Лорелея.

— Ну и что ты тут делаешь? — спросила Сара, одновременно испуганно и яростно.

Волосы у непослушной сестрички были все так же собраны в голубые косицы, однако теперь она отлично загорела, на ней был пляжный костюмчик, который, надо признаться, очень ей шел.

— Я купила этот дом.

Мы с Сарой ошеломленно переглянулись.

— Если по правде, я снимаю его у хозяина. А разве не здесь все началось? Ты ведь знаешь, я немного фетишистка, но мне вроде как нравится эта конура. Я собираюсь убедить свою старуху приобрести ее насовсем.

— Ты что-нибудь делала в саду? — взволнованно спросила ее сестра.

— Конечно. Я поселила там двух котиков. Не хочешь на них взглянуть?

Грубая и жестокая Лорелея сейчас вела себя как богатенькая наследница, которой по карману устроить себе каникулы в лучшем месте на Коста-Брава.

Уютный домик Йосимуры превратился в свалку нижнего белья, раскиданного повсюду, вперемешку с компакт-дисками, детективными романами и баночками с витаминами.

Хотя бы в этом две сестры проявляли некое сходство.

Когда мы вошли в сад, то, к своей радости, увидели, что камень остался на прежнем месте. В тенечке под камнем, спасаясь от палящего солнца, спали два котенка тигровой окраски.

В этот момент Лорелея, набросившая на плечики полотенце, сообщила нам:

— Я иду на нудистский пляж. Не составите мне компанию?

— Нам надо бы немного вздремнуть, — ответила Сара. — Мы летели два дня.

— О'кей, только не вздумайте забраться в мою постельку.

— Не беспокойся.

Как только металлическая дверь захлопнулась, мы с Сарой заговорщически переглянулись.

Француженка ухватила меня за руку и прошептала:

— Прости за то, что вела себя так жестоко. Будем друзьями?

Наше рукопожатие принесло мне больше горечи, чем тот кувшин холодной воды, который Сара выплеснула на меня в такси. По счастью, все мое внимание сейчас поглощал камень в саду.

Естественно, когда мы попробовали сдвинуть его с места, перепуганные коты сбежали на другой конец сада. Однако тяжелый камень не подался ни на сантиметр. Он гордо, по-королевски возвышался властелином спирали золотого сечения.

— Придется нам его расколоть, — сказал я, утирая пот со лба.

Мы осмотрели весь дом и нашли старинную наковальню, украшавшую второй этаж. Она была невероятно тяжела, так что нам пришлось волочить ее в сад вдвоем. Пошатываясь, мы обрушили наковальню на камень.

Громоподобный удар вызвал новый приступ паники у котят. Они бросились прочь из сада и взлетели по лестнице в дом.

Заново взглянув на валун, мы увидели, что верхушка его откололась, обнажив ровную поверхность с отверстием в центре.

— Эврика! — восторженно закричал я. — Наш добрый старый Альберт, вероятно, использовал особые инструменты, чтобы спилить верхушку валуна и проделать в нем дыру. Давай, я предоставляю тебе честь извлечения сокровища.

— А другого выхода у тебя и нет. — Сара улыбнулась. — Твоя ручища сюда не пролезет.

Француженка запустила в отверстие три своих изящных пальца. Дыра оказалась неглубокой, так что Саре удалось без проблем вытащить алюминиевый тубус. На нем была выгравирована надпись на английском языке: «The last answer» — «Последний ответ».

Я никогда не был рядом с тобой, но сейчас, покидая тебя окончательно, хочу передать в твои руки самое важное открытие моей жизни.

Твое появление на свет оказалось для меня неожиданным. Я был ослеплен страхом ответственности, а когда собрался с силами, было уже слишком поздно. Только сейчас, находясь на пороге смерти, я осознаю важность твоего рождения и существования, хотя, как ни странно, ты получила от меня только разлуку и забвение.

Я всегда помнил о тебе, Лизерль. Каждую ночь моей долгой жизни я открывал глаза в темноте, представляя, как изменилось твое лицо. Однако старые ошибки становятся окончательными, непоправимыми. Стыд за проступок, совершенный мною когда-то, много лет мешал мне связаться с тобой. А потом уже стало слишком поздно.

Тебе хорошо известно, что меня считают несколько эксцентричным гением, обвиняют в бесчувственности, отсутствии теплоты и нежности. Но могу тебя заверить, что бег времени сделал меня восприимчивым к чужой боли — именно потому, что эта простая формула Е = mс² оказалась чревата такими последствиями, которые я не мог себе вообразить в самом кошмарном сне.

Хотя прямой ответственности на мне и нет, я чувствую себя участником ужасного, безумного забега по направлению к гибели человечества. Я никогда не задумывал и не желал ничего подобного, однако моя формула позволила высвободить энергию великой разрушительной силы. Мысль об этом переменила весь ход моей жизни.

Если ты читала мои многочисленные интервью, то знаешь, что в течение многих лет я занимался поиском «последнего ответа», то есть такой переменной, которая позволила бы описать все силы, действующие во Вселенной. Я желал узнать природу первородной силы, управляющей всем, что нам известно: физикой и метафизикой, психологией и биологией, притяжением и светом… Много лет я боролся за единую теорию поля.

Теперь я готов поделиться своими выводами. Понимаю, слова, которые я тебе доверю, прозвучат ненаучно. Не сомневаюсь и в том, что мое последнее письмо, послание, хранительницей которого ты станешь, многих удивит, а другим даст повод подумать, что я окончательно сошел с ума. Боюсь, что будут пересмотрены не только открытия, за которые я получил Нобелевскую премию, но и мой научный престиж в качестве создателя общей и специальной теории относительности. То, что я собираюсь тебе поведать, — это великое преобразование не только в области физики, но и всей человеческой науки.

По отзывам обо мне ты, вероятно, знаешь, что, разрабатывая свои гипотезы, я всегда был очень строг и требователен. Именно поэтому я считаю, что за всю жизнь ко мне пришло не так уж много стоящих идей. Даже они плоды внезапных озарений и интуитивных вспышек, которые я потом пытался изложить на бумаге. От меня требовались великие усилия в деле точности и дисциплины. Этим добродетелям я во многом обязан твоей матери, Милеве. Именно она обучила меня языку, способному выразить мои озарения в цифрах и формулах.

Когда я выступил со своей теорией относительности, мало кто меня понял. То, что я собираюсь открыть тебе сейчас, чтобы ты передала эту истину человечеству, тоже столкнется с непониманием и людскими предрассудками. Вот поэтому я и прошу тебя хранить эти знания, сколько сочтешь нужным — годы, десятилетия, пока сообщество людей не продвинется достаточно, чтобы воспринять то, что я изложу тебе.

В мире есть сила чрезвычайной мощности, для которой наука еще не нашла формального описания. Она включает в себя и подчиняет все остальные силы, даже стоит за всеми теми явлениями во Вселенной, которые пока не были нами обнаружены. Эта всеобъемлющая сила — любовь.

Когда ученые ищут универсальную теорию Вселенной, они забывают о самой невидимой и могущественной силе.

Любовь — это свет, озаряющий тех, кто его несет и воспринимает. Любовь — это притяжение, поскольку она заставляет людей устремляться друг к другу. Любовь — это мощность, поскольку она преумножает то лучшее, чем мы обладаем, и не дает человечеству погрязнуть в слепом эгоизме. Любовь открывает тайны и снимает покровы. Ради любви люди живут и умирают. Любовь — это Бог, а Бог — это любовь.

Вот сила, которая все объясняет и придает жизни Смысл с большой буквы. Вот та переменная, которую мы слишком долго выносили за скобки — быть может, оттого, что любовь нас пугает, поскольку она есть единственная энергия во Вселенной, которую человек не научился подчинять собственной воле.