Медный запах крови вскоре заполнил все тесное помещение. Кайла слегка поташнивало, и он дрожал, наблюдая за тем, как Уилл, сидя на ляжках, продолжает работу. Держа левую руку над полом и регулярно сжимая кулак, он позволял непрерывной струйке крови стекать на бетон, после чего использовал указательный палец правой руки для рисования, вычерчивая круг, внося туда нужные линии и постоянно сверяясь с рисунком в книге.

Порез был довольно глубок. Потребовалось почти десять минут, чтобы перенести книжный рисунок на бетон — десять минут, в течение которых Уиллу приходилось время от времени останавливаться и раскрывать ладонь вновь вызывая кровотечение. Однако он ни разу не позволил себе перевести дух, пока не закончил. Несмотря на холодок под верандой, Уилл обильно потел, и Кайл даже задумывался, не потеряет ли он сознание.

Когда рисунок был закончен, Уилл с трудом встал, слегка пригнул голову, чтобы не стукнуться о балку, и закрыл глаза, делая глубокие вдохи и выдохи. Затем, скрипя зубами, вылил дезинфицирующее средство на белый марлевый тампон, который дал ему Кайл, и приложил этот тампон к порезу в ладони. Левый кулак Уилла теперь был сжат, и он слегка постукивал им себя по бедру, словно пытаясь прогнать боль.

Уилл не стал дожидаться, пока кровь высохнет. Снова войдя в круг, он встал в самом его центре, а затем одним плавным, стремительным движением сел, явно стараясь не задеть начертанные им символы. Несколько секунд Уилл просто там сидел, слегка кивая самому себе в той же самой манере, в какой это делали некоторые из друзей Кайла, когда прилично напивались или накуривались.

Затем Уилл посмотрел на парнишку.

— Понятия не имею, сколько я буду отсутствовать. Может, несколько секунд. Может, часов. Или недель. Даже не догадываюсь.

«Если ты вообще куда-то отбудешь», — подумал Кайл. Но сказал он совсем другое.

— Я не смогу все это время оставаться здесь…

— Знаю, что не сможешь. Но ты по крайней мере сможешь попробовать не пустить сюда своего отца. Позаботься о том, чтобы кладовка все время была заперта, и чтобы никто в нее не проник.

Они уставились друг на друга. До Кайла вдруг дошло, как громко он дышит в этом тесном пространстве. Затем он кивнул. Уилл указал на книгу.

— Читай ее вместе со мной. Я исправлю твое… — Тут он негромко зашипел, прижимая левый кулак к груди и слегка покачиваясь взад-вперед. — Извини. Кажется, мне понадобится несколько швов. Или заговор исцеления. — Уилл одновременно усмехнулся и вздрогнул. — Какой же я идиот!

Затем он снова сосредоточился на Кайле.

— Я исправлю твое произношение.

И он действительно это сделал. Кайлу пришлось, пригибая голову, перебраться чуть в сторону и расположиться так, чтобы по-прежнему различать все слова, начертанные на пожелтевшей странице ужасной книги. Он такой близости к Уиллу по спине у него бежали мурашки. Запах крови стал еще сильнее, и темный страх начал формироваться в голове у парнишки вокруг мысли о том, что если все получится, его тоже может ненароком туда затянуть. Затащить в прошлое. Поймать там в ловушку.

Они начали вместе читать заклинание, и, когда Кайл медлил перед очередным гортанным, незнакомым словом, Уилл помогал ему, пока произношение не становилось правильным. В голове у Кайла стала образовываться неприятная, отвратительная мысль о том, что это вообще никакой не человеческий язык, но, с другой стороны, экспертом по лингвистике он не был и прекрасно понимал, какой это идиотизм. Существовали сотни языков, которые Кайл в жизни бы не узнал.

Кайл чувствовал себя опустошенным, испуганным и до странности хрупким, как будто один-единственный удар мог разбить его вдребезги. Становилось все жарче, и вскоре он тоже вспотел. Через несколько минут после того, как они начали, Кайл наконец сумел прочесть все заклинание, не допустив не единой ошибки, и Уилл немедленно начал снова, таща за собой парнишку за счет инерции слов. Кайл был полностью сосредоточен, желая теперь лишь поскорее отсюда выбраться, желая сделать все правильно и так или иначе с этим покончить.

Парнишка сконцентрировался на формировании слов, на своем голосе, на хватке за один из столбиков, что поддерживали веранду, просто на всякий случай слегка отстраняясь от круга. По коже у него на загривке бегали мурашки, и, хотя Кайл по-прежнему потел от жары, он чувствовал, как его пробирает внезапный холодок. Свет от фонарика и от лампочки под потолком словно бы потускнел, тени сгустились, но теперь, предельно сосредоточенный на своей задаче, Кайл лишь прищурил глаза, чтобы лучше видеть текст и правильнее произносить все слова.

Поначалу он даже не заметил того, как голос Уилла начал глохнуть по мере того, как тускнел свет, и затем стал совсем пропадать. Только когда от громкого и внятного голоса Уилла остался всего лишь шепот, Кайл вдруг осознал перемену. К тому времени, как парнишка оторвался от страницы, чтобы посмотреть, Уилл Джеймс был уже всего лишь туманным призраком.

А затем он исчез.

Вся сила внезапно ушла из Кайла, и он развалился на бетонном полу кладовки. Одно его колено коснулось кровавого круга, теперь побуревшего, и парнишка отдернул его назад, точно ужаленный. Широко распахнутыми глазами Кайл смотрел на круг, пока легкий и в то же самое время совершенно невозможный ветерок шевелил его рыжие волосы, словно стремясь заполнить пространство, которое считанные мгновения тому назад занимал Уилл Джеймс.

Уиллу снится падение, воздух стремительно пролетает мимо. Отчаянно кувыркаясь, он машет руками и ногами, сжимая кулаки и живот, готовясь к удару, который так никогда и не последует. Теперь Уилл не может вздохнуть. Он по-прежнему падает, но уже вверх, а не вниз. Точно зная, что глаза его закрыты, Уилл тем не менее видит звезды. Красные звезды, подобные кровавым слезай или багряным дырочкам в ночном небе. Его легкие горят от жуткой потребности в воздухе, но Уилл по-прежнему падает вверх…

Октябрь, выпускной год…

Глаза Уилла резко распахнулись, и он от души вдохнул, жадно втягивая в себя воздух. Делая еще один хриплый вдох, Уилл содрогнулся. Руки его тряслись, пока он старался обрести равновесие; и только тогда Уилл стал сознавать, что его окружает. Боль жгла ладони, пока его пальцы касались травы и прохладной земли. Раньше под ним был бетон.

Где же…

Трава и прохладная земля, покров росы на траве.

Уилл уже вовсе не находился в кладовке под задней верандой в доме своего детства. Подняв правую руку, чтобы прикрыть лицо, он тут же ощутил ладонью грубую щетину на подбородке и сквозь растопыренные пальцы принялся оглядывать окружавший его ландшафт. Во всех направлениях были видны старые надгробия, как мраморные, так и гранитные, на которых были выгравированы знакомые фамилии. Моррелл. Квеллет. Райе. Сноуден. В самом центре этого поля камней над всеми прочими надгробиями поднималась единственная статуя ангела, спрятавшего лицо под крылом — то ли от стыда, то ли от скорби. Хотя Уиллу отсюда было не видно, он точно знал, что на основании этот мемориала должна быть отчеканена фамилия Францини.

Он прекрасно знал это место.

Деревья очерчивали кладбище с трех сторон. Кованая железная изгородь завершала границу, отделяя кладбище от Черри-стрит. Впрочем, Уиллу эта изгородь всегда казалась бессмысленной, ибо в арочном входе не имелось ворот. Туда мог войти кто угодно. Уилл добрую сотню раз здесь бывал. Кладбище находилось неподалеку от дома Кейтлин.

«Похоже, кто-то меня дурачит», — подумал Уилл.

А в следующее мгновение по нему прокатилась волна дезориентации, и живот его сжался. Все тело затряслось в судорогах, и Уилл упал на колени. Рвота жгла ему глотку, пока он блевал на траву. Затем Уилла вдруг охватил озноб и он содрогнулся, после чего сел и прижал руку ко рту.

Клейкая лента, придерживавшая повязку на левой руке отошла, и марлевый тампон отвалился. Длинный кровавый порез словно бы ему подмигнул. «Сперва самое главное», — подумал Уилл, пытаясь собраться с силами. За то время, что они изучали «Темные дары», Уилл и Брайан обнаружили друг у друга разные интересы и сосредоточились каждый на своем. Уилла, в частности, особенно притягивало целительство. Вздрагивая от боли, он сложил ладони, словно в молитве, и произнес единственное заклинание из книги Годе, которое было написано на латыни. А затем задумался, не таилась ли здесь особая важность. Когда он отнял правую ладонь от левой, там уже не было никакой крови, зато левую ладонь разделял длинный белый шрам.