Целая гамма чувств отразилась на лице существа. Знать бы еще, каких именно?

— Э… — взвалив на свои плечи тяжкий груз ответственности, начал я. Но тщательно подбираемые слова ни в какую не хотят выстраиваться в предложение, а мечутся, словно выводок перепуганных тушканчиков, — У… это… рад несказанно и… счастлив лицезреть.

Существо внимательно выслушало мою несвязную речь и ответило, весьма удивив этим меня.

— Что? — переспросил я, не поняв ни слова, хотя и ухватив каким-то чудом не очень гостеприимный смысл приветствия.

Оно повторило, стараясь произносить слова внятно и медленно:

— Кака одонака мене надоедака всяка дарможряка. И нафигака Червячакика иха притянака сюдака?

— Что этот ихтиандр сказал? — заинтересовался черт, прищурив один глаз.

— Что несказанно рад нас видеть, — своими словами перевел я, немного слукавив.

Видимо, моих слов в переводе оказалось слишком мало, поскольку трехглазое существо от удивления забыло о необходимости держать себя на плаву и, неловко нырнув, наглоталось воды. Отплевавшись, оно поманило к себе дельфинов и принялось что-то насвистывать, сопровождая свое действо усиленной жестикуляцией. Дельфины слаженно хрюкнули и, ударив хвостами, ушли подводу.

— Серьезный начальник, — с неподдельным уважением протянул черт.

— Незаменимые помощники? — пытаясь завязать разговор, поинтересовался я.

— Тебяка не всяровняка?

— Дельфины, — пояснил я, указав вслед уплывшим млекопитающим подотряда зубатых китов. Мне показалось, что он просто не понял, о ком я говорю…

— Одонака совсема тупяка, — покачало головой трехглазое существо. — Полняка дауняка.

Не разобрав ни слова из сказанного, я тем не менее решил, что диалог налаживается, и опустился на корточки, не желая смотреть на собеседника слишком уж сверху вниз.

— Сами-то мы не местные, случайно здесь оказались…

Не в силах слишком долго пребывать в роли стороннего наблюдателя, черт забрался мне на плечо. Привычно левое.

— Эх, сейчас бы косячок забить да пыхнуть так, чтоб сера в ушах дымиться стала, — мечтательно произнес он. — И пивком отполировать.

— Пивка с копченым лещиком — это дело, — согласился я. И поинтересовался у трехглазого жителя глубин:

— А какое ты пиво предпочитаешь: светлое или темное?

Существо неопределенно хмыкнуло, но до ответа не снизошло.

— А я самогон предпочитаю, — честно признался черт. — И спирт.

— Водяка, самогоняка всяка хорошака и вкусцяка, — оживился трехглазый собеседник, восторженно ударяя хвостом по воде. Даже выражение его лица утратило свою непонятную чужеродность. Подумав немного, он добавил: — Нямонямака, одонака!

— Так чего ты нам тут баки паришь?! — встрепенулся черт. — Головастик-переросток океанический! Мигом дуй за пузырем — встречу взбрызнем.

— Незяка, одонака. — Последовавший за этим признанием тяжелый вздох показал, что таки да — нельзя!

Но мой неисправимый ангел-хранитель, не желая верить очевидному, трактовал сказанное по-своему.

— Твоя правда, одну бутылку нельзя — мало. Бери сразу ящик… или два? Нет! Лучше три.

— Женяка… стервяка! Запреща-а-ака…

— Что это с ним? — взволновалась Ливия, наблюдая за гримасой, исказившей трехглазое лицо, — Черт! Ты до чего человека довел?

— А я тут при чем? — удивился черт, спрыгнув с моего плеча и отбежав в сторону.

— Ты ведь почти ангел, — укорила его моя дражайшая половина. — Тебе ведь такое доверие выказали… А ты?

— Да чего я такого сказал?! Предложил выпить? Никто ведь не заставляет. Не хочет — пускай не пьет.

— Моя хотяка самогоняка, — сообщило морское чудо, причмокивая губами.

— А чего ты его на путь порока толкаешь, а? — уперев руки в боки, строго поинтересовалась у черта моя супруга. Черт побледнел. Да, признаться, я и сам ее в такие моменты побаиваюсь, несмотря на ее ангельское происхождение. — Тебе какие наставления давали?

— Разные. Я список составил и в алфавитном порядке назубок выучил. Вот слушайте. Пункт первый — Аделаида. Это моя теща. Чтоб ей на старости лет в праведницы попасть! Может, в рай переедет, без права переписки. Вот житуха пойдет… Ага! Значит, она сказала, без шорт для похудения не возвращайся — прибью. Пункт второй — Вакханида. Младшенькая моя… в этом веке. Тамогочи хочет.

— А ты настоящую зверушку подари, — предложила Ливия.

— Откуда такая жестокость? — удивился черт. — Маленькая она еще, чтобы щенков да крольчат мучить, пускай электронных голодом морит. Так дешевле. Пункт третий — Гнилоуста. Три четверти мои драгоценные.

— Кто?

— Спутница в беззаконном браке.

— Дражайшая половина, что ли? — сообразил я.

— Это у тебя половина, — вздохнул черт, — а у меня три четверти. Если опять до четырех пятых не поправилась…

— Придумяка! — радостно воскликнул обитатель океанических глубин. — Моя суперяка умняка! Вас пригласяка в гостяка и…

Развить мысль ему не дали. И моя команда здесь ни при чем.

Из глубин выскочили пятиметровыми торпедами дельфины, заполнив воздух веселой трескотней. Вслед за ними из воды на берег выбралась юная дева необычайной красоты. Длинные волосы черной накидкой налипли на белоснежные плечи и целомудренно прикрыли спелые полукружия грудей, высоко вздымающиеся при каждом вздохе. Струйки воды, сбегая по мраморной коже, собираются в ложбинке между ними и дальше веселым ручейком спешат по плоскому животу все ниже и ниже… а пупка, чтобы образовалось озерце, у нее нет. Томный взгляд голубых глаз, окруженных кукольными ресничками, прошелся по рядам викингов, вызвав дружный вздох восторга и вожделения. Словно в ответ на их реакцию морская дева томно зевнула. Ее пухлые губки приоткрылись, продемонстрировав белоснежные зубки, между которыми мелькнул кончик розового язычка, сняв скопившуюся на верхней губе капельку морской воды. — «Чем же необычна ее красота? — спросите вы. — Обыкновенная красавица с обложки глянцевого журнала в стиле ню»… — Так-то оно так, но только до колен — ниже ее стройные ножки покрыты золотистой чешуей и заканчиваются не изящными ступнями, а рыбьим хвостом. Совсем как у спасительниц в красных купальниках, вынесших нас на берег после крушения Летучего Корабля. Но при несомненной принадлежности к одному виду существ, в народе почему-то именуемых «вымышленными», они явно из разных слоев океанического общества. И дело не только в этих красных купальниках… может, это их рабочая форма, которую они надевают лишь для надводных вылазок, а в своей среде обходятся тем, чем природа наделила. В облике вновь прибывшей чувствуется порода.

— Моя женяка, — представил вновь прибывшую морскую деву трехглазый любитель горячительных напитков кустарного производства.

— У… как приятно, — откровенно пялясь на щедро демонстрируемые прелести, ответил черт. О приличествующей ангелам-хранителям скромности он разом позабыл.

— Какой миленький волосатик, — улыбнулась морская дева. И столь чудесен был ее голос, что все поневоле заслушались волшебным его звучанием. — Может, согласишься стать моим любимым домашним зверьком? Будешь сопровождать меня в прогулках по парку, вести философские беседы…

— На гостей незваных лаять, — скривилась Леля. — Тяв-тяв!

— А также по утрам тапочки носить, — добавила Ливия, сердито блеснув глазами.

Черт, успевший сделать в направлении манящей его морской девы несколько шагов, споткнулся и встрепенулся, словно лунатик, пробудившийся ото сна.

Я первый справился с потрясением и, сделав вид, что не поддался на чары, а просто пытался остановить очарованных викингов, скомандовал:

— Спокойно, парни!

Викинги недоуменно переглянулись, но желание, крупными печатными буквами написанное на их бородатых лицах, не исчезло. Оно лишь приобрело более осмысленную форму.

— Зовите меня Жемчужинка, — предложила морская дева. — Ведь мое настоящее имя вам вовек не выговорить. Может, позже, когда мы станем с вами близкими друзь…

— Действительно позже, — оборвала ее напевную речь Ливия.