Я бы хотел отметить, во-первых, Что вопрос очень важный и интересный. Еврейки — целомудренные жрицы богини Евро, Как весталки — богини Весты. Но довольно, нельзя забывать про тело. Никто, я надеюсь, со мной не поспорит, Предлагаю, покуда солнце не село Насладится плаваньем в теплом море. Юноши и девушки с радостными криками бросаются к воде, по пути срывая с прекрасных тел белоснежные одежды. Старец неспешно собирает обломки оргтехники, ржавую пряжку с надписью “HUGO BOSS”, завязывает их в узелок шелкового платка. Складывает ветхие страницы в ларец темного дерева с перламутровой инкрустацией, закрывает ларец. Относит ларец и узелок в сторонку под сень кипариса. И тоже идет к морю, по дороге освобождаясь от белоснежных одежд. Занавес Конец первого действия Действие второе Место действия: ночной клуб. Время действия: наши дни. В центре сцены стоит стол. За столом сидят Оптимист, Пессимист, Дева-роза (блондинка с огромными голубыми глазами и ярко накрашенными губами. Молчит, беспрерывно моргает, широко улыбается и время от времени поворачивает голову то вправо, то влево. Сатин (в обтягивающем черном трико, в черной плиссированной пелеринке вокруг плеч и в маске с узкой прорезью для глаз, короче, нечто вроде черного Бетмена или Спайдермена, бегает вокруг стола и декламирует Песню о кризисе.) Над лужковскою Москвою Кто кружится с перепою? Между тучами и крышей Чей противный голос слышен? Это злобный неудачник Отомстить решил всем мачо. Он долбит им прямо в темя: “Вышло на хер ваше время! Много ждет нас всех сюрпризов, Пусть сильнее грянет кризис!” Над однополярным миром, Над замоченным сортиром, Над застройкой элитарной, Над кордоном санитарным Из Эстоний, Латвий, Грузий Грозно реет гордый лузер — В телогрейке с пьяной мордой Черной молнии подобный, Он кричит зеленой слизи: “Пусть сильнее грянет кризис! Что, финансовые монстры, Сдулись ваши Доу-Джонсы? Ваши ценные бумаги, РТСы и Насдаги? Что, порадовались чуду? А теперь бегите к пруду Наподобье бедной Лизы. Пусть сильнее грянет кризис!” Гордый люмпен грозно реет. Олигархов и евреев Он пугает громким криком Вместе радостным и диким: “Скоро прыгать вам с карнизов, Пусть сильнее грянет кризис! Смоют индексов обвалы Блядские телеканалы И гламурные журналы, Девелоперов румяных, Креативщиков поганых И пиарщиков вонючих. Всех снесет волной могучей, Всех до кучи, всех до кучи! Ты купил билет на выезд? Пусть сильнее грянет кризис!” Над крестами Божьих храмов, Над наружною рекламой, Над пустыней депозитов, Как Великий Инквизитор Маргинал кружится мрачный С грязной лексикой барачной. Он орет во мгле кромешной: “Выходи, кто здесь успешный, Да с вещами, вот вам вызов. Пусть сильнее грянет кризис!” Над хот-догом и попкорном, Над съебавшимися в Лондон, Над секс-звезд собачьей свадьбой, Над рублевскою усадьбой Вот он клюв беззубый скалит — Всем он шлет последний смайлик. Шлет его “Гражданской силе”, Шлет “России голубой”: “Щас придет товарищ Сталин — Имя главное России. Не поможет здесь рестайлинг, Он вернется за тобой. Где ребрендинг ваш и лизинг? Пусть сильнее грянет кризис! Где был пир, там гроб хрустальный Эксклюзивного дизайна Вдруг в банкетном зале вылез, Пусть сильнее грянет кризис! Глупый трейдер робко прячет Тело жирное в Феррари, Попадет он под раздачу, Не спастись дрожащей твари. Пили? Ели? Веселились? Пусть сильнее грянет кризис! Что-то страшное случилось Капитал пошел на силос. Поздно пить гастал и линнекс. До свиданья, крупный бизнес. До свиданья, средний бизнес, До свиданья, мелкий бизнес, Пусть сильнее грянет кризис!” Сатин, запыхавшись, падает на стул. Входит Эффективный менеджер. Вид у него возмущенный, из-под расстегнутого пиджака на брючном ремне блестит пряжка с надписью “HUGO BOSS”. Вскакивает Пессимист.
Пессимист Говорил мне под стакан Милицейский опер: “Ты не радуйся, пацан, Что слился девелопер”. Ветер свищет в голове, Оттого ты бойкий. Посмотри, как по Москве Замирают стройки. С каждым днем все больше злости В действиях охраны, И торчат, как в горле кости, Башенные краны. Не проникнет праздный взгляд За ограду стройки, Где в три яруса скрипят Панцирные койки. К нам оттуда никогда Не доходят вести, Там бытовок города Из рифленой жести. Там огромных злобных псов На людей спускают. Там сорвавшихся с лесов Тут же зарывают. Те бытовки все подряд До краев забиты, В них на корточках сидят У электроплиток И о чем-то говорят Блоковские гунны, Тянутся поверх оград Там спирали Бруно. Там гортанный разговор, Каменные лица — Дети азиатских гор Братья-евразийцы. У них нету паспортов, Их чморит охрана, Каждый встречный из ментов Шарит в их карманах. Там сгущается беда, Точатся ножи — Запирайте, господа, Ваши этажи. Я скажу тебе как мент, Я таить не буду, Там особый контингент — Люди ниоткуда. После бойни в Фергане Успевшие скрыться, Проигравшие в войне Гармцы и памирцы. Это конченый народ, Вы уж мне поверьте, Дома их никто не ждет, Кроме лютой смерти. Ты подумай, милый друг, Что тогда случится, Если сразу встанут вдруг Стройки по столице. Где найдется тот конвой, Где возьмется псих, Что даст деньги, чтоб домой Всех оправить их. Станет нечего им есть, Подберется стужа, И скопившаяся месть Выплеснет наружу. Слышишь шепот серых губ? Видишь их фигуры? В их руках обрезки труб, Стержни арматуры. Жди, на улицы Москвы, Мрачны и жестоки, Выйдут, как из клеток львы, Новые морлоки. Встанет новая орда С новым Чингиз-ханом. Ох, почешетесь тогда, Жирные бараны. Как вампиры из гробов, Вырвутся на волю. Про восстание рабов Проходил ты в школе? Не поможет ФСБ, Ни бойцы ОМОНа, Говорят, их по Москве Аж три миллиона. На клочки тебя порвут, Словно Тузик грелку. Рядом с этим русский бунт — Детская безделка. Не спасет металл дверей, Будем все мы в жопе. Лучше уж родной еврей, Добрый девелопер. |
