– Ты слишком много себе позволяешь, девочка, слишком много. Призраки и другие сверхъестественные существа терпеть не могут, когда их допрашивают. Мы делаем предсказания – а уж интерпретировать их не обязаны.

Эйрадис помешала бульон, не торопясь, съела одну ложку, потом вторую. Бульон остыл и стал невкусным. Она отодвинула чашку. Выглянула в непрозрачное окно, поверхность которого украшали сверкающие блестки льдинок, и негромко проговорила, словно для себя:

– Интересно, ответит ли на мои вопросы Король Зимы? Он так мне улыбался, когда мы танцевали. Может быть, он скажет, зачем Танатосу понадобился мой ребенок.

У нее за спиной раздался громкий треск, словно железная цепь ударила о голый камень.

– Королю Зимы наверняка известно, почему Танатос хочет забрать твое дитя, девочка, но я сомневаюсь, что он прямо ответит на твой вопрос.

– А ты?

– Я ничего не знаю, девочка.

– Поможешь мне узнать?

Долгая тишина. Эйрадис наблюдала за тем, как падает снег за толстым стеклом; ее заворожили скорее мерцающие тени, чем сам снегопад. Пронзительно выл ветер, и Эйрадис порадовалась тому, что архитекторы принесли в жертву историческую точность ради комфорта.

– Ты мне поможешь. Призрак?

– А ты больше не станешь танцевать с Королем Зимы?

– Не стану.

– И будешь оставаться в тепле и хорошо есть, дабы дитя выросло сильным?

– Обещаю.

– Что ж, тогда я помогу тебе в твоих поисках, девочка. Не могу обещать, что мы найдем все ответы, но я попытаюсь.

Эйрадис повернулась и внимательно взглянула на призрака. Он стоял, слегка опустив плечи, в своей потрепанной блузе и обвисших бриджах. Босые ноги покрывали мозоли. Однако лодыжка, к которой была пристегнута цепь, оставалась такой же гладкой, как и другая.

– Как тебя зовут?

– Не знаю. – Голос исчезал вместе с призраком. – Не знаю. Некоторые вещи лучше забыть.

Эйрадис долго размышляла над словами призрака, а потом взяла чашку с холодным бульоном. Небо потемнело.

Она оторвет Джона от его вычислений. Они разведут огонь в камине и поужинают при свечах. А потом продолжат собирать головоломку – мост Моне, которая никак не желала им поддаваться.

Тихонько напевая, Эйрадис спустилась по лестнице, так и не услышав, как плач банши влился в вой ветра за окнами.

Джон Д'Арси Доннерджек продолжал работу над дворцом, постепенно внося требуемые изменения. По утрам, возвращаясь в кабинет, он узнавал, приняты ли его поправки. Или находил новый список уточнений. Однажды в конце рабочего дня, оставив все изменения в машине и назвав обычный адрес, Доннерджек впервые добавил личную записку: «Насколько серьезно вы говорили тогда о первенце?»

На следующее утро в конце очередного списка он прочитал ответ: «Абсолютно серьезно».

Вечером Джон отправил новое послание: «А что вы готовы взять взамен?»

Ответ последовал незамедлительно: «Я не собираюсь торговаться относительно того, что мне принадлежит».

Доннерджек написал: «А как насчет самой полной музыкальной библиотеки в мире?»

«Не искушай меня, Доннерджек».

«Нельзя ли нам встретиться и все спокойно обсудить?» – спросил Джон.

«Нет», – пришел короткий ответ.

«Наверняка существует что-то, чего вы хотите больше».

«У тебя этого нет».

«Я попытаюсь достать».

«Дискуссия закончена».

Доннерджек вернулся к работе, внося блистательные изменения по просьбе Танатоса и предлагая свои. Многие из них были позднее одобрены.

Однажды, открыв интерфейс полного поля на Большую Сцену, Доннерджек услышал пение волынки. Подойдя к ближайшему окну, он выглянул наружу, но никого не увидел. Тогда он вышел в коридор. Здесь музыка стала тише.

Вернувшись в кабинет, Джон сообразил, откуда доносятся звуки.

Он шагнул на Сцену, и у него возникло ощущение, будто он оказался на берегу и переместился на несколько миль к востоку. Как всегда, Джон установил свободное сканирование изображения – его окружал типичный пейзаж северного шотландского высокогорья. Не вызывало сомнений, что источник музыки находится где-то здесь.

Доннерджек провел рукой над одним из ключевых участков, и в воздухе возникло меню. Он нажал указательным пальцем на полукруглую иконку, а когда голографическое изображение затвердело, повернул руль, нажал на газ и помчался в ту сторону, откуда доносилась музыка.

Мимо проносились пейзажи Вирту – горы, горы, горы. Волынка звучала оттуда, однако можно всю жизнь потратить на поиски среди бесконечных утесов и горных кряжей.

Джон потянул руль на себя, чтобы подняться выше. Череда хребтов продолжалась, они частично скрывали друг друга, а на высоте музыка стала едва слышной. «Отчего я встревожился, – спросил у себя Доннерджек, – почему пытаюсь обнаружить источник этого самого обычного в Вирту явления?» Но пронзительные звуки звали его за собой, задев какую-то древнюю струну в душе и превращая незамысловатую песню волынки в нечто чрезвычайно важное.

Он продолжал поиски, поднимаясь по спирали все выше и выше, и наконец в небольшой долине заметил человека с волынкой в руках. Тот стоял на вершине огромного камня. Джон опустился и осторожно подошел к музыканту – вскоре человек и валун оказались в пределах досягаемости Большой Сцены.

Доннерджек остановился в нескольких десятках шагов, разглядывая щеголевато одетого мужчину с аккуратной бородкой, кинжалом у колена и клеймором на поясе.

Слушая музыку, Джон заметил, как меняется окружающая местность: горы превращались в долины, рождались новые горные хребты. Ему пришло в голову, что природа каким-то непостижимым образом подчиняется неизвестному музыканту. Казалось, все вокруг, выполняя волю местного Хранителя, стало пластичным и танцует под пронзительные, диковинные звуки.

Через некоторое время он заметил неожиданное движение на вересковой пустоши. Небольшое пятнышко мрака переместилось, приблизилось. Пустошь начала тускнеть и уменьшаться.

– Привет, – раздался тихий голос. – Музыка – замечательная штука, не правда ли?

Доннерджек присмотрелся и понял, что пятнышко мрака – это черный мотылек.

– Он еще долго будет играть, – продолжал мотылек. – «Оркестр Титанов», довольно длинная пьеса.

– Кто? – спросил Доннерджек. Мотылек вспорхнул ему на плечо, чтобы его голос не заглушала волынка.

– Вулфер Мартин Д'Амбри, – последовал ответ. – Тот самый, что привел призрачный полк Небопы к бесчисленным победам в дни Творения. В некотором смысле, он потерянная душа, Призрачный Волынщик.

– Призрачный Волынщик? Почему его так называют?

– Потому что у него нет собственного мира и он скитается, словно призрак, в поисках своего потерянного полка.

– Боюсь, я никогда не слышал его истории.

– То было в давние времени, когда царства вели междоусобные войны, когда границы легко менялись и когда союз систем произвел на свет Вирту. Законов не существовало, наступил период хаоса и великого перемещения; эйоны пытались сохранить свои владения, не поддаваясь давлению со всех сторон. Мир появился на свет и вступил на свой путь, но первые его шаги были ужасны, хотя со стороны такого впечатления и не создавалось. Казалось, будто прошло всего несколько мгновений, но на самом деле миновала целая вечность.

– Я знаю, в моей реальности времени действительно прошло совсем немного.

Послышался музыкальный смешок.

– Уверяю тебя, все наделенные разумом обитатели Вирту ощутили каждую прошедшую минуту.

– В мои намерения вовсе не входило умалять чужие страдания. Ты присутствовал при тех событиях? Мотылек – хрупкое существо, особенно в столь жестокие времена.

И снова раздался негромкий смех.

– Если тебе попадутся хроники тех событий, поищи там имя «Алиот».

Доннерджек перевел взгляд на волынщика.

– Кажется, мы немного отвлеклись.

– Верно. Небопа придумал отряд смертельных бойцов. Он вызывал его к жизни, когда ему были нужны опытные воины.

Волынщик издал особенно громкую ноту, когда Доннер-Джек покачал головой.