля и стал игрушкой ветра и волн.

Видя приближающиеся брандеры, некоторые офицеры стали предлагать герцогу покинуть «Сан-Мартин» и спасаться на берегу, но Медина-Сидония решительно отверг это предложение. В конце концов брандеры прошли мимо отступивших испанских судов и постепенно догорели в подветренной стороне, не причинив противнику особого вреда.

Испанский флагман тут же отдал якорь и просигналил другим кораблям сделать то же самое. Герцог надеялся, что на рассвете, во время отлива, им удастся вернуться на прежнюю стоянку возле Кале. Однако приказ выполнили только находившиеся поблизости португальский галеон «Сан-Маркос» под командованием маркиза де Пеньяфеля и корабль «Сан-Хуан» дона Диего Энрикеса; большая же часть флота, лишившись якорей, дрейфовала на северо-восток вдоль побережья и на рассвете очутилась в районе Гравелина, примерно в двух лигах от берега.

На рассвете 29 июля подул ветер с юго-юго-запада. Медина-Сидония, видя, что вернуть ушедшие суда нет никакой возможности, вынужден был сняться с якоря и идти к тем, что находились от него в подветренной стороне.

Военный совет, состоявшийся на борту английского флагмана, принял решение атаковать армаду прежде, чем ее корабли смогут опять построиться в боевой порядок. Точно неизвестно, каким был план англичан. Сеймур писал, что первым в сражение вступил Хоуард, за ним Дрейк, а сам он был третьим. Понятно, что Дрейк, будучи вице-адмиралом, должен был находиться на правом фланге, ближе к берегу. Левее находились эскадры Хокинса и Хоуарда, еще дальше — эскадры Фробишера, Уинтера и Сеймура.

Когда английские корабли снялись с якоря и двинулись в сторону противника, лорд-адмирал заметил недалеко от французского побережья поврежденный галеас «Сан-Лоренсо»; судно Уго де Монкады с трудом шло под одним фоком и на веслах, пытаясь укрыться в гавани Кале. Хоуард не устоял перед искушением захватить этот прекрасный корабль, набитый золотом и столовым серебром, как раньше Дрейк не смог устоять перед желанием овладеть галеоном «Росарио». Когда лорд-адмирал бросился вдогонку за галеасом, командиры других кораблей его эскадры — Томас Хоуард, лорд Шеффилд, граф Камберленд и другие — повернули следом за ним.

На захват галеаса были высланы несколько шлюпок и пинасов с отрядом мушкетеров, которым командовал лейтенант Ричард Томсон. Монкада мужественно принял бой. Его 240 аркебузиров открыли по вражеским шлюпкам и пинасам шквальный огонь, заставив их отступить. Во время повторной атаки Уго де Монкада получил пулю в голову. Когда он рухнул на палубу, команда обреченного судна, гребцы и солдаты решили спасаться вплавь. Первыми в море бросились галерные рабы — примерно 300 турок и арабов, за ними последовали итальянские канониры и матросы.

Во время боя многие испанские солдаты и матросы были убиты, а пехотные капитаны Луис Масина и Франсиско де Торрес смертельно ранены. Те, кто уцелел, подняли на шпагах белые платки, сигнализируя о желании сдаться в плен.

«Англичане потеряли более полусотни человек, — писал Р. Стенюи, — кровь хлюпала в шлюпках под ногами нападавших. Двести „джентльменов удачи“ вскарабкались на борт галеаса. Начался лихорадочный грабеж. Корабельная часовня и каюты были выпотрошены, вещи раскиданы по палубе. Солдатня дралась с джентльменами „за пятнадцать сундуков, принадлежавших покойникам знатного происхождения“. Добычей стала казна неаполитанской эскадры — 22 тысячи королевских золотых дукатов, подсвечники, позолоченная посуда, хрусталь, драгоценности и украшения офицеров, в том числе мальтийский крест дона Уго де Монкады, его золотая цепь из квадратных звеньев и орден Сантьяго. Офицеры и матросы вперемешку выворачивали карманы живых и мертвых испанцев, срывали перстни с пальцев и золотые пуговицы с камзолов».