— Рослин Чедвик. Так на самом деле звучит мое имя, — сказала она, тоже улыбаясь в ответ.

— Красиво звучит. Вам обязательно следует сохранять его… По крайней мере до тех пор, пока мы не познакомимся поближе. А вы и сами знаете, что это непременно произойдет. Хотите скажу, каким образом?

Она в ответ рассмеялась. Но на этот раз слегка гортанный смех причинял Энтони почти физическую боль.

— О, вы опять пытаетесь шокировать меня. Во второй раз вам это не удастся. Я уже не так юна, чтобы краснеть. К тому же о таких, как вы, меня предупредили.

— О таких, как я?

— Да. О развратниках.

— Ну извините! — произнес он, наигранно вздыхая.

— Тогда скажем — о мастерах обольщения.

— Хотел бы я сейчас быть одним из них. Это уж точно.

Рослин усмехнулась, но это не было каким-то дурацким хихиканьем или глупой ухмылкой, имеющей целью рассердить его. Нет, в ее коротком смешке слышались грусть и теплота, такие, что ему захотелось немедленно утопить ее в объятиях и… Но он не решился. Энтони понимал, что рядом с ним находится женщина, вспугнув которую, может потерять, о чем потом долго будет жалеть. Возможно, она уже давно и не девственница. Но это еще не означает, что она имеет опыт в различного рода приключениях.

Неожиданно погас свет в верхнем этаже. Рослин почувствовала страх. То, что она ощущает себя так легко в компании этого мужчины и даже находит удовольствие в общении с ним, еще ничего не значит. Оказавшись в полной темноте с развратником, почти наверняка можно стать его жертвой. Она не хочет, да и не может себе этого позволить.

— Я должна идти.

— Нет, только не сейчас…

— Но мне действительно необходимо идти, — твердо повторила она, пытаясь высвободить руку.

Сделать это, однако, оказалось не так легко. Он лишь крепче сжал ее ладонь. Пальцы другой, свободной его руки коснулись ее щеки, нежно пощекотав кожу. Ласка отозвалась в ее груди трепетом сердца… Нужно что-то делать. Следует все ему объяснить.

— Я… Я должна благодарить вас, мистер Мэлори.

Рослин не заметила, что говорит уже с шотландским акцентом — мысли вытеснило нежное прикосновение. Если что-то и осталось в голове после него, то только понимание того, что надо спасаться.

— Спасибо. Вам удалось хоть ненадолго заставить мне забыть о моих горестях. Но я не могу больше быть с вами. Я нуждается не любовнике, а только муж. А вы не можете им быть… К большому сожалению!

Пальцы Энтони разжались сами собой, настолько его удивили последние слова. Он замер, наблюдая, как она, то исчезая в тени, то вновь появляясь в пятнах света, идет по направлению к дому. Видение скрылось там, откуда появилось, и он вдруг опять почувствовал нестерпимое желание броситься за ним. Он улыбнулся, сначала слегка, потом широко. «К большому сожалению». С какой искренней грустью произнесла она эти слова!

Малютка и не знает, что именно они решили ее судьбу.

— Ты имел возможность наблюдать работу истинного мастера, Конни.

— По мне, так это скорее смахивает на комедию ошибок, — ответил высокий рыжеволосый детина. — Упущенная возможность, что там ни говори, так и останется упущенной возможностью.

Энтони, увидев, как эти двое присоединяются к нему, расхохотался.

— Никак ты шпионил за мной, брат?

Джеймс наклонился вперед, небрежно опершись о спинку скамьи.

— Откровенно говоря, я еле сдержался, чтобы не заявить о себе раньше, — сказал он, широко улыбаясь, — но побоялся, что внесу сумятицу в ваши интимные объяснения.

— И оказался в дураках. Я только что встретил ее.

— И тут же потерял, — не преминул ввернуть Конрад Шарп, — обходя скамью и водружая ногу на ее противоположный конец.

Энтони бросил на сердечного дружка брата убийственный взгляд. Но в такой темноте вряд ли кто-нибудь мог его заметить.

— Однако, Конни, как раз за это тебе не стоит его винить, — сказал Джеймс. — Она подобрала к нему самую надежную отмычку, возвав к его благородному сердцу, да еще с таким милым шотландским выговором. Думаю, нимб на голове этого парня после его поступка только стал ярче в ее глазах.

— Да уж. Такая шотландская девочка может хоть кого заставить возмечтать о нимбе.

— Она и в самом деле ошеломительна, не правда ли?

— И недоступна, — подытожил Энтони, которого начали раздражать их шуточки.

— Ты говоришь так уверенно, будто готов побиться об заклад, — усмехнулся Джеймс. — Смотри, а то ведь я могу и принять вызов.

У Энтони похолодело внутри. Подобные пари были их любимым развлечением в молодости, в те времена, когда они вдвоем болтались по вечернему Лондону. Выигрывал тот из братьев, который успевал добиться благосклонности той или иной леди первым. Но годы и необычайная легкость, с которой ему удавалось получать от женщин все, что он хотел, притупили мужской азарт Энтони. Желание обладать женщиной, похоже, умерло. Оно практически совсем не посещало его в последнее время, по крайней мере до нынешнего вечера. А Джеймс? Энтони почти уже не знает своего самого близкого по возрасту старшего брата. Конечно, они были очень дружны. Они всегда объединялись против «стариков» — Джейсона и Эдварда, имевших с ними разницу в возрасте почти в десять лет. Но все это было до того, когда Джеймсу пришла в голову мысль, что самое веселое — это жизнь пирата южных морей.

За последние десять лет они виделись крайне редко. К тому же в последний раз он оказался по одну сторону баррикад со стариками. Они все осудили Джеймса за то, что он тогда взял с собой пиратствовать Реджи. Но сейчас Джеймс, похоже, остепенился. Он бросил свой пиратский промысел и даже, кажется, собирается вернуться в Англию навсегда. Но шутит ли брат, или серьезно бросает вызов вступить в борьбу за Рослин Чедвик, в данный момент понять было трудно.

Неожиданно Энтони увидел в окне саму Рослин, отметив, что и брат заметил ее.

— Черт побери, Джеймс, а с какой стати вы тут появились?

Старший брат выпрямился во весь рост, но даже и в таком положении остался почти на голову ниже младшего. Они вообще были мало похожи. У Джеймса, как почти у всех Мэлори, были светлые волосы, серые глаза и сильная, но приземистая фигура. Энтони унаследовал свои синие глаза и угольно-черные волосы от бабушки, в жилах которой, по слухам, текла цыганская кровь. Кроме того, в их роду в бабушку пошли только Реджина, дочь Эдварда Эми и, как не так давно выяснилось, Джереми.

— Из-за тебя. Потрудись ты объяснить в своей записке суть дела немного подробнее, мне бы не пришлось без толку убивать время этим вечером здесь, — ответил Джеймс. — И коль уж ты заговорил об этом, братец, позволь и мне снять с тебя стружку. Какой бес надоумил тебя разрешить моему негоднику куда-то сопровождать Реджан?

При имени Реджан Энтони нахмурился.

— Так вот почему ты высунулся из своей берлоги?

— Прежде всего из-за того, что твоя записка была малопонятна. Неужели трудно было накорябать еще пару слов, чтобы я понял, что и ты тоже пойдешь сюда?

— Если ты нашел меня даже здесь, — сказал Энтони, окидывая взглядом темный сад, — то, мне кажется, я смог написать более чем понятное письмо.

— Не стоит заноситься, малыш, — присоединился к перепалке Конрад. — Пока у тебя нет своих детей и ты не знаешь, что значит беспокоиться о них.

— Да что может случиться с бедным парнем такого, что заставило двух заботливых папочек пуститься по его следу, будто гончих. Между прочим, он оказался весьма предусмотрительным. Джереми первый высказал мысль, что не совсем подходит в кавалеры Реджи, поскольку не уверен в своих силах. Из-за этого мне и пришлось тащиться сюда.

— Ты неправильно понял, Тонни. Меня тревожит не то, найдется ли кто-нибудь, чтобы защитить Реджан от других, а то, кто защитит ее от нашего любимого кавалера.

Не менее пяти секунд прошло, прежде чем Энтони понял, что брат не шутит.

— Но она же его кузина, вразуми меня Боже!

— Ты думаешь, черт побери, он придает какое-то значение крови?