– Алиса, медики скажут тебе, что такое невозможно... что жители Веритэ и Вирту не могут иметь детей. Но я твердо знаю, что меня отправили в Вирту отдохнуть, а я встретила здесь очень милого человека и полюбила его. Вместе мы зачали ребенка, который появился на свет в Веритэ. Прочитай мои медицинские карты, мудрые рассуждения и теории на тему о психосоматической реконструкции и партеногенезе – если захочешь, конечно. Они точно, насколько это вообще возможно, отражают суть того, что со мной произошло. Однако для меня Амбри всегда оставался мужем и твоим отцом.

Чтобы немного справиться с переполнившими ее смешанными чувствами, Алиса нацепила на лицо задумчивое выражение, которое обычно приберегала для Линка Крейна.

– Мне кажется, – сказал она, размышляя вслух, – что приемный ребенок становится родным для людей, которые взяли его в свою семью и вырастили – и в данном случае генетика не имеет никакого значения. А мне всегда хотелось иметь папу... да и Амбри мне нравится… Мам?

Смахнув несколько слезинок, которые помимо ее воли текли по щекам, Лидия обняла дочь.

– Тебе нравится Амбри?

– Как ты думаешь, я бы сказала, что он мне нравится, если бы дело обстояло иначе? Лидия рассмеялась:

– Нет, Алиса, только не ты. Ты никогда не отличалась тактичностью.

– Я предпочитаю считать себя честной! – Алиса гордо выпрямилась, сделав вид, будто возмущена словами матери, и оказалась совсем рядом с Амбри. Так они стояли некоторое время, обнявшись втроем.

Потом долго сидели и молчали, и каждый радовался тому, что момент откровений прошел, и пытался понять, что ждет их в будущем.

Радуясь драматическим событиям, развернувшимся в самом сердце ее владений. Хранительница принялась бросать в воздух лепестки цветов и попросила птиц исполнить несколько праздничных арий.

В Стране За Северным Ветром шли дни, дни, наполненные чудесными открытиями, пикниками, долгими разговорами, а порой и спорами. По взаимному согласию Алиса и Амбри решили, что она будет называть отца «Амбри», а не «папа».

Однако Лидия продолжала немного нервничать. Она давно мечтала о знакомстве дочери с Амбри и одновременно боялась этого. То, как легко они приняли друг друга, ее порадовало, но Лидия понимала, что должно пройти несколько дней, прежде чем она сможет совершенно спокойно слушать возмущенные рассуждения Алисы на тему, которая ее страшно занимала (узнав, какое имеет отношение к Амбри, девушка еще больше стала негодовать по поводу того, что в Вирту проги становятся рабами своих создателей), или не волноваться, когда Амбри начинает читать их упрямой дочери лекцию на предмет этикета.

В конце концов Лидия успокоилась, тихое течение дней нарушали лишь периодические визиты в Веритэ – теперь, когда Алиса могла ее сменять, Лидия проверяла, как идут дела в клинике. О таких возвращениях домой она мечтала с тех самых пор, как ей исполнилось девятнадцать.

Приближался день рождения Лидии. Утром она отправилась навестить родителей и сестру – ее уговорили Алиса и Амбри, поскольку отсутствие именинницы давало им возможность как следует подготовиться к празднику. Лидия вернулась, они устроили в саду пикник, затем, когда торт и мороженое и подарок Алисы – все осталось в прошлом, Амбри принес из дома волынку.

– Я подарю тебе музыкальную композицию, любовь моя, – сказал он, улыбаясь грустно и одновременно радостно. – Мои подарки всегда одинаковы.

Лидия кивнула, прислонилась спиной к стволу абрикосового дерева и поставила на траву тарелку с остатками торта. Тут же к ней потянулась тоненькая шеренга муравьев, с удовольствием начавших подбирать крошки. Алиса, которую разморило на солнце, лениво перенесла нескольких счастливчиков назад, в муравейник.

Многие ошибочно считают, будто волынка звучит громко и пронзительно, будто ее пение наполнено скрежетом и стонами, специально предназначенными для того, чтобы сердце солдата наполняла отвага и он с радостью шел в бой (кое-кто даже утверждает, что солдаты и в самом деле с радостью шли в бой – дабы не слышать этого омерзительного зубовного скрежета). На самом же деле в умелых руках волынка наделена даром плакать, и ласкать слух, и смеяться, и тонко шутить.

Вулфер Мартин Д'Амбри был самым настоящим мастером своего дела, и пьеса, которую он сочинил для Лидии, рассказывала о днях разлуки и радости новой встречи, о счастливом обретении дочери и так похоже передавала ее настойчивый, напряженный голос, что Алиса все поняла и весело расхохоталась.

Но когда музыка зазвучала громче, бросая вызов судьбе, старым господам и их новым призывам, на сад начал опускаться туман.

До того момента погода была по-настоящему чудесной, и все трое подумали, что Хранительница решила немного подыграть Амбри. Однако когда туман стал более плотным, а из него появились щупальца и потянулись к Амбри, они встревожились.

– Амбри! – закричала Лидия.

Алиса нисколько не запаниковала, возможно, потому что знала отца слишком короткое время. Вскочив на ноги, девушка принялась срывать крепкие зеленые яблоки с ближайшей яблони и ловко швырять их в чудовище, слепленное из тумана. Оно распалось на части, и яблоки легко пролетали насквозь.

Тем временем Амбри бросил волынку и вытащил клей-мор. Ловко размахивая клинком, он без проблем оставил бы своего противника без головы или рук, если бы тот хоть чуть-чуть напоминал человека. Однако туманное существо просто заново склеивалось в тех местах, где его рассекал меч… Складывалось впечатление, что оружие Амбри доставляет ему даже меньше проблем, чем яблоки Алисы.

Лидия это заметила и крикнула:

– Амбри, тебе от него не отбиться, но, возможно, ты сумеешь убежать!

На лице Вулфера Мартина Д'Амбри появилось такое выражение, точно он собирался объявить, что никогда не станет спасаться бегством – каким бы пугающим или чудовищным ни оказался враг. Впрочем, здравый смысл победил глупый героизм – а может быть, он услышал в голосе Лидии любовь и ужас. В любом случае Амбри оставил волынку на земле и начал медленно отступать к дому.

Алиса помогала ему, удвоив количество снарядов, метко разивших цель, и мерзкому страшилищу пришлось несколько замедлить продвижение вперед, чтобы привести в порядок свое тело. С абрикосового дерева прямо на голову Лидии посыпались незрелые плоды – намек на то, что и она должна принять участие в сражении. Хранительница поддерживала своих друзей, направив на чудовище порывистый ветер с севера, который с каждым мгновением становился все сильнее и вскоре уже отрывал клочья от туманной массы.

Неприятелю, столкнувшемуся с сопротивлением сразу на нескольких фронтах, пришлось рассредоточить свое внимание и вступить в бой. Лидия ловко отпрыгнула в сторону, когда одно из щупальцев потянулось к ней, чтобы нанести удар. Алисе повезло меньше.

Тонкое, словно хлыст, со свистом разрезавшее воздух щупальце ухватило ее за ногу, и девушка, потеряв равновесие, упала на землю. Другое щупальце – в форме громадного молотка – начало медленно опускаться ей на голову. Метнув последнее яблоко, Алиса усилием воли заставила себя стать меньше и откатилась в сторону.

Виртуальное изменение внешности никогда не числилось среди талантов Алисы, но на сей раз у нее все получилось. На короткое мгновение вдруг возникло чувство, что она вернулась в свое настоящее тело – и вот она уже снова в саду, где идет жуткое сражение. Нескольких секунд хватило на то, чтобы чудовище отпустило ее ногу, и, пока оно искало Алису, та успела отскочить подальше.

Когда девушка прицелилась, чтобы метнуть очередной снаряд, ей показалось, что они уже почти одержали верх, что Амбри успеет добежать до дома и будет там в относительной безопасности, что Хранительница устроит настоящую бурю и мерзость, атаковавшая их, превратится в мелкие и уже неопасные клочья тумана. Спрятавшись за деревом, Лидия уверенно и спокойно бросала зеленые абрикосы – один фланг врага стал напоминать кусок швейцарского сыра.

И вдруг, когда до победы оставалось совсем немного, туманная субстанция заволновалась и в самом ее центре возникло лицо – мужское, с голубой кожей и похожими на разряды молний бровями над синими глазами. Туман превратился в летящие на ветру волосы и бороду. Прищурив глаза, существо повернулось к Амбри.