Беседуя с Дрейком, испанец признался, что сначала жители города очень испугались, приняв налетчиков за французов. Однако, рассмотрев выпущенные в них стрелы, с облегчением поняли, что имеют дело с подданными британской короны — людьми благородными, которые никогда не подвергали пленных жестоким пыткам. Отпустив в адрес пришельцев еще несколько дежурных комплиментов, офицер спросил, не были ли стрелы, ранившие его людей, отравлены, и если да, то как можно излечить такие раны.

На это Дрейк ответил достаточно резко:

— Сеньор, не в моем обычае пользоваться отравленными стрелами. Полученные раны вы можете лечить с помощью обычных хирургических методов. Что касается предложения губернатора снабдить нас провизией, то мы имеем на острове достаточно необходимых продуктов, за исключением того специфического продукта этой страны, который мог бы удовлетворить меня и мою команду.

Подумав, он добавил:

— Советую вашему губернатору держать глаза открытыми! Ибо, прежде чем уйти, если, конечно, Господь сохранит мне жизнь, я намерен собрать часть урожая, который вы собираете с этих земель и отправляете в Испанию, чтобы потом досаждать всему миру.

Офицер отпарировал с едва уловимой иронией:

— Могу ли я позволить себе узнать, почему вы не взяли триста шестьдесят тонн серебра, приготовленного для погрузки на флот, и еще более ценное золото, которое хранится в железных ящиках королевского казначейского дома?

— Я был ранен, — ответил Дрейк, — и мои люди против моего желания отнесли меня на борт.

— В таком случае ваши люди так же благоразумны при отступлении, как и храбры в нападении, — вежливо заметил испанец. — Номбре-де-Дьос не желает мстить вам, сеньор капитан, высылая фрегаты или иные суда, имеющиеся у него. Но он позаботится о себе гораздо лучше, чем прежде, и приготовится к защите.

Хотя Дрейк не сомневался, что имеет дело с лазутчиком, он не уступил испанцу в любезности. Офицера пригласили отобедать и в конце концов отпустили с подарками, осыпав комплиментами по поводу его храбрости и благородства. Растроганный испанец признался, что ему никогда еще не оказывали подобной чести.

Как только посланник губернатора уехал, Дрейк опять расспросил негра Диего о том, каким образом испанцы перевозили золото и серебро из Панамы на побережье Карибского моря и как легче всего можно его захватить. Диего не только снабдил Дрейка ценной разведывательной информацией, но и сообщил предводителю корсаров, что его имя было в чести среди марунов. Связавшись с ними, он смог бы получить от них всю необходимую помощь.

По данным Диего, сокровища, доставлявшиеся морем из Перу в Панаму, везли потом на мулах в селение Вента-де-Крусес. Оно находилось примерно в шести лигах от города. Там золото и серебро перегружали на небольшие суда, которые шли вниз по реке Чагрес к Карибскому морю, а затем доставляли свой груз в гавань Номбре-де-Дьос. Осуществить данную операцию можно лишь в сезон дождей, то есть с апреля по декабрь, когда река Чагрес была полноводной. В сухой сезон, с января по март, сокровища либо хранились на складах в Панаме, либо транспортировались на карибское побережье по суше.

Для проверки полученной информации Дрейк отправил на реку Чагрес два пинаса; одним из них командовал его брат, вторым — Эллис Хиксом. За три дня, гребя против течения, разведчики преодолели 18 лиг и добрались до Вента-де-Крусес, где внимательно изучили окрестности селения и установили дружеские связи с марунами. Обратный их путь к морю занял всего лишь сутки.

1 августа Дрейк вернулся с тремя пинасами к судам, оставленным у острова Пинос. Там он, сгущая краски, в весьма мрачных тонах рассказал капитану Ренсу о неудаче в Номбре-де-Дьосе и новых трудностях, которые ожидают их при выполнении плана по перехвату каравана с сокровищами. Ренсу подобные перспективы не понравились. Учитывая, что их нахождение у берегов Панамского перешейка стало известно испанцам, партнер Дрейка засомневался в успехе задуманной акции и в конце концов заявил, что уходит домой. Дрейк, мечтавший поскорее разорвать консортство с Ренсом, не стал его удерживать. Когда 7 августа на Пинос прибыли с реки Чагрес пинасы разведчиков, Джеймс Ренс откланялся.

Простояв на якоре еще дней пять или шесть, Дрейк решил на время покинуть панамские воды. Он понимал, что испанцы, встревоженные его нападением на Номбре-де-Дьос, повысят бдительность и неизбежно усилят охрану побережья. Новым районом крейсерства были избраны воды Новой Гранады.

Из-за частых штилей добираться до Картахены пришлось почти неделю. Два судна и три пинаса Дрейка вяло ползли вдоль берегов Южной Америки на северо-восток, огибая небольшие островки и стараясь не привлекать к себе внимания туземцев. Наконец вечером 13 августа они стали на якорь недалеко от входа в Картахенскую гавань, у острова Сан-Бернардо. Во главе трех пинасов Дрейк тут же отправился на разведку. Обходя остров вокруг, англичане обнаружили испанский фрегат. На его борту был найден лишь один старый матрос.

— Где остальная часть команды? — спросили его.

— Они отправились на берег увиваться за своими любовницами, — ответил старик.

Дрейк понимающе кивнул и начал расспрашивать испанца о положении дел в порту и в городе. Пленник охотно делился новостями. По его словам, «за два часа до того, как стемнело, мимо них прошел под парусом и на веслах пинас, причем настолько быстро, что даже они не смогли бы так грести». С борта пинаса спросили: «Не появлялись ли здесь недавно какие-либо англичане или французы?» — «Нет, никого не было!» — ответили с фрегата. «Будьте бдительны!» — посоветовали новоприбывшие.

Затем, примерно через час, послышались орудийные выстрелы, и вахтенный, поднявшись на верхушку мачты, увидел, как все суда, находившиеся во внутренней гавани Картахены, ушли под защиту пушек крепости.

Из рассказа старика Дрейк понял, что его прибытие в район Картахены не осталось незамеченным.

Пленный также признался, что возле близлежащего мыса стоит на якоре большой торговый корабль из Севильи. Он выгрузил свои товары на берег и на следующее утро собирался отплыть в Санто-Доминго. Англичане решили завладеть этим судном.

Когда пинасы приблизились к его борту, вахтенный окликнул их:

— Эй, откуда вы пришли?

— Из Номбре-де-Дьоса!

Услышав это, матросы на севильском корабле разразились потоком брани. «Мы не стали обращать внимание на их слова, — пишет капеллан Николс, — и каждый пинас, согласно приказу нашего капитана, немедленно пристал к его борту: один — к штирборту возле носа, другой — к штирборту возле квартердека, а капитан — к средней части бакборта; хотя взобраться на него было трудновато, ибо он имел 240 тонн. Едва поднявшись на палубу, мы задраили решетчатые люки и кубрик, чтобы не дать испанцам возможности досаждать нам. Когда они поняли, что мы овладели их кораблем, они остались в трюме со своим оружием, не считая двух или трех юнг, которые были найдены возле битенгов. Затем, осветив наши пинасы и убедившись, что им ничто не угрожает, мы быстро перерезали якорные канаты и с помощью наших трех пинасов отбуксировали его за остров, в пролив, находящийся прямо перед городом, где не было угрозы со стороны их больших пушек».

В Картахене подняли тревогу, послышались выстрелы из орудий и звон колоколов. Солдаты и ополченцы, кто в пешем строю, кто на лошадях, вышли из города и, приблизившись к кромке близлежащего леса, стали наугад стрелять по зарослям из мушкетов. Они всерьез полагали, что пираты готовятся атаковать городские укрепления со стороны суши.

На следующее утро англичане захватили еще два фрегата. На них обнаружили двух королевских писарей — одного из Картахены, другого из Верагуа, а также семерых моряков и двух негров-рабов. Пленные испанцы побывали в Номбре-де-Дьосе и теперь везли письма с известиями о «страшном пирате Дрейке» и предупреждением о возможности его появления в Картахене.