Когда с едой было покончено, Пол попросил принести кофе на террасу гостиницы.

— Он не захотел с ней разговаривать, — пояснил Пол инспектору, опустившемуся в соседнее неглубокое бамбуковое кресло. — Рассказал, что не хочет иметь ничего общего с Банкрофтом и, что самое страшное, с женщинами, которыми тот торгует.

Ричард Морган, поблагодарив официанта за кофе, задумчиво помешал в чашечке сахар и уточнил:

— Это все, что он рассказал?

Глядя в стол, Пол сделал глоток кофе и покачал головой.

— Этот человек, судя по всему, очень не любит Банкрофта и не скрывает этого. Похоже, он думает о нем то же самое, что начинаю думать и я.

— Что вы имеете в виду?

— Я подозреваю, — губы Пола сжались от злости, — что Банкрофт замешан в торговле «белыми рабынями». И если это окажется правдой, я собственноручно сверну шею этому подонку!

— Торговля «белыми рабынями»! — воскликнул инспектор, и складка между его бровями стала еще глубже. — Весьма серьезное обвинение. У вашего человека в Яллансе есть какие-нибудь доказательства?

— Ничего конкретного он не рассказал, но это и понятно, ведь я для него совершенно посторонний человек.

Отпив еще кофе, Морган на секунду задумался.

— Если этот парень не рассказал ничего конкретного, откуда у вас уверенность, что Банкрофт торгует живым товаром?

— Вы и сами можете поговорить с моим новым знакомым. Поинтересуйтесь у него, почему, он называет молодую англичанку новым «товаром» Банкрофта.

Подлив в чашечку сливок, инспектор задумчиво смотрел, как белые круги растворяются в темно-коричневой жидкости. Как понимать слова человека из Ялланса? Неудачно составленная фраза… или конкретное обвинение? Нужно будет действительно наведаться к нему. Но пока…

Отставив в сторону чашечку, Морган откинулся на спинку кресла, обвел взглядом изумительно-голубое небо и придал своему лицу расслабленное, почти равнодушное выражение — на тот случай, если за ним наблюдают.

— Мистер Тарн, — врастяжку произнес он, словно его уже клонило ко сну. — Я хочу, чтобы вы дали мне слово… — Сделав паузу, инспектор прокашлялся, а затем осторожно продолжил: — О том, что вы сейчас услышите от меня, не рассказывайте никому, ни единой живой душе. Даете слово?

— Хорошо.

Морган удовлетворенно кивнул, заручившись обещанием Пола, и продолжил:

— Все то, о чем рассказал Эдвард Фарнелл, подтвердила леди Банкрофт.

— Мать Банкрофта! Так ей все было известно?

— Тише, прошу вас, мистер Тарн, нас могут слушать посторонние уши, — не меняя выражения лица, тихо произнес инспектор. Со стороны Ричард Морган в эту минуту производил впечатление отдыхающего бизнесмена, которого разморило от жары. Он даже прикрыл глаза, как будто задремал, но тревожные нотки в его голосе дали понять Полу, что он начеку. — Леди Банкрофт узнала обо всем лишь после того, как нашла дневники покойной невестки.

— Неужели об этом знала и его супруга? — недоверчиво переспросил Пол. — Боже, час от часу не легче.

С видом хорошо пообедавшего человека инспектор натужно выдохнул и лениво обвел взором горизонт.

— Супруга Банкрофта действительно знала, — зевнув, подтвердил он, — но она не была соучастницей. В своих дневниках Фелиция Банкрофт постоянно повторяет, как плохо относился к ней муж, пишет, что он избивал ее всякий раз, когда она пыталась завести разговор о девушках, привезенных им и Фарнеллом из Англии, которые, оказавшись на острове, затем куда-то пропадали. Судя по всему, она случайно подслушала разговор Банкрофта с человеком, которого она описала в своем дневнике: «Мужчина, по-видимому иностранец, в просторной белой одежде, на голове белый платок, доходящий до бровей и перевязанный толстым черным шнурком…» Они обсуждали цену последней партии товара. Банкрофт, по словам Фелиции, пришел в ярость, его крики через открытое окно были слышны даже на улице. «Ваша цена меня не устраивает!» Это и следующее предложение были подчеркнуты. «Этих четырех девушек, каждой из которых нет еще и семнадцати, я могу продать втрое дороже, чем предлагаете вы». Именно после этого Фелиция Банкрофт симулировала беременность, чтобы вернуться в Англию.

— Бедная женщина! — прошептал Пол, невольно сжимая кулаки. — Она прошла через ад… То же самое ждет и Банкрофта, когда я до него доберусь.

Ричард Морган снова зевнул и тоном, не лишенным сожаления, произнес:

— Вы не имеете на это права. Такими вещами должна заниматься полиция.

— А если этот мерзавец узнает, кто вы? Вдруг он надумает покинуть остров?

Над Лонг-бэй прошелся легкий бриз, отчего кристально чистая голубая вода залива пошла мелкими волнами.

— Все, что он может, — это сесть на определенное торговое судно, идущее на Восток, которое мы остановим еще до того, как оно успеет покинуть территориальные воды. Видите ли, мистер Тарн, у меня, как и у вас, есть подозрение, что женщин на этом судне используют в качестве грузчиков. Я сам видел, как их на лодке отвезли на тот корабль, и они оттуда не вернулись. И об этом, как и о дневниках Фелиции Банкрофт, я говорил в Кингстоне во время встречи с губернатором Ямайки. Мне нужно было вручить ему официальные документы, объясняющие мой приезд на остров. Он не скрывал, что уже получил с дипломатической почтой подобный сигнал, и пообещал оказать мне любую помощь, вплоть до перехвата и обыска этого корабля.

— Вы уверены, что капитан согласится остановить судно для обыска?

На губах Ричарда Моргана заиграла легкая улыбка. Немного повернув голову, чтобы видеть лицо Пола, он ответил:

— Видите ли, мистер Тарн, ни один здравомыслящий капитан не станет сопротивляться, если увидит, что на его судно направлены пушки боевого корабля флота ее величества.

— Вы обещали развлечь нас, Банкрофт. Однако я не думаю, что пару конов в карты можно считать хорошим развлечением.

По обитому сукном столу рассыпалась колода игральных карт. Гость Марлоу Банкрофта проявлял нетерпение, но этого следовало ожидать.

— Слишком высокие ставки для вашего кошелька? — Марлоу с насмешкой посмотрел на человека, сидящего напротив. — Вы можете в любой момент выйти из игры. Я думаю, все здесь поймут вас.

— У меня достаточно денег! — И без того красное лицо мужчины побагровело от злости. — На этот счет можете не переживать, Банкрофт.

— Рад это слышать.

Неприкрытый сарказм прямо-таки взбесил игрока.

— Еще бы! — рявкнул он. — Черт побери, не думайте, что я не вижу, за кого вы меня… за кого вы всех нас за этим столом принимаете… Здесь нет дураков, Банкрофт!

«Неужели? — подумал Марлоу, но внешне ничем не выдал своего раздражения. — Если не дурак, то что ты тут делаешь… что все вы тут делаете?»

Собрав карты, брошенные на стол в начале разговора, Марлоу не спеша уложил их в аккуратную стопку и принялся нарочито медленно тасовать, специально поддразнивая собеседника.

— Вы ведь знали, какие вам предстоят расходы… В конце концов, это же не первый ваш визит сюда… И все равно пришли. Интересно почему?

— Черт возьми, вам прекрасно известно почему! — зло бросил мужчина.

Не обращая внимания на столь агрессивный настрой собеседника, Марлоу, по-прежнему сохраняя невозмутимость, положил аккуратную колоду карт на середину стола.

— О да, мне это известно. Только в моем доме вы можете получить удовольствие того рода, который предпочитаете вы. Только здесь ваши желания будут удовлетворены в полной мере. Впрочем, джентльмены, все это легко отменить, если вы пожелаете.

Кроме двух спорщиков за столом сидели еще трое мужчин, но никто из них не сказал ни слова и не поднял глаз на Марлоу, когда тот обвел их всех пристальным взглядом.

— Вижу, вы предпочитаете продолжить… Что ж, тогда я предлагаю вам небольшой дивертисмент.

— И разумеется, жутко дорогой! — с иронией произнес гость, осмелившийся вступить в перепалку с Марлоу.

Понимая, что никто из присутствующих не уйдет из его дома, пока не получит то, ради чего они все собрались этим вечером, Марлоу беззаботно заметил: