— Пока шла передача, какой-то радиослушатель доставил это для вас.

Я с удивлением принял из рук в руки маленький конвертик и увидел, что на нем действительно проставлена моя фамилия.

— Он что-нибудь передал на словах?

— По правде говоря, я никого не видел. Конверт я нашел на стойке для посетителей, когда вернулся из уборной.

Охранник поспешил вернуться в здание. Там зазвонил телефон.

«Очередной радиослушатель», — подумал я, заводя мотор.

Чтобы получше рассмотреть конверт, я поднес его к передней фаре и снова прочел свою фамилию, написанную в традициях старинной каллиграфии. На обратной стороне обнаружилась надпись, от которой мне стало не по себе:

По-видимому, послание это было доставлено человеком, недостаточно знавшим физику: ведь вместо буквы m (масса) в формуле стояла a. Я вспомнил, что подключился к заговору лишь в последние пятнадцать минут, и меня поразила быстрота, с которой неведомый слушатель успел доставить эту глупость на радио.

Охваченный любопытством, я распечатал конверт в свете фары моей «веспы» — тарахтение ее мотора, должно быть, раздражало жителей соседних домов.

Внутри оказалась старая почтовая открытка. Я наклонился, чтобы повнимательнее ее рассмотреть. Изображение цветное, панорама городка Кадакéс, что само по себе удивительно. Я перевернул открытку. На обратной стороне тем же каллиграфическим почерком был выведен какой-то адрес, дата и время. Чуть ниже — одна-единственная фраза, без подписи:

До полудня субботы я не вылезал из постели, всю ночь смотрел ранние фильмы Джима Джармуша,[6] пытаясь позабыть о том, что случилось в «Сети». Ураганные ветры содрали с города грязное покрывало, впервые за неделю небо избавилось от облаков.

Освободив от книг и бумажек поверхность стола в гостиной, я с чашечкой кофе в руке снова принялся изучать конверт, который кто-то доставил для меня в радиостудию. Пристальнейшим образом разглядев формулу E = ас² на оборотной стороне, я вынул из конверта открытку с видом Кадакеса и перечитал адрес и дату, проставленные над загадочной фразой.

Воскресенье, то есть завтра, в тринадцать тридцать. Неужели какой-нибудь радиолюбитель приглашает меня пообедать в свой загородный дом?

Раздумывая над этим вопросом, я отложил открытку в сторону, а конверт собрался выкинуть — и тут из него выскользнула бумажка, которую я сначала не приметил. Я подобрал ее с пола.

Это оказался автобусный билет, оформленный на завтра:

Отправление (Барселона): 10.30

Прибытие (Кадакес): 13.15

Отправление (Кадакес): 17.00

Прибытие (Барселона): 19.45

Адресант, отправивший мне столь лаконичное приглашение, позаботился даже о покупке билета туда и обратно, стоимостью в сорок два евро тридцать центов. Это было проявлением необычайного доверия. Что же заставило этого субъекта предположить, что я готов потерять полноценный выходной ради того, чтобы нанести визит незнакомцу?

Судя по временнóму промежутку между прибытием и отправлением автобуса, речь шла об обеде и, возможно, о десерте, но в какой же компании?

Я убрал открытку и билет в ящик стола. Затем отправил порцию зерен в кофеварку «Nespresso» — решил заварить еще один большой кофе, а тосты приправил оливковым маслом и щепоткой соли. Свой скромный завтрак я доставил на расчищенный стол. На нем оставался только ноутбук, с которого я каждое утро считывал свежие новости. Вот только в этот субботний полдень меня больше интересовало загадочное послание. Я любопытства ради набрал в Google слова «Эйнштейн» и «Кадакес», кликнул на третью из открывшихся строчек и увидел статью под названием «Старое обаяние Кадакеса»:

В этом маленьком рыбачьем поселке на Коста-Брава в двадцатые годы останавливались виднейшие художники и интеллектуалы той эпохи. Старожилы Кадакеса до сих пор вспоминают о визитах Пикассо, Гарсиа Лорки, Бунюэля и Уолта Диснея, да и многих других знаменитостей — в те времена, когда слово «Кадакес» являлось синонимом шикарного отдыха и духа приключений.

Тогда путь в поселок от «близлежащего» города Фигерас занимал целых три часа — эту дорогу когда-то проложили контрабандисты. Здесь в числе прочих «звезд» побывал и Альберт Эйнштейн — великий физик приехал на летние каникулы, чтобы поиграть на скрипке. Поговаривают, что он даже дал публичный концерт на какой-то площади.

Я усмехнулся, вообразив себе эту сцену, которая как-то плохо вязалась с отцом теории относительности. Эйнштейн с копной растрепанных волос сидит посреди площади, пиликает на своей скрипочке в окружении толпы зевак, многие из которых — в беретах.

Прокрутив этот эпизод в своей голове, я уже почти решился сесть на автобус и отправиться в Кадакес, где не бывал с самого детства. Однако один взгляд на список сценариев, которые надлежало подготовить к следующей неделе, заставил меня образумиться.

Решено! Приглашение будет отвергнуто.

Я заскочил в оранжевый автобус за две секунды до того, как двери захлопнулись, и, пока громоздкий транспорт не выехал с одного из терминалов Северного вокзала, не задавался вопросом о том, что же тут делаю. В течение каких-то суток я переменил свое решение на прямо противоположное. Приглашение все так же казалось мне верхом нелепицы, но любопытство заставило смириться с почти шестичасовым путешествием туда и обратно.

Кстати сказать, для этой воскресной экскурсии у меня имелся дополнительный повод. Поездка послужила мне предлогом извиниться перед своей сестрой, угрожавшей в это воскресенье нанести мне визит в сопровождении троих детей. Я предпочел встретиться лицом к лицу с незримым корреспондентом, приславшим мне приглашение, нежели перенести набег троих дикарей на мою квартиру.

С тех пор как я развелся, подобные визиты превратились для меня в единственную альтернативу одиночеству.

Мне было неизвестно, что, вскочив в тот междугородный автобус, я получаю пропуск в мир, где бег являлся единственной возможностью удерживаться на ногах.

Поездка была утомительная, с бесконечными остановками в безлюдных поселках. Затем мы оказались в совершенно пустынной местности. Автобус постоянно петлял. Я уже раскаивался, что ввязался в эту игру. Столь долгое и мучительное путешествие того не стоило.

На беду — или по счастью, — мы прибыли в Кадакес с получасовым опозданием. Я не смог явиться на встречу в назначенный срок, почувствовал, что волен располагать своим временем, и с полчаса пробродил по узким переулочкам с маленькими художественными галереями. Соленый морской воздух пробудил во мне аппетит, но я продолжал гулять по улицам, ничуть не напоминавшим тот пейзаж, который я видел в детстве.

Я узнал только башню с угрожающей статуей Свободы работы Дали — в обеих руках у нее было по факелу. У подножия монумента я спросил какого-то старичка про улицу, указанную на открытке, — оказалось, это недалеко.

Разыскивая дом номер 29, я неожиданно ощутил комизм своего положения. Какой черт занес меня в этот городок вечером в воскресенье ради того, чтобы гоняться за каким-то безумным радиослушателем?

Мне вспомнилась фраза из открытки: «Последний ответ действительно существует». В тот же самый момент я нашел нужную дверь. Она вела в дом, выстроенный в стиле рационализма: большой белый куб, покрытый плющом. Справа от двери находилась алюминиевая кнопка, ниже стояла фамилия жильца: Йосимура.